Насколько бы соблазнительным не было мое предположение, сейчас, когда мы находились лицом к лицу, я больше не думал, что это была хорошая идея. Тем вечером я наверняка был в невменяемом состоянии. И теперь пришло время привести нашу сделку в действие, но я действительно не хотел, чтобы это произошло. Я не забыл, как трогал себя, одновременно болтая с ним по телефону. Если честно, с тех пор я ни разу не вспоминал, что мы тогда друг другу наговорили. До этой минуты. Он очень любезно напомнил мне обо всем. Я был так поглощен страхом за безопасность Джерарда, что совершенно не думал о тех словах, которые вырвались из моего гребаного рта.

Ты можешь укусить меня куда захочешь.

Блять.

- Итак…

- Что «итак»? Ты не прикоснешься ко мне, - категорично заявил я.

Я не собирался строить из себя недотрогу – я, блять, просто не хотел, чтобы он начал раздевать меня и оставлять маленькие щекотные укусы по всему моему дряхлому телу. Да, мы уже успели проделать друг с другом все, что только можно было, но при этом будто все равно находились на большой дистанции, потому что в плане опыта я оставался таким же нулем.

И потом, Джерард. На секундочку – мы все еще находимся в чертовом парке! Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел нас в таких компрометирующих позах! А что, если нас застукают Колин, Ривер или Мэтт?..

- Эй, малыш, ты мне обещал, - произнес он голосом полным надежды.

- Ничего я тебе не обещал.

- Ты сказал, что я могу укусить тебя! А я сказал, что запомню это, а значит, ты мне обещал!

Я сузил глаза и, покачав головой, с недоверием посмотрел на него.

- Почему ты, блять, вообще так одержим идеей кусать меня?

Он усмехнулся и чуть склонил голову набок.

- Потому что я хочу вонзить свои зубы в твою сладкую сочную плоть. Она такая мягкая, приятная… М-м-м, я бы с радостью высосал всю твою… кровь.

Он подмигнул.

Я не смел даже моргнуть.

- Отвяжись. Боже, ты такой идиот, - рассмеялся я, не выдержав.

Наклонившись вперед, Джерард взял меня за запястье и поднес его на уровень глаз.

- Посмотри на эту тонкую нежную кожу… Такая сочная… - он сделал паузу, потирая большим пальцем мою руку, - такая бархатная. Я иногда смотрю на тебя, как на вкусный кусок мяса. Так бы и слопал.

- Да, я знаю, ты любишь мясо во рту, - парировал я.

Мое столь умное замечание резко напомнило мне о том, почему я весь день был так тошнотворно напуган.

Он, казалось, внезапно напрягся, отпуская мою руку, а потом предложил подняться на холм, где мы обычно лежали в траве. Я не хотел, чтобы он думал, что я отталкиваю его или пытаюсь отстраниться, но как и всегда я не мог произнести ни слова.

Я следовал за ним к холму, нашему старому месту, где мы так часто проводили время. В парке не было ни газонов, ни аккуратных лужаек, и только на холме виднелись маленькие островки диких зарослей. Сорняки и душистая жимолость пускали корни где попало, своими соцветиями привлекая стайки насекомых.

Однако иногда в отдаленных частях парка можно было встретить старика с газонокосилкой, который пытался привести эти просторы в божеский вид. И лишь одно определенное место оставалось неизменным – этот волшебный клочок земли, где мы могли пролежать весь вечер, выискивая звезды в темном небе. Мы как будто находились на недосягаемой высоте. Мы забирались на то место, которое всем было видно издалека, но в то же время никто не поднимался до самой вершины холма. Только я и Джерард. И мы были единственными, кто оставлял отпечатки на примятой траве.

Мы лежали здесь так часто, и теперь, когда наступило лето, нам ничто не мешало с чистой совестью вытаптывать следы своими телами на этом бесконечном зеленом ковре. Мне нравилось лежать здесь с ним. Мы были наверху холма, и никто не мог нам навредить – мы находились выше всех остальных, и казалось, стоило лишь поднять головы, как перед глазами открывались просторы всего мира.

Для меня этот холм и был всем миром. Было так приятно думать о том, сколько времени за последние месяцы я провел здесь с Джерардом, разговаривая с ним обо всем на свете. Это были такие спокойные и безмятежные моменты, а я мог забыть обо всех своих проблемах, чувствуя себя так, как будто меня закинуло на обитаемый остров. Но в данном случае такая изоляция была приятной – я находился рядом со своим лучшим другом, вдыхал свежий воздух и ни о чем не волновался.

Как только мы забирались сюда, мы заваливались на спины и неподвижно лежали так, смотря на бесконечное небо, пытаясь прийти в себя и восстановить предательски сбившееся дыхание. Склон холма был довольно крутым, не говоря уже о его высоте. Требовалось много сил, чтобы добраться до вершины, но оно того стоило. Все, что располагалось ниже нас, казалось, исчезало, и мы могли легко представить, будто лежим на облаке, над головами всех остальных, потерявшись где-то в небе.

- Я так хорошо себя здесь чувствую, - спокойно произнес Джерард; это прозвучало так, словно он говорил сам с собой, а не со мной.

- О чем ты?

- Хорошо лежать здесь. Мой живот находится в плоском положении и не болит.

- А что с твоим животом? Ты заболел?

Я невольно вспомнил то утро, когда мой собственный живот буквально выворачивало наизнанку, а Джерард гладил его, пока я не пришел в себя.

- Нет, больше не болит.

- Хочешь, я поглажу, чтобы все прошло?

- Не надо, куколка, я в порядке. Он тогда снова начнет болеть. Но все равно, спасибо.

Я лежал не шевелясь, обдумывая его слова. Он не хотел, чтобы я прикасался к нему, потому что я тем самым причиню ему боль.

Ну что ж, очень, блять, приятно это слышать.

Что-то неосязаемое повисло в воздухе в этот вечер, что-то, что не давало чувствовать себя спокойно. Я все еще не рассказал ему о Мэтте. Насколько я знал, они с Джерардом никогда не пересекались в школе. Поэтому я даже не мог представить, почему Мэтт так яро хотел с ним что-то сделать и за что так возненавидел.

Это было тем, что я никогда не понимал в людях, особенно в сверстниках, - если они кого-то ненавидели, то они его не игнорировали. Вместо того, чтобы включить мозги и вести себя разумно, избегая общения с неприятным тебе человеком, они преследовали его, считая жизненно необходимым каждодневно к нему придираться. И, черт возьми, я никак не мог найти объяснение такому поведению.

Если Мэтт так ненавидит Джерарда, то зачем ему с ним связываться? Разве он не должен наоборот - сбежать от него на другой край города, лишь бы не иметь с ним ничего общего? Иногда я думал, что был самым разумным человеком во всем мире. Если мне кто-то не нравится – я избегаю его компании. Это, по-моему, очень логичное решение.

Я начинал злиться на себя за то, что никак не мог набраться смелости и рассказать ему, что кто-то собирается его избить. Мне не нравится жестокость, мне не нравится насилие. Особенно если это насилие направлено на моего лучшего друга.

Я просто хотел помочь ему, с достоинством отплатить за все те разы, которые он помогал мне. Желание убедить его, успокоить, быть рядом с ним настолько близко, насколько это возможно, ни на секунду не покидало мою голову. Но я даже не знаю, что у него случилось.

- Тогда я могу поцеловать, так лучше? – внезапно спросил я, потрясенный тем, как мой голос выдал эти необыкновенно смелые слова.

Я мог видеть, как он кивнул и улыбнулся.

- Да, Фи, если хочешь.

Склонившись над ним, я почувствовал, как запылали мои щеки, когда Джерард приподнял кромку своей футболки. Мягкий живот с еле заметной линией темных волос, спускающейся ниже, к поясу джинсов, оказался в полной готовности, ждущий мои губы. Я никогда не обращал внимания, как низко он носил свои штаны. На короткий миг я был озадачен, пялясь на обнаженный живот, но затем все же взял себя в руки и прикоснулся губами к теплой коже. Я практически мог чувствовать, как мгновенно она покрылась редкими мурашками, как слегка напряглись его мышцы в том месте, как он едва дернулся, не меняя позы.