Спустя мгновение Джерард подошел ко мне сзади и обнял, уткнувшись подбородком в мое плечо. Я расслабился и, закрыв глаза, откинулся назад, чувствуя, как его руки сразу сжали меня чуть крепче.
- Можешь себе представить, что все мое барахло уместилось в этом прицепе? Он кажется таким маленьким.
- Тебе кто-нибудь помог упаковать вещи?
- Да, Гэри.
- Все нормально?
- Все нормально.
- Он не трогал тебя?
- Нет.
- Хорошо. Иначе я бы ему точно врезал. Почему ты не разрешил мне тебе помочь?
- Это не твои заботы. Он практически сам все упаковал и уложил в машину. Что совсем не странно, ему так не терпится выдворить меня из дома, - Джерард вздохнул. – Он дал мне чек на девять тысяч долларов, Фрэнки.
- Серьезно? Черт!
- Ага. У него сегодня было типа хорошее настроение, наверно, пытался добиться моего доверия, чтобы я не заявил на него после того, как уеду. Но это не важно, нахуй его, у меня есть девять тысяч гребаных долларов. Офигеть. Угадай, сколько у меня сейчас всего денег на счете? – задорно улыбаясь, прошептал он.
- Эм, я не знаю… девять тысяч долларов?
- Шестьдесят семь тысяч.
- Ты, блять, шутишь?! Что? Откуда у тебя столько?
Вообще я не должен был так удивляться, я ведь видел его дом и какая мебель была внутри. Я знал, что его мать водит роскошный белый внедорожник с коричневыми кожаными сидениями, я знал о деньгах, что, безусловно, имелись в его семье. Это было очевидно – по размерам дома и интерьеру. Хотя глупо было думать, что одних денег может быть достаточно. Его родители, вероятно, просто откупались от Джерарда, чтобы скрасить его одиночество, восполняли деньгами то, что не могли дать ему – поддержку и заботу.
Гребаные ублюдки.
- Тише, не кричи! Я не хочу, чтобы меня ограбили. Ну, мне еще давно досталось кое-какое наследство, я сохранял все подаренные чеки, плюс проработал почти три года… Еще мне дают деньги родители. Не знаю… также папа открыл счет на мое имя и стабильно его пополняет, так что вот… да.
- Вау… ничего себе. Я так понимаю, это твоя последняя остановка перед новым домом, да?
- Да. Ты единственный, кого я хотел увидеть прежде, чем уехать.
Я обернулся и уткнулся в его плечо, чувствуя тепло, просачивающееся из-под чужой толстовки.
- Совсем скоро ты станешь таким счастливым, Джерард. Только подумай об этом. Я даже завидую.
- Да, я знаю. И это отстой. Мне нужно будет вернуться за тобой через три гребаных месяца. Почему ты, блять, не можешь поехать со мной сразу? В этом нет никакого смысла.
- Ага, но я поговорю с мамой, наверно, а потом… не важно. Нахер все. Через три месяца мы увидимся.
Если бы он продержал меня в своих объятиях еще хотя бы минуту, то я, скорее всего, рухнул бы в обморок. Джерард был таким теплым, уютным, заботливым, я чувствовал себя в безопасности, пока меня держали его руки. И этот факт только осложнял ситуацию.
Отступив на шаг, я взял его за руки и заглянул в глаза.
- Джерард, я просто хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя потрясающим человеком и… огромное спасибо за то, что все это время ты всегда был рядом со мной. Ты не заслуживаешь того дерьма, через которое тебе пришлось пройти… знаешь, то, о чем ты рассказал мне. Я очень горжусь тобой, ты такой сильный и смелый. Я так счастлив за тебя. Ты уезжаешь, теперь все кончено.
Он глубоко вздохнул и покачал головой прежде, чем снова наброситься на меня и со всей силой сжать в отчаянном объятии.
- Спасибо, боже, спасибо тебе… не могу дождаться, когда ты прочитаешь мое письмо. Я все время об этом думаю, я просто… господи, нам о стольком нужно будет поговорить в Нью-Йорке… надеюсь, тебе понравится идея…
- Джерард, тебе уже пора ехать… ну же, давай. Стань свободным и счастливым, как ты этого и заслуживаешь.
Солнце не оказывало на меня никакого эффекта в этот день – оно горело и светило на нас с насмешкой, отсчитывая последние минуты. Лучшие друзья – партнеры, расходились в разные стороны. Я не мог винить его за это, он должен был уехать. Да, я нуждался в нем, как в воздухе, но я не был настолько эгоистичным, чтобы заставить его остаться дома и смириться с тем дерьмом, с которым он имел дело каждый день. Я бы не смог после этого смотреть ему в глаза.
Хотя погода была спокойной и теплой, я все равно немного замерз. Так что без зазрения совести я прижался к Джерарду еще ближе, используя наши последние минуты; я должен был насладиться этим моментом сполна.
- Не забывай обо мне в своем большом городе, - пробормотал я в его плечо, чувствуя слезы, накапливающиеся в уголках глаз.
Возможно, дело было в ветре и именно поэтому мои глаза заслезились; я не плакал, расстроенный скорой разлукой, скорее это было дыхание Матери Природы, вызвавшее естественную реакцию моего тела. Я еле заметно наклонил голову, чтобы вытереть навернувшиеся слезы до того, как они станут заметны и повлекут за собой нежеланные последствия. Я не хотел портить наши последние совместные минуты своими жалкими рыданиями. Я должен быть сильным и говорить четко: твердый голос, не затронутый дрожью, и ясный взгляд, не затуманенный слезами. Я должен был видеть, слышать, говорить, чувствовать и делать все, что в моих силах.
Осознание чего-то, чего я еще сам не знал, вдруг обрушилось на мою голову, когда Джерард отпустил меня и заглянул в глаза.
- На Хэллоуин я буду здесь.
- Хорошо.
Он взял меня за ладонь и, поднеся ее к губам, поцеловал мои пальцы, пока я пытался схватиться за его руку еще крепче, отказываясь отпускать. Я не мог. Он был нужен мне здесь, рядом со мной.
Я заворожено наблюдал за его трепещущими ресницами, когда он прикрыл глаза, оставляя очередной поцелуй на моих пальцах и успокаивающе сжимая ладонь.
Избегая зрительного контакта, Джерард притянул меня в еще одно долгое объятие. Ни один из нас не имел надежного дома – тыла, но друг с другом мы были единым целым, мы были Бэтменом и Робином – командой, и весь мир лежал у наших ног.
Как любил повторять Джерард: жизнь становится намного лучше, когда рядом с тобой есть кто-то, с кем ты можешь сражаться бок о бок. И теперь, когда у меня был партнер, я не мог отделиться от него, наш маленький мир ломался надвое под натиском разлучившего нас расстояния.
Я даже не думал поддерживать с ним связь в его отсутствие, так что это прощание было последним шансом сделать и сказать ему все, что я хотел. Пусть речь и шла всего о трех месяцах разлуки, но в нашем случае это было почти столько же, сколько мы знали друг друга, и как показывала практика, за этот отрезок времени могло произойти все, что угодно.
Я скользнул ладонями по его спине, а затем просунул их в задний карман джинсов Джерарда. Меня не волновало, что мы стояли посреди улицы, меня не волновало, что мы ловили неодобрительные взгляды любопытных прохожих. Блокируя окружающий мир, я спрятал лицо в его груди.
- Прошлая неделя была лучшей в моей жизни, котенок.
- Не называй меня котенком. Я Робин, - с каждым произнесенным звуком мои губы касались его рубашки.
Так много произошло с нами, но мы дошли до конца, забрались на вершину, отчаянно доказав каждому, что мы были сильной сплоченной командой. Бэтмен и Робин, сражаясь бок о бок.
- Слушай, куколка, обязательно поговори с мамой, хорошо? Она очень любит тебя. Ты ее ребенок.
- Я поговорю с ней, обещаю. Давай, теперь езжай навстречу Нью-Йорку и своему новому дому.
Джерард выпустил меня из объятий и неуверенно улыбнулся.
- Да, ладно. Ну… увидимся позже…
- Конечно. Увидимся.
Он стоял и смотрел на меня, словно ждал, что я скажу что-нибудь еще.
- Джерард?
- Огромное спасибо за то, что разрешал мне оставаться у тебя дома. И за все остальное.
- О, да не за что. И тебе тоже спасибо, за все. Было очень приятно познакомиться с тобой и зависать вместе…
Да, потому что всего этого могло и не случиться…
- Просто дождись Хэллоуина. Я буду здесь, как только ночь Дьявола перейдет в хэллоуинскую, ровно в полночь, когда тебе исполнится восемнадцать, я буду стоять у твоей чертовой парадной двери. Поэтому собери заранее все свое барахло. А еще я не знаю, смогу ли звонить тебе из Нью-Йорка, потому что я собираюсь много работать, заниматься делами и… обустраивать квартиру, - последние слова он произнес чуть ли не визжа от предвкушения, из-за чего я глупо рассмеялся, замечая его подрагивающие от возбуждения пальцы. – Я найду работу, на которой можно будет оставаться сверхурочно, поэтому, скорее всего, я буду просыпаться, работать весь день, приходить домой только для того, чтобы поесть и немного поспать, а затем снова уходить на работу. Это все, чем я планирую заниматься.
