Последствия этого признания были ошеломляющими. Если Иисус единосущен с Богом и с людьми, значит, сама его природа – полностью Божественная и человеческая – явно свидетельствует об отношениях Бога и человечества. Был ли союз Божественного и человеческого всего лишь планом «Б», временной мерой, которую Он «придумал» и внедрил после неожиданного фиаско с Адамом? Или перед нами план «А», оригинальный и единственный Божественный план? Насколько буквально следует принимать абсолютное единство Иисуса и Отца Его и Его абсолютное единство с нами, сломленными грешниками?

Для нас информация о единстве с Иисусом стала величайшей новостью во Вселенной. Союз небесной жизни Бога и земной жизни Иисуса давал ответы на все вопросы. Но правомерно ли (с точки зрения апостолов и ранней церкви) размышлять о том, что означает для нас сам факт существования Иисуса? Быть может, достаточно просто принять, что единство Иисуса и Отца Его – свет, объясняющий все и дарящий жизнь? Или это всего лишь одна из жизнеспособных систем, объясняющих природу Бога и человеческую природу, причины гибели Иисуса на кресте и законы, управляющие нашим миром, нашей «глобальной деревней»?

Афанасий Великий, который сопровождал епископа Александра на Никейский собор, а впоследствии и другие отцы церкви – Григорий Богослов и святой Иларий Пиктавийский – посвятили жизнь защите положений о природе Иисуса, принятых собором. С моей точки зрения, размышления о природе Иисуса как бессмертного Сына Божьего, соединившегося с грешным родом человеческим, – истинная задача христианского богословия. Это и есть мета-повествование, глобальная и вечная история, меняющая наше видение Бога, человечества и творения.

К примеру, как относиться к тому факту, что Иисус, бессмертный Сын Божий, помазанник Святого Духа, сотворивший и питающий все живое, – умер, был распят и похоронен, а на третий день восстал из мертвых и вознесся к Отцу на небеса? Должны ли мы воспринимать себя, своих врагов, человечество в целом и все творение вне этого происшествия, сочетающего в себе божественное и человеческое? Апостол Павел говорит, что, когда Иисус умер, что-то произошло с нами и с миром. Когда Он умер, мы умерли тоже; умерло все сотворенное на Земле (Второе послание к Коринфянам, 5:14). А когда Иисус воскрес, мы все (находившиеся в мертвом переходном состоянии) воскресли с Ним и обрели новую жизнь («оживотворились»), вознеслись в Его обличье к деснице Отца и причастились Святым Духом (Послание к Ефесянам, 2:4–6).

Эти понятия – не дополнения к более важному учению Павла; они фундаментальны для апостольского восприятия. Это поразительное видение Иисуса, несомненно, влияет на восприятие всего мира и человечества и в огромной степени – на восприятие Бога. И тут снова возникает вопрос: была ли жизнь Иисуса, Его смерть и воскрешение всего лишь планом «Б»? Или Иисус, Сын Отца, помазанник, Творец и Держатель всего сущего, а следовательно, и мы в нем – есть свет, озаряющий тьму наших мыслей, и истина, главенствующая в нашей жизни?

Я потратил долгие годы, размышляя об учениях апостолов и трудах раннехристианских отцов церкви. Вот к каким выводам я пришел. Они не идеальны, но честны и, полагаю, помогут вам понять, из чего исходит Пол Янг. Итак, вот они.

Для апостолов и раннехристианских отцов имя Иисуса означало бессмертного Сына Божьего, помазанника Святого Духа, Творца и Держателя всего сущего, воплощенного в человеческий облик, распятого, воскресшего и вознесшегося к Отцу. Произнесение имени Иисуса означает, что Триединый Бог, человечество и все сущее не разделимы, но едины. Сам Иисус есть это единство: Он – союз Триединого Бога и рода человеческого. В Нем на Земле и небесах соединилась жизнь блаженной Троицы и несовершенной человеческой жизни. Иисус – символ нашего возрождения, нашего принятия и включения в божественную жизнь, символ новых отношений между Богом и родом человеческим и царства Триединого Бога на Земле.

Из этих выводов ясно, почему мы с Полом Янгом считаем распространенное мнение о разобщенности людей и Бога фундаментальной ложью, отрицающей саму сущность Иисуса. Мы оба твердо намерены донести до людей Его сущность. Ложь, которую стремится раскрыть эта книга, – это все лживые представления, противоречащие понятию о Божественной сущности Иисуса и о том, что она говорит о Боге, о нас, творении, нашей судьбе и будущем. Читая эту непростую книгу, которая освобождает нас от ложных представлений, я вижу, как воспринимает Иисуса Пол и слышу его слова: «Бог не сказал бы такого и не совершил бы такого. Это ложь или неверное толкование».

Вы можете не соглашаться с этими выводами, и я сам не уверен, что согласен со всем, что говорит Пол, но его намерения ясны. Он исходит из общепринятого в христианстве признания сущности Иисуса и пытается осмыслить реальные последствия бытия бессмертного Сына Божьего, который воплотился в человеческом облике и соединился с человеческим родом, погрязшим во тьме. Он предлагает нам пройти крещение в христологическом огне апостольского видения. Это ли не истинная преданность Иисусу? Я горжусь тем, что стою с ним рядом в этом начинании.

Эта тема шире и многограннее, и Пол в своей книге добивается ее полноценного раскрытия. Следите за ходом его рассуждений. Когда он называет какое-то утверждение ложным, спросите себя: что именно в природе Иисуса навело его на эту мысль? Оценивайте его размышления, основанные на вере в сущность Иисуса. Возможно, вы даже поймаете его на христологической неточности!

Я знаю одно: если вы искренне выслушаете Пола, ваше сердце наполнит свобода и радость. Когда твой мир переворачивается, это никогда не происходит легко, но таким образом апостолы сообщают нам, что истина освободила нас.

С. Бакстер Крюгер, доктор философии, автор книг «Хижина: возвращение» и «Патмос» [4].

Эта книга родилась из серии твитов, которую я назвал «Слова, которые вам никогда не скажет Бог». У меня набралось около 125 таких коротких сообщений. Например:

Я подсчитываю все твои грехи.

Такой ребенок мне не нужен.

Хочешь и дальше обманывать себя? Пожалуйста.

Ты слишком хорошего мнения об Иисусе.

Я без тебя не могу.

Полагаю, идея ясна. Негативное пространство (то, что не может исходить от Бога) помогает увидеть мир в светлых красках и начать относиться к нему по-новому. Это простая техника, она бросает вызов устоявшимся мнениям и парадигмам, но ее эффективность бесспорна. Она приводит к неожиданным открытиям. Размышляя о том, чего Бог никогда бы не сказал, мы более объективно анализируем идеи, которые прежде казались нам правильными, и обнаруживаем ложные представления о Боге.

В первой главе моего романа «Ева» один из персонажей говорит нечто очень важное: «Тщательно выбирай вопросы. Один верный вопрос стоит тысячи ответов».

В мире, где я вырос, вопросы не очень ценились. Людей, задающих вопросы, считали невежественными – в лучшем случае; в худшем – причисляли к бунтовщикам. Любой несогласный с нашей теологией, наукой и просто мнением считался врагом и объектом для нападок. Нам была важна определенность.

Взрослея и (надеюсь) набираясь мудрости, я понял, что мне гораздо важнее быть открытым для миллиона толкований, чем быть всегда правым. Я долго учился быть хорошим слушателем, который слушает не только для того, чтобы возразить, но и способен поставить под сомнение и даже изменить свою точку зрения в ходе диалога.

В юности, считая себя человеком рациональным и обладающим высоким интеллектом, я прятался за стеной своих воззрений. Таким образом я избегал хаоса реальной жизни и «живых» человеческих отношений. Моя маска стала защитным механизмом, безопасной ширмой, позволявшей мне держать людей на расстоянии. Мне казалось, что я их одурачил. Но мой ум и креативность сослужили плохую службу: своими едкими, попадающими в цель словами я причинял боль окружающим, и стена равнодушия и изоляции росла. Меня уважали за умение аргументировать свою позицию, но никто по-настоящему не любил.