- Джерард, вчера вечером… мне так жаль, я понятия не имел, я просто хотел сделать тебе приятно…

- Ты так напугал меня, - прошептал он, потирая глаза. – Я думал, ты причинишь мне боль, я думал… думал, что ты… заставишь меня, принудишь…

В то же самое мгновение я понял, почему у него была такая реакция и как мои вчерашние действия заставили его себя чувствовать.

- Джерард… я не пытался, честно. Я бы никогда не заставил тебя делать что-то против своей воли. Я просто хотел доставить тебе удовольствие, хотел, чтобы ты чувствовал себя лучше… мне очень-очень жаль, ты мне веришь? Я не хотел, я не думал… - я чередовал извинения с поцелуями, не рискуя даже на секунду оторваться от него. – Это было только один раз? – как можно аккуратнее спросил я, гладя ладонью его руку. Это было ужасное ощущение – смотреть на Джерарда, как на жертву, но ведь он действительно был этой самой жертвой, и я понятия не имел, как я должен был отреагировать на подобные новости. Этот кусок дерьма…

- Нет. Я, блять, больше не хочу об этом говорить.

- Ладно, хорошо, - ответил я и согласно кивнул, продолжая удерживать его в объятиях, - то, что удавалось мне лучше всего.

Комната погрузилась в тишину. Я не уверен, сколько точно прошло времени, пока я лежал и обдумывал способы, которыми можно было бы упечь Гэри за решетку. Я знал, конечно, что Джерард не поддерживал идею обращения в полицию, но это было еще до того, как мне стали известны новые обстоятельства. Блять, мой лучший друг, мой возлюбленный подвергался сексуальным домогательствам. Как, черт возьми, я мог остаться в стороне и ничего не предпринять?

- Твоя мама знает? Хоть о чем-нибудь? О том, как он разговаривает с тобой, что бьет… и все остальное?

- Нет, и ни за что на свете я ей об этом не скажу. Да и она все равно мне не поверит… все в порядке, все кончено. Сегодня я уезжаю, и никогда снова не увижу никого из них.

- Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал? Сказал кому-нибудь, обратился в полицию?

- Нет! – буквально прокричал Джерард. – Черт, нет, пожалуйста, не делай ничего. Теперь у меня есть ты… ну, я надеюсь на это, и мне больше ничего не нужно. Я уезжаю. Все закончилось, уже все хорошо. Сейчас я в порядке. Он может… найти меня, если кто-нибудь узнает. Не надо ничего делать, прошу тебя.

Я наклонился вперед и чмокнул его в губы.

- Ты все еще хочешь меня целовать? – с неподдельным удивлением в голосе спросил он.

Я закрыл глаза, чувствуя себя таким несчастным и разбитым, а затем снова прижался своими губами к его.

Я решил, что мы должны сменить тему. В какой-то степени я конечно был рад, что он поделился со мной этой грязной тайной, но… думать, представлять в голове все те моменты, когда это могло происходить, было сверх моих способностей. Мой бедный дорогой друг, стоящий на коленях… Я знал его четыре месяца и был практически уверен, что в этот период времени могло случиться самое страшное. О господи, и то, что я сделал вчера, только напомнило ему о его беспомощности и отсутствии выбора. Блять.

- Джерард?

Он облизнул губы, сглотнул и нервно взглянул на меня.

- М?

- Я просто хочу, чтобы ты знал, что в этом нет твоей вины. Он больной ублюдок, и ты ни в чем не виноват. Гребаный кусок дерьма. Знаешь, мы обязательно найдем твоего папу в Нью-Йорке, хорошо? Будем приглашать его к нам на ужин, вместе читать комиксы и просто дурачиться. Будет весело.

Я поднял взгляд и тут же наткнулся на слезы в его глазах.

- Ты такой замечательный, - сказал он, слабо улыбнувшись.

Джерард больше не хотел об этом говорить, а я знал, что в данный момент он действительно чувствовал себя хорошо из-за скорого отъезда. Я решительно сменил тему.

- Эй, так ты уже был в своей квартире?

Он заметно расслабился и без сомнения был благодарен за окончание предыдущего разговора.

- Да, несколько раз. Я был там два или три раза в течение учебного года, и еще один раз я ездил туда, когда ты был под домашним арестом.

- Ого.

- Да.

- Я пытался встретиться с тобой, - ответил я, улыбаясь. Совершенно не желая двигаться, я лишь повернул голову, чтобы посмотреть на него, продолжая лежать на его груди.

Он закусил губы, а затем сказал:

- У тебя есть ручка?

- Для чего? Хочешь снова нарисовать у меня на ногах летучих мышей? – спросил я игриво, обхватывая ногой его бедро.

- Нет, не на ногах. На этот раз на груди.

- Посмотри в верхнем ящике тумбочки.

Вернувшись в постель с ручкой в руках, Джерард оседлал меня и снял колпачок. Уже в следующую секунду я почувствовал слабый укол в районе сердца.

- Что ты пишешь?

- Д-ж-е-р-а-р-д. А сейчас рисую парочку летучих мышей. Теперь пишу «Спасибо».

Было немного щекотно, от чего я вспомнил те дни, когда он часто рисовал на мне.

- Сейчас ты нарисуешь что-нибудь на мне. Это будут наши временные татуировки, пока мы не сможем сделать настоящие.

Я перевернулся, и теперь он лежал подо мной.

- Хорошо. Итак, я пишу «Фи». И рисую птиц. Это должна быть малиновка, но не уверен, получится ли.

Я не мог поверить своей удаче. Только сейчас я начал понимать, как это здорово – иметь друга и делиться с ним всем, как это делали мы. Бэтмен и Робин. Это было так круто. У нас был свой маленький тайный мир, в котором мы жили, лишь мы вдвоем. По большей части мы не обращали внимания ни на что вокруг, нам хватало друг друга. Мы делили особую связь.

- Это было лучшее лето в моей жизни, Фрэнки, - торжественно заявил он.

С любопытством наблюдая за Джерардом, я слез с него и лег рядом, все еще не сводя задумчивого взгляда. Я отбросил ручку в противоположную сторону комнаты и поморщился, когда она неожиданно громко ударилась о стену, однако этот звук вернул мое внимание к мальчику напротив меня.

- Ты думаешь, мы всегда будем лучшими друзьями?

Он слегка сместился, кладя руки под голову.

- Конечно. Я… я так счастлив, что ты все еще мой друг после того, что я только что тебе сказал. У меня больше никого нет… и я не хочу ничего другого, кроме как заботиться о тебе.

- Но после того как ты уедешь в Нью-Йорк, встретишь новых людей, начнешь заниматься новыми вещами… даже после всего этого, ты думаешь, что захочешь дружить со мной? Как ты можешь быть в этом уверен? Мы… очень близки. Это так странно.

- Но разве ты не думаешь, что после всего, через что мы прошли вместе, после всего, что мы друг другу рассказали, мы не можем не быть так близки? Ты мне нужен.

- Да, наверно, это так, но… что насчет «навсегда»? В это ты тоже веришь?

- Да, я верю. Вообще я считаю, что в какой-то степени все бессмертно, а значит вечно. Я имею в виду, пока ты думаешь о чем-то, это что-то существует, так? Потому что материю нельзя разрушить. Я не верю, что у нас есть души, которые подобно духам снуют туда-сюда, обладают нашими телами и делают нас теми, кто мы есть, но я думаю, что мы действительно живем вечно. И я скажу тебе, почему. Я считаю, что даже после того, как умирает тело, остаются вещи, в которых мы продолжаем жить, понимаешь?

Я улыбнулся, наблюдая за ним с гордостью и долей страха.

- Я согласен. Например, мы принимаем меры, но независимо от того, какие шаги предпримем, мы воздействуем на кого-то или на что-то, то есть оставляем свой след даже после смерти, тем самым продолжая существовать. Я мыслю в правильном направлении?

Джерард медленно кивнул, придвигаясь ближе, чтобы обнять меня, и я даже не заметил, как закрыл глаза от ощущения чистого блаженства и счастья, когда он неторопливо поцеловал меня в тишине комнаты. Он долго и крепко держал меня в своих руках, а затем, все еще не отпуская, слегка заметно отстранился.

- Фрэнки, - прошептал он; имя вместе со слабым дыханием коснулось моей щеки. – Я всегда буду твоим партнером.

*

К заднему бамперу машины Джерарда был присоединен оранжево-белый прицеп, в который, наверно, были сложены все его вещи. Я стоял на обочине, но не смел подойти ближе. Теперь это действительно был конец.