В ловушку попалась куница. Маленькая, худенькая. Но, всё-таки как раз.

Ещё со времен Мемфиса я зависела от спичек и сейчас с психом перетирала палочки. Ничего не получалось. Истерика подкатывала к горлу, в голове уже вырисовывались картины голодных мук и холодной ночи.

- Можно добыть огонь проще, - еле слышно произнес отец, пошатываясь, пристав с камня и подойдя ко мне.

Он опустился на землю рядом и с терпеливой улыбкой оглядел моё красное лицо. Ладонью здоровой руки он осушил мою мокрую солёную щёку и слегка пощипал её.

- Достань свой нож, - сказал он, я послушно совершила действие. – Теперь бери камень и постарайся выбивать искры так, чтобы они попадали на трут. – Отец говорил размеренно и терпеливо, казалось, что боль покинула его, но, к сожалению, это было далеко не так.

Конечно, у меня получилось не с первого раза, и даже не со второго, но отец вселил в меня стойкое спокойствие. Я даже начала думать, точнее, вселять в себя мысль, что Дэрил сам нас найдёт, когда поймёт, что по его следу никто не пошёл.

Однако моё относительное спокойствие утекало, как вода с наступлением темноты. Нам удалось утолить голод и проделать небольшой путь в километра два. Пришлось останавливаться и прикладываться спиной к стволу дерева, чтобы сомкнуть глаза и придать тело отдыху. Но не мне. Старики будут спать. Джулиетт будет охранять их сон. Спокойствие утекало, на смену ему приходило раздражение.

- Почему тогда он не стал ждать на месте ловушек, если знал, что ты придёшь? – спросил меня отец, прикрыв глаза, готовившись немного вздремнуть.

- Если ушёл, значит, что-то не позволило ему остаться, - Хершел будто бы вступился за Диксона, он ответил за меня, тем самым избавив отца от моей возможной грубости.

- Ложитесь спать, - лишь сказала я, подгоняя обоих.

- А если ходячих будет много? Бежать мы не сможем, - вопрошал отец. – А оружия у нас нет.

Я глубоко вздохнула. Действительно, тогда в моей голове было много матерных слов, потому что наша безопасность держалась лишь на честном слове. Отец смотрел на меня, как на всемогущего психа, будто и правда мог спокойно надеяться, что я обеспечу им путешествие без приключений.

Я громко свистнула, высоко задрав голову. Отец непонимающе посмотрел на меня, будто был готов повертеть пальцем у виска. Пару минут мы сидели на земле в кромешной тьме леса в ожидании. Потом послышался ожидаемый мной звук еле передвигающихся ног. Как только довольно свеженький ходячий подобрался к нам поближе, я свалила его на землю, подошвами ботинок прижав его руки. Этот труп по причине его относительной свежести было довольно трудно разделять на части. Но всё же, искупавшаяся почти полностью в крови, я закончила своё дело под обезумевшие взгляды стариков. Передо мной был уже довольно послушный мертвец: без рук и челюстей. Всё по рецепту Мишонн.

- Вот нам охранник, - утерев лицо от крови ладонью, кинула я. – Только попробуйте не выспаться.

- Джули, успокойся, - промычал отец.

- Ты попросил меня решить проблему. Я её решила, - буркнула я.

Мы погрузились в молчание, лишь переминание с ноги на ногу ходячего разбавляло общую тишину. Находиться рядом с таким персонажем было неуютно, но выбора у нас, естественно, не было.

Однако я тоже склонила голову к стволу дерева и чуть прикрыла глаза, несмотря на то, что мне нужно было дежурить. Я долго не спала, поэтому голова шла кругом, а эту ночь снова придётся провести без сна. Поэтому ничего кроме раздражительности, едкой злости и глубокой обиды в моей крови не плавало. Я обрела по-настоящему Дэрила всего на день! Ебучий ты валенок! Теперь мы разбредёмся окончательно, и я уже особо не верю, что судьба снова сведёт нас вместе. Если сведёт, то я поверю в то, что я избранная. Или же, поверю в Бога. Не знаю, что из этого легче.

Где-то через час, отец сказал, что мне можно поспать. Он периодически корчился от боли, потому и не мог сомкнуть глаз. Собственно говоря, он остался сторожем. Последнее время я перестала видеть бредовые сны с искаженным пространством и неожиданными событиями, мне банально снилось то, что меня заботило. И сейчас мне снился этот лес, бесконечный и необъятный, порабощающий остатки человеческой цивилизации, возвращающий своё господство на планете. Мне снился Дэрил…убегающий. Я не видела его лица, но знала, что это он. Я старалась догнать его и даже опередить, но он был проворнее меня, как, впрочем, и всегда.

Меня разбудил холод. Утренний, предрассветный, мерзкий, покалывающий, даже через толстовку. Сквозь сон я накинула на голову капюшон, надеясь, что так будет теплее. Через секунду резко открываю глаза. Всё нормально. Отец тоже уснул под утро, а вот Хершел бодрствует, безрукий ходячий всё так же топчется на месте.

- Удивляюсь, что мы так спокойно провели эту ночь, - прошептала я сама себе.

Возможно, в этом ничего удивительного и нет, ведь основная масса ходячих тусует у тюрьмы. Когда только они поймут, что там ловить нечего, они кинутся врассыпную со свойственной им скоростью и, возможно, коснутся нас.

- Городишко маленький, мы найдем в той аптеке антисептики, но серьёзного обезболивающего там нет, - говорил Хершел, пока мы шли по лесу вдоль дороги; до города нам нужно было идти еще километров семь.

- Потерплю, - отмахнулся отец.

- Это тебе не ранку зашить, а структуры внутри руки, - терпеливо возразил врач.

- И не такое видал, - снова забурчал мужчина.

- Нам до серьёзного обезболивающего ещё метров пятьсот, если наш пикап ещё там стоит, - ввязалась я в разговор, с какой-то даже ностальгией вспоминая эти дни; прошло всего ничего, а всё уже совсем не так!

Хершел кинул на меня тяжёлый взгляд – он сразу понял, о чём речь, но всё-таки с согласием кратко кивнул мне. Малая доза смягчит болевой синдром и поможет отцу легче перенести операцию на руке. Сам папа не понял, о чём шла речь, он не знал ничего про это, я даже не уверенна, знал ли он про нашу торговлю смертью с Вудбери.

Относительно быстро мы добрели до машины. Да, пикап стоял на месте, только вот живого стекла на нём не было. Через него уже прошли люди, наверняка забрали всё, что в нём было. Ящик с порошком лежал на полу, за сиденьем, на самом видном месте. И вот…естественно, его нет. Возможно, его унесли те люди, что напали на нас, а может, и другие. И никому не известно в благих целях он будет использован, или же наоборот.

- Что бы там ни было, мне плевать, - произнёс отец, снова включая свой упёртый героизм. – Справлюсь без вашей химии. Нечего мне голову туманить. Накачаете всякой дребеденью, я потом не смогу ноги от трупов унести.

- Ты от болевого шока можешь отключиться, тогда точно убежать от ходячих будет проблематично, - я ответила несколько грубо; всё большее количество неудач на пути заставляло меня вести себя раздражённее.

Я осеклась, встретившись со взглядом отца, взглядом, полным чувства вины. Ему было тошно за то, что он тормозит нас, что он сейчас некудышный боец и помощник, это чувствовалось.

- Прости, пап, - прошептала я, громко захлопнув дверь пикапа. – Пошли, красавчик, - обратилась я к ходячему без рук и челюстей и подтолкнула его вперед палкой, разветвляющейся надвое в виде буквы «V», края которой находились по обе стороны от его шеи.

Палящее солнце. Ноль воды. Ноль еды. Дикий сушняк. До города три с половиной мили.

К знакомой нам аптеке мы подбрели уже к вечеру, когда спустились сумерки. Благодаря всем проезжим выжившим, а в большей мере и нам самим, эта аптека была на три четверти пуста, собственно, как и та, что была в соседнем дворе, и та, что была в соседнем квартале… Но поскрести по сусекам удалось – результат какой-никакой, но был. Операция предстояла в весьма аскетичном духе, требующая от отца большого запаса воли и сил.

Местный анальгетик всё-таки был введен ему под кожу, но было заметно, что боль только притупилась, но никуда не ушла. При свете свечи Хершел делал свою работу в течение часа. Это было настоящим искусством, которое не могло не восхищать, не могло не заставить чувствовать некоторую бесполезность себя в этом мире.