Егор упрямо мотает головой, не отпуская мою руку:
-- Мне все равно, что у тебя было до меня. Этот дебил просрал, извини, свой шанс, а я своего не упущу. Мы встретились сейчас, а не раньше или позже, а значит, так было нужно. И не надо обобщать. Я никого еще не предавал, тем более что сам знаю, каково это.
Он замолкает.
-- Господи, да я так устал от всего этого... понимаешь, до черта устал от одиночества, от того, что не с кем разделить ни радость, ни печаль, устал от случайных женщин, которые утром вызывают отвращение... Боже, да даже кофе не с кем с утра выпить! Давай попробуем! Ну что тебе терять?
Я пожимаю плечами:
-- Не знаю. У меня вообще теперь ничего нет, кроме жалких остатков гордости. От этого и страшно.
Он берет уже обе моих руки в свои, и пристально смотрит прямо в глаза :
-- Я уже не мальчик, чтоб играть в игрушки, и знаю чего хочу. Я хочу тебя. В этом доме и в этой постели.
И так пылко и яростно звучит это его "в доме и в постели", так по-настоящему, так по-собственнически, что у меня просто мурашки по спине бегут. А Егор откидывает простыни и впивается жадным, ищущим поцелуем в мое бедро...
Эх, Эля, Эля! Тебе ли не знать цену словам мужчины... Но все умные мысли сейчас уплывают куда-то в даль.
Глава 5
Открываю глаза, и на мгновение кажется, что я лежу, прижавшись к Роме. Но нет. Плечо слишком большое и твёрдое, а незнакомая жилистая рука крепко обнимает меня за талию. Муж никогда так не делал, укрываясь отдельным одеялом, и все время ворчал, что ему жарко и неудобно. Рядом совсем другой мужчина.
Егор... Конечно, теперь, после того, что между нами было, он больше не такой уж и чужой.
Я наслаждаюсь приятной усталостью в расслабленном, насытившемся теле. Немного развернувшись, лениво ласкаю взглядом голую грудь и плечи Егора, не прикрытые одеялом.
Наверное, он чувствует мой взгляд, потому что шевелится и медленно потягивается. Карие глаза сонно моргают и смотрят немного недоуменно. Между густых бровей появляется вертикальная хмурая складочка, но затем он видит меня и расцветает улыбкой. Тёплой, довольной и определённо... возбужденной.
-- Доброе утро, красавица.
Я смущённо поддёргиваю одеяло немного выше, прикрывая грудь. Жаль, засыпая, не догадалась надеть футболку.
-- Доброе утро! -- улыбаюсь в ответ. -- Знаешь, это была просто волшебная ночь.
-- Эй, вообще-то, это моя реплика! -- усмехается он, и тянется ко мне с поцелуем. -- Не верится, что ты здесь...
Губы, припухшие и чувствительные от бесконечных ночных ласк, царапает жесткая утренняя щетина. Он целует так нежно и неторопливо, будто впереди у нас целая вечность. Рома же утром только раздраженно отмахивался, торопясь на работу.
А ведь и правда, торопиться нам некуда. Особенно мне.
-- Гюльчатай, открой личико, -- шепчет Егор, медленно стаскивая с меня одеяло, и восхищённо обводит жадным горящим взглядом.
Где-то глубоко внутри меня уже трепещет ответное желание, и растекается тёплой волной по всему телу. С удивлением я чувствую, что уже мокрая. Раньше приходилось пользоваться смазкой.
Егор переворачивает меня на живот, и начинает покрывать нежными поцелуями бёдра и ягодицы. Моя голова становится совсем пустой и легкой. Снова никаких мыслей, только Егор. В этот раз он делает все медленно и невероятно чувственно, мучительно долго продлевая наслаждение. И снова, как и каждый раз этой ночью, я испытываю потрясающе бурное наслаждение. Неужели это все действительно со мной происходит?
Чуть позже он отправляет меня в душ, а сам, смешно насвистывая, идёт на кухню делать кофе.
За завтраком (я поджарила яйца с импровизированным беконом из кабанятины), Егор упорно смотрит только в тарелку.
Наконец, решительно поднимает взгляд:
-- Ты подумала о том, что мы вчера обсуждали?
-- Да. Я должна уехать.
-- Да почему?! -- в сердцах бросает вилку на стол.
-- Мне нужно снова научиться быть самостоятельной. Быть собой, а не продолжением мужчины с его жизнью.
-- Но тебе же на следующей неделе здесь разводиться.
-- Пусть приезжает ко мне с бумагами сам. В конце-концов, это ему понадобился развод. -- пожимаю плечами.
Егор резко выдыхает и снова опускает голову.
-- Как знаешь.
Доев, уходит, крепко хлопнув дверью.
Я же, помыв посуду, иду снова собирать вещи. Одеваюсь, и даже успеваю вынести все чемоданы в прихожую, когда мужчина снова возвращается.
-- Ты не передумаешь, да? -- яростно мнёт в руках шапку, а Линда вторит ему тихим поскуливанием.
-- Я не могу.
-- Глупенькая... -- грустно вздыхает.
Да, Егор мне нравится. Очень. И прощаться с этим домом неприятно. А ещё с рекой, и лесом, и особенно -- со свободой от такого ненавистного города. Но иначе нельзя -- не зря мама твердила, что одну и ту же ошибку дважды совершает только осел.
Выйдя во двор, успеваю незаметно для Егора щелкнуть телефоном дом на фоне сосен за забором, машину, и даже Медведя с Линдой, чтобы сохранить все это в памяти до последней мелочи. Он же, не замечая ничего, механически грузит мои вещи.
До автовокзала в ближайшем райцентре ехать около получаса. Всю дорогу Егор мрачно смотрит на дорогу, а я... просто не знаю, что говорить.
Мы стали близки, и это случилось ещё до секса. На плотине, на холме, на кухне за чаем... Но я не должна, не имею права повторять ошибки, и поддаваться иллюзиям счастья. Неужели, уже перешагнув порог тридцатилетия, я так и не способна хоть на каплю самостоятельности?! Ещё и деньги у него сейчас придётся взять.
Мне везёт, и оказывается, что отправление моего автобуса уже через пятнадцать минут. Покупая билет, говорю:
-- Я обязательно верну тебе все, переводом.
Он молча смотрит на меня со странной смесью злости, грусти и разочарования. Потом провожает к автобусу, помогает с вещами. Выхожу попрощаться, и опять не могу подобрать слов.
Уезжая из таких родных уже краев, почему-то не могу думать ни о чем, что здесь оставляю, кроме него. Все, что было раньше, с Ромой, будто отодвинулось лет на десять назад, и подернулось какой-то мутной дымкой.
Наверное, снова отпустит бороду и будет есть свой ужасный суп...
-- Ну, вот, кажется и все. Пока, наверное. -- произношу с фальшивым оптимизмом.
Очень хочу поцеловать Егора на прощание, но он так сердито сжимает губы и хмурится, что я не решаюсь. И угрюмо молчит.
-- Я позвоню тебе. -- переминаюсь с ноги на ногу, и все же осмеливаюсь легонько пожать его напряжённую руку. -- Может, ещё увидимся.
-- Да? -- усмехается с ядовитой горечью. -- Зачем?
-- Ну, Егор. Я же говорила...
-- Ладно. Надеюсь, ты будешь счастлива. -- резко разворачивается, и уходит прочь.
На глаза наворачиваются слезы. Ну вот почему у меня все всегда так? Это очередное расставание... вдруг отчего-то появляется чувство, что именно меня опять бросили, и что я снова все потеряла.
Когда водитель запускает мотор и закрывает двери, я уже вовсю рыдаю, уткнувшись лицом в дрожащие ладони. Вдруг слышу какие-то крики, громкий стук и звук открывающейся двери. Поднимаю голову... а в проходе стоит Егор.
-- Скажи, -- спрашивает серьёзно, -- только честно -- из-за кого ты сейчас плачешь? Из-за него или... из-за меня?
Я не могу выдавить ни слова, только качаю головой, вскакиваю и бросаюсь к нему. И прижимаюсь, обнимаю так сильно, как только могу, и целую, целую, целую...
-- Кому нужен билет? -- слышу его голос, когда мы, обнявшись, выходим из автобуса.
Отъехав от станции пару километров, он вдруг останавливается на обочине и поворачивается ко мне:
