Пожилой человек подошел к книжным шкафам.

The elderly man came up to bookcases.

Взял с полки книгу Бориса Владимировича Никитина 'Роковые годы', изданную в Париже в 1937 году. На обратной стороне обложки парижского издания проставлена дата: 7 мая 1937 года.

He took off the bookshelf the book by Boris Nicitine 'Роковые годы'. This historical work was firstly published in Paris in 1937. There is date on back side of cover: 7 May, 1937. [English edition: Nicitine B.V. The Fatal Years. London. 1938].

Раскрыл книгу.

He opened the book.

Вспомнилось.

It was remembered.

Власти не было, но еще сохранялся фронт.

There were no real authorities. But the front-line was existed yet.

А кроме фронта - армейские, офицерские структуры.

And, besides the front-line, the army's and officer's structures still were existed.

По инициативе этих структур на несколько месяцев в 1917 году была создана военная контрразведка Петроградского военного округа, создававшая у обычных петроградцев иллюзию существования в их городе правоохранительного органа.

These structures put forward an initiative: to create security service (counter-reconnaissance service). According this initiative the military counter-reconnaissance service of Petrograd military district was established. This security service was forming for common inhabitants of Petrograd an illusion as if a real Law enforcement body is functioning in their city.

Борис Никитин, будучи во главе контрразведки пытался привлечь к ответственности видных большевиков.

Boris Nicitine, - the head of security service, - was making attempts to prosecute famous Bolshevics.

Поводом стало июльское выступление (восстание) 1917 года, которое, как подозревали, было инициировано Германией и осуществлено на деньги Германии.

One of occasions was July rebellion of 1917. The suspicions were announced: that this rebellion was organized according instructions on Germany and was financed by Germany.

Всего несколько строк в довольно большой книге.

A few lines in the book of much value.

Но он, пожилой человек, помнил эти времена хорошо.

But he, the elderly man, can remember these times clear.

'Мы начали получать десятки телефонных призывов на помощь против грабителей. Звонили из магазинов Гостиного Двора, из Апраксина рынка, с Садовой, из банков на Невском; звонили телефонные барышни, умоляли отдельные голоса из частных квартир по Литейному и Жуковской, просили спасти от ломящихся бродяг и мародеров. Услышав эти вопли, моим первым движением было, конечно как-то помочь. Но как? Кого послать?... Звонить в участки милиций? Оттуда не отвечают. Да мне именно и жалуются, что ее не могут найти. Выслушивая крики и мольбы женщин по телефону, сознавая свое бессилие, я ничего не отвечал, вешал трубку, старался о них не думать; НО НЕЛЬЗЯ ЗАБЫТЬ ЭТИ ГОЛОСА'.

The tens of phone appeals were sent to us. They asked about help against criminal attacks. Calls were from different shops, banks, flats. The women cried... There were calls of fear, calls about help... My first desire was to make some help. But how? What personal I can to send for help?.. May be I mast to call in militia's region departments? These departments responded with silence. Those, who directed to me their appeals, informed me, that militia disappeared. I was listen the cries and asks of women by phone. And I was recognizing my helpless. I was responding nothing. I was putting down the receiver. I tried not to think about these appeals. But it's impossible to forget these women's cries.'

'Сколько человек перемолола криминальная мельница? За годы революции, гражданской войны? Да и в последующие годы?...' - подумал пожилой человек - 'Единицы? Сотни, тысячи, миллионы? Нет списков!'

'Criminal mill was grinding the people. How much humans it crushed? Ones? Tens? Hundreds? Thousands? Millions? No lists!'

Пожилой человек продолжал листать страницы книги:

The elderly man continued to turn pages of the book.

'Прокурор судебной палаты ... выдвинул против большевиков обвинение по статьям 51, 100 и 108 уголовного уложения за измену и организацию вооруженного восстания. Казалось бы, что еще надо? Но зловещим призраком стоял Троцкий. Он не бежал, как Ленин, а рассылал иронические письма, спрашивая, когда же его арестуют. Он стучал по советской трибуне и кричал им:

'Public prosecutor charged Bolsheviks with high treason and organization of armed rebellion - according the articles 51, 100 and 108 of criminal code. It's inefficient? Bur as threatening mirage Trotsky have influence over around. He did not escape like Lenin. He was sending an ironical letters, asking when he would be arrested. He knocked upon the soviet's tribune and loudly asked them:

'Вы обвиняете большевиков в измене и восстании? Сажаете их в тюрьмы? Так ведь и я же был с ними, я же здесь! Почему вы меня не арестуете?'

'You are charging Bolsheviks with high treason and organization of armed rebellion? You are putting them into prisons? But I was acting with them! And I am here! Why you do not arrest me?'

Они молчали.'

They kept silence.'

'Троцкого сажают 23 июля, а в течение августа и в начале сентября новые министры юстиции выпускают и Троцкого, и всех одного за другим, кого мы посадили и до, и после восстания.'

'Trotsky was put into prison July, 23. During the period of August and September [1917] new ministers of justice set free and Trotsky, and others - one by one - those, who were putting into prisons by ours efforts.'

'Одни слева... Многие справа... ...И те и другие слишком малочисленны на стомиллионную темную массу, погнавшуюся за призраками...'

The once are lefts... Many are rights... They are both scanty in comparison with hundred million mass, fooled by phantoms...'.

'Троцкий на сажень выше своего окружения... Октябрь Троцкого надвигается... Троцкий постепенно, один за другим переводит полки на свою сторону... ...Вся громадная организационная работа дала большевикам еще большее и главное: она твердо технически подвела чернь столицы и ее солдат под купол Совдепа Троцкого'.

Trotsky is visibly higher, then his environment... October of Trotsky is approaching... Trotsky is winning over the military units... The whole huge organization work made a result for Bolsheviks: this work escorted under cupola of Trotsky capital's riff-raff and soldiers.