Юри жестко держал себя в руках, но Виктор все равно чувствовал излучаемую им тревогу. Они купили билеты на переправу и встали в небольшую очередь для прохождения паспортного контроля.

— Еще сигарету? — тихо спросил он.

— Мне нужно уже попасть на это чертово судно, — процедил Юри уголком рта. — Это остров, Виктор. Существует крайне мало способов смыться отсюда.

— Ну, если все полетит к чертям, то мы можем стащить шлюпку и взяться за весла!

Юри нервно усмехнулся; Виктор похлопал его по плечу и прошел вперед, чтобы предъявить поддельный польский паспорт, по которому он въехал в страну в 1947 году. Джентльмен в будке едва глянул на него, прежде чем указать ему в сторону зоны ожидания.

Когда они уложили багаж, Юри дернул Виктора за рукав пальто и потянул за собой из общей каюты на палубу парома. С ними плыли несколько пеших пассажиров и несколько с автомобилями, но никто не хотел высовываться наружу под потоки утреннего ветра и пара, уже поднимающегося из труб судна, так что палуба была пуста.

Они встали у перил кормы, смотря на просыпающийся город вдалеке, и Юри загородил огонек от ветра ладонью, чтобы оба окунули в него кончики сигарет. Виктор со вздохом выпустил дым, когда паром издал рев и отчалил. Усталость долгого дня и ночи без сна начала тяжело наваливаться на него, но холодный свежий воздух все еще удерживал его на ногах.

— Я буду скучать, — сказал Юри, облокачиваясь на перила и делая долгую, задумчивую затяжку. — Я никогда особо не хотел быть британцем. Я просто хотел поступать правильно, а они хотели от меня слишком многого из-за этого. Но я все равно буду скучать.

— Да, — согласился Виктор. Игра утреннего света и теней на лице Юри приковывала взгляд, и сердце Виктора заныло. Он тоже наклонился к перилам, из-за чего кольца немного сдвинулись во внутреннем кармане, и тогда его пронзила мысль о гравировке на одном из них. Да. Сейчас было то самое время. Пока паром отплывал от берега все дальше, он мог видеть знаменитые белые скалы, протянувшиеся в оба направления, и восходящее солнце, окрашивающее их в пламенные оттенки. Стая чаек вилась вслед за кораблем, и в любое другое время их высокие, пронзительные крики напомнили бы ему о Ленинграде, но не сейчас. Это был по-своему особенный момент.

Докурив сигарету, Юри распрямился и собрался отойти от перил, но Виктор схватил его за руку.

— Погоди, Юри, — начал он. — Несколько месяцев назад, когда мы думали, что мне придется съехать с квартиры на время, я купил кое-что для тебя, чтобы эта вещь напоминала тебе обо мне. Точнее, я купил это для нас обоих. И я думаю, что пришло время подарить тебе её.

Юри с любопытством свел брови, когда Виктор расстегнул пиджак и запустил руку во внутренний карман, где ждали два очень похожих кольца, напитанных теплом его тела. Он поймал ладонь Юри и вложил в нее одно из них. Юри посмотрел на кольцо, а потом на Виктора такими широко распахнутыми, темными и прекрасными глазами, что Виктор мог бы навечно затеряться в них и не пожалеть.

— Там есть надпись, — тихо сказал Юри, осторожно взяв кольцо.

— Да, она была там с самого начала, когда я купил его.

Виктор иногда задумывался о предыдущем владельце кольца и об обстоятельствах, которые привели к тому, что оно оказалось на витрине в тот день, когда он проходил мимо. Он предпочитал скорее преодолевать судьбу, чем поддаваться ей, но иногда фортуна улыбалась ему.

Юри поднял кольцо, смотря сквозь него на далекий берег Англии, и зачитал вслух:

— «Tomorrow, when the world is free». Это же из той песни. (5)

— Да. И обстановка в тему.

Юри окинул его глубоким и серьезным взглядом, а потом сделал шаг к нему, встав близко, слишком близко для общественного места.

— Виктор, если это вопрос… то мой ответ — да. Каждый день «да». Всю оставшуюся жизнь.

Сердце Виктора вспорхнуло с морским ветром, устремляясь все выше и выше в небеса на широко раскинутых и несломанных крыльях.

— Я… да, это вопрос, — подтвердил он, — но это также и ответ. Я хотел не только спросить, согласен ли ты. Но и сказать «да» в ответ, — держа собственное кольцо зажатым в ладони, он взял кольцо из рук Юри, поднял его правую руку и поместил золото на законное место на безымянном пальце.

— Я согласен, — повторил он. — На каждый день нашего будущего. Пока весь мир не померкнет.

Эмоции плескались в глазах Юри, пока он повторял действия Виктора, надевая второе кольцо ему на палец. Оно немного жало и, наверное, требовало растягивания у ювелира, но приятная невесомая тяжесть металла вокруг пальца оказалась самым лучшим чувством в его жизни. Слегка сжав его руку, Юри отпустил ее.

— Насколько я понимаю, — сказал Виктор, — в этот момент мы должны поцеловаться.

Юри улыбнулся, отвернулся к великим холмам Дувра, постепенно таящим на горизонте, и снял шляпу; ветер мгновенно ворвался в его волосы. Когда он поднял правую руку перед собой, золото словило луч солнца.

— Давай перейдем на нос корабля. Поцелуй меня, когда мы увидим Францию.

_______________

1. Ким Филби — один из руководителей британской разведки, коммунист, агент советской разведки с 1933 года. Был нелегально переправлен в СССР, где и прожил остаток жизни. Принадлежит к Кембриджской пятерке, как и ранее упомянутые Маклэйн, Бёрджесс и Кернкросс.

2. Jogeumman (кор.) — немного.

3. Merde alors (фр.) — Вот дерьмо!

4. Сине́кдоха — троп, разновидность метонимии, стилистический прием, состоящий в том, что название общего переносится на частное («Вся школа высыпалась на улицу»; «Россия проиграла Уэльсу: 0-3»), реже — наоборот, с частного на общее.

5. «Завтра, когда мир станет свободным» — строчка из песни Веры Линн «The White Cliffs of Dover» («Белые скалы Дувра»). Вера Линн имела огромную популярность в годы Второй мировой войны и вела концертную радиопрограмму BBC «Sincerely Yours», адресованную британским военнослужащим за рубежом. Ее песни были очень популярны у солдат и по их мнению оказывали необычайное воздействие на боевой дух; Линн стали называть «любимицей армии». В качестве радиоведущей Линн регулярно посещала госпитали, где записывала голоса молодых матерей, которые транслировала затем в качестве «звуковых весточек» британским солдатам. Она побывала с военными концертами в Египте, Индии и Бирме.

Белые скалы Дувра: http://www.wantseeproject.com/wp-content/uploads/2015/10/whitecliffs.jpg

Комментарий к Chapter 6: London, Part Three (3)

Примечание автора оригинала:

«There’ll be love and laughter

And peace ever after

Tomorrow

When the world is free»

«И будут любовь и смех

И мир на веки вечные

Завтра

Когда мир станет свободным»

Слушаем песню: https://www.youtube.com/watch?v=_FawMg0NXpg

Примечание переводчика:

Также рекомендую другую песню Веры Линн – «Unforgettable», которая просто на 200% отражает этот фик: https://www.youtube.com/watch?v=JZe77zUyWos

========== Chapter 6: London, Part Three (4) ==========

Проблема романтического бегства под покровом ночи заключается в том, что отсутствие сна все равно потом настигает и лишает сил.

Юри пошатывался, и его нещадно мутило, когда он вышел с двумя чемоданами на платформу вокзала Гар-дю-Нор в Париже. Только что перевалило за полдень, и спустя часы после их скудного завтрака в Кале он испытывал зверский голод, но не был уверен, что смог бы переварить хоть что-нибудь.

— Господи, — воскликнул Виктор за его спиной с жуткой интонацией, вполне отражающей самочувствие Юри, — кажется, я забыл, как говорить по-французски.

Юри разделял его ужас. В течение пяти лет он говорил в основном по-английски, но ему было бы легко переключиться на японский или немецкий, и хотя он более-менее понимал резвые беседы французов, раздающиеся вокруг них с тех пор, как они высадились в Кале, найти в своей голове правильные фразы и затем произнесли их вслух было совершенно другим делом. Плохо приезжать в другую страну на сонную голову.