Мои рыдания проникли в коридор и донеслись до Лялькиной квартиры.

– Ритуль, что с тобой? – распахнув дверь, крикнула Лялька.

– Олег, Олег… Он не поверил.

Лялька плюхнулась на пол и заключила меня в объятия.

– Во что не поверил?

– В то, что Варька подарила мне шубу.

Обливаясь слезами, я уткнулась в коленки подруги и зарыдала ещё громче.

– Подумаешь, не поверил, – сказала Лялька и с интересом посмотрела на визитную карточку, мокрую от слёз.

– Что это?

Лялька выхватила у меня карточку и прочла:

– Психотерапевт и психоаналитик Варвара Михайловна Невская. Индивидуальная и семейная психотерапия. Тренинги.

– Ходила к психоаналитику? – удивилась Лялька.

– Это моя детская подружка.

На ум пришли Варькины слова: «Сначала мы, Мариночка, потом мужики».

А ведь верно. Живу будто раба. Стираю, кормлю, убираюсь… А он – барин.

Я встала и плюнула в сторону двери:

– Пошёл к чёрту сам!

И мне стало легче.

Лялька охнула, и в её огромных глазах застыло изумление.

– Что ты сказала? – прошептала Лялька.

– Что слышала.

Я повесила шубу, вымыла руки и вышла в коридор. Лялька по-прежнему сидела на полу.

– У тебя есть что-нибудь выпить?

– Вот это вопрос! – удивилась Лялька. – Коньяк подойдёт?

– То, что надо. Неси.

Я отправилась на кухню, Лялька пошла за коньяком. Через десять минут мы уже сидели на кухне и, по словам Ляльки, «предавались разврату». В наши «развратные» действия входили коньячные возлияния и беспрерывное курение Лялькиных сигарет.

Вообще-то, я курю редко, тем более дома. В лицее ещё куда ни шло. Там есть учительская курилка, где обсуждаются текущие новости. В курилку я ходила часто, но курила не всегда. Когда с Нютой что-нибудь сочиняли, меня прорывало и за вечер выкуривала пять-шесть сигарет. После такого срыва я тщательно душилась, жевала жвачку, а вернувшись домой, говорила:

– Пока сочиняли сценарий, меня обкурили с ног до головы.

Олег Александрович брезгливо морщился и выдавал одну и ту же фразу:

– Курящие преподаватели – преступники.

Я удалялась в ванную и тщательно чистила зубы.

Однако так было раньше, а сейчас… сейчас мне наплевать, что скажет Олег. Я была у себя дома, в гостях сидела подруга, мы пили коньяк, и всё было тип-топ.

– Знаешь, я думала Олег – джентльмен. – Я залпом выпила коньяк и добавила: – Пусть занудливый, неэмоциональный, но джентльмен.

– Осторожней, Ритуль, – взглянув на пустой фужер, ответила Лялька. – Без тренировки можно и запьянеть.

– Ну и пусть. Пусть запьянею. Это даже хорошо.

– Ничего хорошего. В твоей ситуации разум должен работать чётко.

– Не по-ня-ла… – протянула я и икнула.

– Давай сделаю бутерброд, а потом объясню.

Лялька встала и подошла к холодильнику.

– Вообще-то, коньяк нужно закусывать шоколадом или фруктами, но кусок сыра тебе не повредит.

Сделав бутерброды, Лялька взяла очередную сигарету и удобно расположилась в кресле Олега Александровича.

– Ешь и слушай. Ситуация непростая. Тебе всё ясно, Олегу Александровичу нет. Ты встретила подругу, поболтала. Подруга, женщина состоятельная, решила тебя порадовать. Я верю, такие подруги встречаются. Редко, конечно. Теперь прикинь, что подумал Олег Александрович.

– Что?

– Оценив шубу, он подумал: «Ничего себе подарок! Порядка трёх тысяч долларов…»

– Да ты что?!

– Если не больше, – невозмутимо продолжала Лялька. – Олег Александрович – человек подозрительный. Ну и какой вывод?

Я вздохнула и отодвинула бутылку коньяка.

– Ты права.

– Представляешь, что в нём взыграло?! Он тебя решил удивить, костюм подарил, проявил благородство… Надо же! Удивляюсь, как от гордости не лопнул.

Лялька театрально развела руки и надула щёки.

– А на следующий день появляешься ты – радостная и в новой шубе. Ты только представь. Появляешься и говоришь: «Милый, смотри, какая шуба. Её подарила некая Варька».

– Не некая, а лучшая подруга детства.

– Да плевать ему на подругу. Олег Александрович подобных жестов не понимает. У него нет друзей, и таких подарков ему никто не дарит.

– Тебе тоже не дарят, – ответила я. – А ничего, поняла.

– Я – одно, Олег Александрович – другое.

– С этим не поспоришь.

– Честное слово, Ритуль, ты слепая. За тринадцать лет совместной жизни не поняла простой истины: Олег Александрович – собственник. Он прибрал тебя к рукам, задурил мозги и помыкает, как хочет. Поди, плохо! Живёт в твоей квартире, питается за твой счёт. Ведь так?

– Да ладно. Мне не жалко. И Олег тратит много денег.

– На что?

– Он покупает старинные монеты.

Лялька оживилась. Привстала с кресла и, выдохнув дым мне в лицо, сузила глаза.

– А почему покупает монеты? Ты задавала этот вопрос?

– Олег нумизмат.

– Отличное хобби. Олег Александрович занимается нумизматикой! Это так интеллигентно, так современно… В компании мамочкиных друзей можно сказать: «У меня редкая коллекция древних русских монет. Я публикую статьи в зарубежных журналах по нумизматике». А про себя подумать: «Да, я среди вас самый богатый. Моя коллекция стоит десятки тысяч долларов».

– Ты серьёзно? – удивилась я.

– Абсолютно. Пока Олег сидел на твоей доверчивой шее, у него выросло неплохое состояние.

– Ну и ладно. Пусть радуется.

– Ритуль, ты или святая, или притворяешься. – Взглянув на меня сквозь дым, Лялька помолчала минуту и вздохнула: – Нет, не притворяешься.

– И святой меня не назовёшь.

– Иногда кажется, что на многие вещи ты смотришь не так, как другие, – пробормотала Лялька.

– Все мы смотрим по-своему.

– Я не про угол зрения. Такое впечатление, что ты задержалась в детстве, но при всём при этом играешь женщину.

– Может, и задержалась. Не случайно в школу пошла.

Лялька разлила по фужерам остатки коньяка и спросила:

– Почему ты не родила?

– Олег не хочет детей.

– Вот как…

По всей вероятности, коньяк отпустил тормоза, и Лялька стала вести себя несколько бесцеремонно. Однако я продолжала:

– К тому же у Олега есть взрослый сын.

– Отлично, – воскликнула Лялька. – У него есть сын, а тебе, выходит, никого не надо.

– Зачем ты так?

Я растерялась. Внутренний голос говорил: «Лялька права». Однако жалость к Олегу стучала в висок: «Он так одинок, нуждается в тебе…»

– Попробуй объективно взглянуть на Олега, – наступала Лялька. – У него есть сын, мать, ты – преданная и верная. Он живёт с тобой в хорошей двухкомнатной квартире. А на Фрунзенской набережной – собственная трёхкомнатная квартира.

– Там же Татьяна Леонидовна.

– О том и речь. Как истинный математик, Олег точно всё рассчитал. Сына вырастила первая жена. Верно? Никита уже взрослый человек, сам зарабатывает на жизнь. Мама – это святое. Насколько я понимаю, она для Олега – идеал. Ты – молодая здоровая баба. Жена-любовница. А новые дети… Зачем вешать ярмо? Пелёнки, бессонные ночи, декрет… К тому же семью надо содержать. Разве я не права?

Я опустила голову на стол и опять заплакала.

– Мне и так плохо, а ты…

– Ритуля, солнышко! Прости меня, дуру.

Лялька вскочила и бросилась ко мне.

– Сколько раз ругала собственный язык. Сколько раз говорила себе: «Не лезь, пока не спрашивают».

– Ничего-ничего. Сейчас пройдёт, – всхлипывала я. – Ты права, я живу как зашоренная.

– Ну и живи. Как нравится, так и живи. А подружкам, таким как я, бей по лбу. Пусть в твою жизнь не лезут.

– Таких как ты у меня нет.

Я улыбнулась и подняла мокрое от слёз лицо. Лялька подошла к окну.

– Успокоила, называется, – проворчала она.

В моей голове пульсировали Варькины слова: «Сначала мы, потом мужики. Мы… потом мужики».

– Не случайно встретила Варьку, – сказала я.

– Почему? – удивилась Лялька.

– Это судьба, ведь Варька – из детства. Она появилась и, не желая того, сделала так, что мой дом зашатался.