– занудливый;

– неэмоциональный;

– эгоистичный.

Как я его разобрала!

Послышался звук отворяемой двери, и вошёл Олег Александрович.

– Добрый день, дорогая! – радостно сказал он.

Мне стало не по себе. Радостный тон, «дорогая»… Прямо чудеса.

«Стоило проанализировать, и вот результат», – мелькнула мысль.

– Ты уж, Маргарита, не обессудь, но подарок вручу сейчас. Мало ли что. Вдруг не подойдёт?

Вытащив из сумки брючный костюм, Олег Александрович торжественно сказал:

– С наступающим Новым годом!

Я ахнула:

– Олег, милый! Какая прелесть! Наверное, дорогой?

– Недешёвый, – сдержанно произнёс Олег Александрович.

Я надела костюм и посмотрела на себя в зеркало.

– По-моему, здорово.

– Замечательно сидит, – удовлетворённо сказал Олег. – Теперь пора обедать, через пару часов мне надо быть в институте.

– Конечно, – заторопилась я.

За обедом Олег Александрович рассказал, как выглядит ЦУМ, какие разговоры были в секции женской одежды, как выбирал костюм.

– За хорошую вещь денег не жалко, – резюмировал Олег и сел с газетой в любимое кресло.

После ухода мужа я занялась генеральной уборкой. Перемещаясь по квартире, я вытирала пыль и размышляла. Неудивительно. У меня всегда так. Что бы ни делала, в голове кружатся сотни мыслей. Они разные: короткие и длинные, грустные и радостные, тревожные и беззаботные, ясные и неуловимые. Я скептически поджала губы: «Типичные женские мысли. Суетливые и изматывающие. Нужно их сто раз просеять, чтобы понять, что хочешь сказать».

Закончив уборку, я вытащила дневник и написала:

26 декабря, вечер.

Делала генеральную уборку.

Много думала.

Три дня я занималась рутинными делами, а 30-го поехала за подарками. Выйдя на Театральную площадь, я почувствовала праздничное оживление. Разноцветные огни, гирлянды, ёлки, новогодние шары… В морозном московском воздухе витало нечто сладкое и давно забытое. Осторожно заглянув за стекло маленького бутика, я увидела Деда Мороза. Он улыбнулся из-под ватных усов и подмигнул фарфоровым глазом.

– Чудеса только начинаются, – сказал Дед Мороз.

– Это вы мне?

Вытянув шею, я посмотрела на его губы – он по-прежнему улыбался.

«Действительно чудеса», – подумала я и оглянулась.

Люди бежали мимо, и не обращали на меня никакого внимания. Я направилась к ГУМу и решила присмотреть себе что-нибудь из косметики. Пока я шла по магазину настроение моё равномерно ухудшалось. Причина была простая и банальная: большое количество зеркал, украшавших ГУМ, отражали мой внешний вид. При ярком освещении стали заметны и мелкие морщинки, и выбившаяся прядь волос, и старомодное пальто. Горько вздохнув, я встала у круглого стенда. На нём красовались золотистые футляры с помадой, изящные пузырьки с лаком и пластиковые флаконы с крем-пудрой.

– Здравствуйте, – послышался приятный голос. – Вы что-то ищете?

Передо мной стояла девушка-консультант и мило улыбалась. Её ухоженная кожа, аккуратно подведённые глаза, пухлые губы под тонким слоем помады служили отличной рекламой продукции фирмы-производителя.

– Хотелось бы посмотреть губную помаду, – тихо сказала я.

– Какой цвет предпочитаете?

Девушка посмотрела на мои губы, потом на ресницы, наконец на руки. Этого взгляда было достаточно, чтобы я почувствовала себя испуганной растрёпанной птицей.

– Розовато-коричневую, – робко ответила я.

Девушка решила меня подбодрить:

– У вас красивая форма губ. Если их выделить контурным карандашом, затем нанести помаду… Думаю, по краям 254-м цветом, а в центре – 158-м.

Она повернулась к стенду, взяла два золотистых футляра и, выдвинув яркие столбики, поднесла их к моим губам.

– Изумительно. Ваши губы станут сочными и эффектными.

– Вы так считаете? – оттаяв, улыбнулась я.

– Попробуйте.

Девушка протянула тюбики и добавила:

– Это пробники.

– Пробовать ни к чему. Полагаюсь на ваше мнение.

– Вы не поняли, – улыбнулась девушка. – Помаду можно нанести на запястье.

Она взяла меня за руку и аккуратно нарисовала розовую и коричневую линии.

– Не правда ли, хорошо?

– Да-да, конечно. Сколько стоит помада?

– Четыреста пятьдесят рублей.

– Пожалуй, возьму розовую.

– А другую?

– В следующий раз, – ответила я, произведя несложные расчёты.

– Спасибо за покупку, – заученно сказала девушка-консультант и повернулась к стеллажу. Достала нужный номер, положила рядом с кассой и, улыбнувшись другой покупательнице, спросила:

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

Я достала кошелёк, расплатилась и вышла из секции.

Какой ГУМ, какой косметический отдел? Дома надо сидеть, а не шататься по дорогим магазинам. В кармане гроши, а туда же.

Я оглянулась. Нарядная, улыбающаяся публика, дорогие товары. Куда меня занесло? Я вспомнила иронию, с которой слушала о магазинных страданиях Олега, и горько вздохнула:

«Олег Александрович хоть выглядит респектабельно – высокий, представительный… А я? Замученная женщина в старой одежде. Лялька права – о себе надо больше думать. О себе. Глядишь, на люди не стыдно будет выйти».

Я посмотрела на носы изношенных сапог, наспех замазанных гуталином, и повернула к выходу.

Куплю подарки на рынке.

Однако мысль, что, купив на рынке какую-нибудь дешёвку, можно испортить Олегу праздничное настроение, заставила остановиться.

Олег не раз говорил, что его внешний вид – это реклама не только возглавляемого им отдела, но и института. Конференции, заседания, выступления, переговоры. На всех этих мероприятиях он должен появляться в солидных костюмах, дорогих рубашках и качественной обуви. Порой денег до зарплаты не хватало и мне приходилось занимать. «Непрактичный ты человек», – говорил Олег и был прав. По сравнению с ним я была растяпа: денег не копила, покупок не планировала, покупала что под руку попадётся.

От таких мыслей мои плечи опустились, и лицо в этот момент, наверное, походило на лицо типичной российской труженицы, живущей в вечном денежном дефиците.

– Да неужели это Маринка? – услышала за спиной голос.

Я насторожилась. Так, с лёгкой руки мамы, меня звали только в детстве. Я резко обернулась и увидела Варьку. Когда-то мы жили вместе в коммуналке и были самыми закадычными подругами.

– Варенька, милая, какая же ты шикарная, – взглянув на даму в мехах, прошептала я.

– Глупости. Помнишь, как говорил дедушка? «Тряпки – это ерунда, главное – душа», – заключив меня в жаркие норковые объятия, пробасила Варька. – Дай-ка погляжу на тебя.

Варька слегка отстранилась и заглянула мне в лицо. Огромный голубой камень на её перстне отразил солнечный луч, пробившийся сквозь стеклянную крышу ГУМа, и я почувствовала запах дорогих духов.

– Наконец-то встретились. Самое время пойти в ресторан и вспомнить нашу коммуналочку.

– Варь, я бы с радостью, но мужу подарок надо купить.

– Поговорим, потом купим. Сначала мы, Мариночка, потом мужики, – взяв меня под руку, безапелляционно заключила Варька.

То и дело поглядывая на неё, я пошла рядом.

«Бывают же чудеса! Оказаться в одном месте в один и тот же момент через двадцать три года разлуки. Я же могла пойти по другой линии, задержаться в отделе косметики, наконец, могла бы поехать в другой магазин. Наверное, это судьба», – думала я, любуясь идущей рядом женщиной, пришедшей из детства.

Не переставая говорить, Варька вывела меня из ГУМа, подвела к золотистому джипу и, распахнув двери машины, села за руль.

– Едем кутить, – сказала она.

Неожиданна, как в детстве, по-прежнему энергична. Наверное, в её голове крутится куча шальных мыслей и планов.

Машина плавно тронулась, и, глядя перед собой, Варька заметила:

– Про себя можешь не рассказывать. Я на тебя в ГУМе поглядела, мне всё ясно. Живёшь на зарплату, имеешь небольшие подработки. Недавно премию получила. Или что-то подобное. Хочешь потратить с толком, благоверного порадовать. О себе вспоминаешь по остаточному принципу. Муж – какой-нибудь занудливый очкарик, поражающий тебя своей начитанностью.