Идёт снег… Умиротворённо парят снежинки, безмятежно танцуя в потоках всё ещё по-зимнему холодного воздуха. У каждой из них свой рисунок, свой неповторимый танец – всё, что каждый кусочек мягких, пушистых облаков успевает до того, как он коснётся земли. Тихо идёт снег… И создаётся впечатление, будто сама природа принимает решение не издавать ни звука, прибывая в тишине молитвы. Снег, как рука матери, накрывает землю, унося прочь страхи и сомнения. Одевает в белое землю, скрывая под собой грязь и суету. Идёт снег…ненавязчиво, но уверенно, несмотря на то, что доживает свои последние дни уже первый месяц весны.

Желтоватый свет редких фонарей разлился по узкой дороге одного из частных районов города. С одной стороны к дороге подкрался лес, с другой – горящие огнями окон дома. Я стоял в ожидании на площадке, которая служила подъездом к единственному магазинчику в радиусе 20 километров. На улице не было никого. По дороге периодически проезжал одинокий зелёный автобус, и редкие автомобили. Моё спокойствие было лишь наружным. На самом же деле внутри меня было сильнейшее напряжение. Именно поэтому при звуке каждой приближавшейся машины, моё сознание сужалось и концентрировалось лишь на гудении мотора и излучаемого фарами света. Я провожал каждое авто взглядом, ожидая, что одно из них, заметив моё присутствие, снижая скорость, заедет на площадку перед этим пустующим магазинчиком. Авто, которое должно привезти на своих колёсах с шипованной резиной, возможность изменить мою жизнь к лучшему, спасительную соломинку, чтобы, наконец, выбраться из этого болота, в котором я продолжал увязать с каждым днём всё глубже и глубже.

Сейчас, когда оглядываюсь назад в прошлое в поисках причин, сподвигнувших меня принять подобное решение, для меня, практически всё, даже мельчайшая деталь становиться ясной. Тогда же, весной 2009 года, от меня было сокрыто, почему и, самое главное, зачем я оказался тем мартовским холодным вечером перед тем магазином в ожидании того рокового автомобиля. Я не знал, что из этого выйдет, и какие уроки и испытания мне приготовила жизнь.

Зовут меня Дмитрий Лунд. Я родился в обычной русской семье в последний год ещё пока Советской Эстонии. Скорее всего, это был один из типичных пасмурных и тоскливых серых осенних таллинских вечеров. Мне рассказывали, что я был таким сонливым, что моей маме пришлось меня специально разбудить, чтобы покормить в первый раз в моей ещё только начавшейся жизни. Я также помню по рассказам моей бабушки о том удивлении, которое у неё вызвал разрез моих крохотных глазёнок. Видно она не была достаточно осведомлена о финно-угорском происхождении моего отца. А, если серьёзно, многим вообще не известно о том, сколько различных финно-угорских народом проживает, ну скажем, хотя бы на территории той же Российской Федерации.

Судьбе было угодно, чтобы я появился на свет в семье не богатой, но далеко и не бедной. Моя бабушка была владелицей небольшой фирмы по производству кетчупа, горчицы и майонеза. Ориентирована эта фирма была лишь на эстонский рынок, так что каких-то сверхъестественных доходов ожидать не приходилось. Так вот, на этой фирме, кроме моей бабушки и дедушки, работала моя мама и тётя. Такой вот у нас family business получился.

Отец? Когда мне было около трёх-четырёх лет, мой папа покинул семью, и я утратил всякий контакт с ним.

Моя мама вышла замуж во второй раз. К счастью, с моим отчимом у меня никогда не было серьёзных проблем и конфликтов.

Детство я провёл в одном из самых малоприятных районов города, но, тем не менее, за исключением не слишком гостеприимных улиц и переулков, пожаловаться мне не на что. Само собой разумеется, шум вечерних и ночных не в меру пьяных прогулок «золотой» молодёжи мы занесём в обязательном порядке в число достопримечательностей Таллина. Чтобы приобрести эту «роскошь» достаточно стать обладателем квартиры с окном на дорогу с автобусной остановкой или же, если вам так угодно, какой-нибудь уютный дворик с игровыми площадками и скамеечками, которые в свою очередь становятся материалом для самовыражения наших молодых многообещающих артистов и художников. Они под вдохновением «джина-тоника», отечественного пива или чего-то более эффективно стимулирующего творческую фантазию, начинают красить, писать, лепить… Если вам приходилось бывать на выставках их самых возмутительным образом недооцененных картин, стихов и скульптур, то вы уже знакомы с некоторыми из их работ. Ну, например, такие как «Я зол на весь мир» или «Меня всё заебало», или может «Ненавижу вас и себя», а как вам «Матерный словопад» или самая популярная «Ода половым органам». Судите сами, о чём нам пытается сказать через расписанные скамейки будущее поколение.

К счастью, не всё своё время в детстве я проводил на этих улицах.

Дело в том, что мои бабушка с дедушкой часто увозили меня к себе на дачу. Они посвящали мне огромную часть своего времени, желая компенсировать отсутствие отца и неприятный опыт, связанный с разводом родителей.

В моей памяти ещё живы эти воспоминания: безграничная радость дедушки моему первому пойманному на удочку окуню, мягкая шёрстка соседских коз, грозные трёхметровый муравейники, вкус бабушкиного пирога с яблоками, щекотание в животе после первой поездки на двухколёсном велосипеде…

Я уже начал пританцовывать на снегу: скорее от нервов, чем от холода. А машина всё никак не желала объявляться. Нет, машины-то продолжали регулярно выезжать из-за поворота, но ни одна из них не проявляла ко мне ни малейшего интереса. Спустя ещё около четверть часа, со стороны города послышался рёв мотора: кто-то явно торопился. Это была серебристая BMW, которая, резко снизив скорость, ловко заскочила на покрытую мягким мартовским снегом площадку перед магазинчиком.

– Садись! – пригласил меня в авто молодой парень лет двадцати семи, и я, недолго думая, открыл дверь и уселся на кожаное сиденье.

– Ну, привет, ты Дмитрий? Зови меня Вадим.

– Привет, Вадим.

Впечатление на меня он произвёл человека неглупого, но мне не понравилось его лицо и, в особенности, его глаза. Мне показалось, будто тьма сгустилась вокруг этих карих глаз и собралась под ними, чем-то напоминая синяки от недостатка сна.

– Ну что, ты уверен в том, что хочешь это сделать? Решай, пока есть возможность, потом поздно будет отказываться.

– Да, я уже всё несколько раз обдумал.

– Ну, ладненько. Ты, если честно, со мной вообще не должен был встречаться. С теми, кто должен лететь, другие люди обычно знакомятся. Дело в том, что последний, гад, что в Южную Америку летел, нам целую кучу проблем устроил, гандон! Значит, денег ему на поездку десятидневную дали – это прикрытие. Он, типо, отдыхать поехал. Для убедительности, вот, на целых десять дней. Ну, всё, нормально отдохнул, кучу фоток даже привёз, только вот, когда до дела дошло, он такой херни наворотил. Он товар должен был в желудке в капсулах везти. Сначала целую историю устроил, когда глотать всё эти пилюли надо было….

Я совершенно спокойно его слушал, тем временем изучая салон его бойкой БМВ-ухи.

– Затем, когда этот мудак прилетел уже обратно в Европу, а летел он через Амстердам, на такое палево подсел, что к нему полиция приебалась. Пришлось нам им взятку дать, блин. Но самое главное, что этот товарищ всё добро в одном из сартиров аэропорта просрал в буквальном смысле. И когда уже к нам прилетел, выдал нам всего одну капсулу… Столько убытка и прибыли ноль!

– Мда-а, – я усмехнулся, мол, ну ничего себе парень даёт, так лохонулся. А сам принялся провожать взглядом возвращавшихся домой таллинцев защищённых от вечернего холода в салонах своих автомобилей.

– Но мы ему ничего не сделали. Не такой я. Я человек не жестокий, вот смотри, – он обратил моё внимание на три иконки на панели, – даже верующий, православный. «Ну, ну», – про себя усомнился я. Прекрасно понимая, что люди его «профессии» становятся ярыми верующими лишь для того, чтобы хоть как-то утихомирить их, не дающую им покоя, совесть (у тех, у кого она ещё не вымерла, разумеется).