Джулиет сделала пару глубоких вдохов:

- А потом…Дэрил ушёл. Я тогда уже опустила руки, тогда начала думать иначе. И потом это нападение. Я боялась умирать. Я не хотела! Я поэтому сломалась! Я сломалась, папа!

Последние слова были почти стёрты неистовыми криками и рыданиями. Вся тюрьма слышала их, никто не осмелился подойти ближе, но теперь все всё знали. Это и есть жизнь в общине. Твоя жизнь – уже не твоя, а общая. Общие и твои страхи, твои переживания, твои отношения…наверное, нет смысла этого стесняться и что-то скрывать, нет смысла прятаться.

- Я сломалась, я сломалась… - приговаривала она, зажмурив глаза.

Отец тормошил её, пытаясь привести в чувство, гладил по голове, успокаивал, хотя на самого накатывала паника, ему не свойственная. Он не знал, что делать. Он сам сгибался под напором того, что видел и слышал.

- Я сломалась…

Мартин сидел на импровизированной кухне, напрягая уши и вслушиваясь в их разговор. Однако вдруг его резко потянули за руку и выволокли на улицу.

- Помоги мне растаскать отсюда мусор. Держи перчатки, малой, - Дэрил кинул в маленькие ручки не по размеру большие рабочие перчатки. – Побудь на улице. Тебе пока не место…быть там.

Диксон глубоко вздохнул, но его свинцово-тяжелый взгляд остался укрытым от мальца: мужчина отвернулся, собирая со двора ржавые куски металла и прочий хлам.

«Она нас не защитит больше», - стоило Дэрилу повернуться, как Мартин заговорил с ним на языке жестов.

- Она справится, - кратко ответил мужчина.

«Так помоги ей», - мальчик выглядел недовольным, обиженным ребёнком.

- Она и не из такого дерьма выбиралась… - буркнул охотник.

«Ты нас бросил. Поэтому она грустит».

- Не отлынивай от работы, разболтался, - гаркнул Дэрил на мальчишку, слегка оскалившись.

Диксон старался больше не поворачиваться лицом к Марти, дабы не быть для него открытым для диалога. Для него самого всё было ясно. Он не верил, конечно, что всё потеряно, всё утрачено и разбито, он был сторонником позитивных наклонных в судьбе человеческой, он был лучшего мнения о выживании. Конечно потому, что был сильнее…Он не знал, каково это – сломаться. И не воспринимал это терпеливо и с пониманием.

Он вернулся в блок, когда уже сгустились сумерки, плотный вечер, укутавший небо облаками, опустился на крышу тюрьмы. Он не подойдёт и не скажет «дорогая, мне жаль», для него, возможно, само собой разумеющееся то, что она сама найдет путь к спасению, без его помощи.

Многие разбрелись по камерам, Мэгги протирает вымытую посуду после ужина, Джулиетт сидит на коленях посреди коридора и усердно натирает пол. Она трёт его в одном и том же месте, будто стараясь отмыть какой-то явно несуществующий изъян, каплю крови или же собственную память.

Дэрил проходит мимо и занимает привычное место на лестнице. Охотник не сводит следящего взгляда с рук и лица Фатте, она же не удостоила его и капли внимания: она усердно натирает одно и то же место.

Джулиетт моет пол изо дня в день. Каждый день. Днём и вечером. Дэрил заметил, как чисто стало в тюрьме. Так чисто здесь не было никогда. Пол чист, а её волосы, её лицо…лицо искажено гримасой боли, на голове гнездо из жирных немытых волос, на щеках грязь, её джинсы на коленках уже протёрты до дыр. Она моет пол.

Пару раз к ней подходила Мэгги. Садилась на колени рядом и помогала делать уборку. Она ничего не говорила, просто смотрела на неё поджав губы и грустно улыбалась…

Позднее утро. В блоке никого нет. Только Дэрил готовится к охоте и чистит болты на своём привычном месте, а Джулиетт напротив него, чуть поодаль, с тряпкой. Вода в ведре давно закончилась, а от бесконечных трений тряпка высохла, теперь она елозила по полу с очень неприятным характерным писком, сверлящим мозг.

Охотник резко поднялся с места и со всей силы пнул ведро, стоящее рядом с Фатте:

- Прекрати уже, твою мать!

Джули чуть заметно дрогнула и подняла на мужчину обиженный взгляд:

- Я тут чистоту навожу вообще-то.

- У себя в голове наведи чистоту, - буркнул Дэрил.

Он хотел уже было вернуться к своему занятию, но остановился и присел на корточки рядом с женщиной. Диксон осторожно оторвал её пальцы от грязной противной тряпки и развернул руки ладонями вверх. Они были сплошь усеяны мелкими ранками и мозолями.

- Перестань, Джули. Слышишь, перестань!

- Я…предала Рика, Дэрил, - шёпотом выговорила она.

Мужчине стоило всего на секунду уловить её взгляд, как у него по спине уже побежал холодок, и он слегка содрогнулся от того, что видел. Она уже не была собой…в этом взгляде не было личности Джулиетт, не было той по-малому сумасшедшей и решительной, не было защитницы. Это не был человек. Ему стало настолько противно, что хотелось наблевать ей на лицо, насколько мерзкой была эта физиономия сбрендившего человека…хотелось надавать ей сотни и сотни пощёчин, чтобы она, наконец, пришла в себя. Ему хотелось ударить это лицо, сжечь его, закопать его…

- Я предала группу, я должна была, наверное, уйти…

- Ты спасла группу. Ты понимаешь это? – он говорил это, но понимал, что всё бесполезно.

- Мы были с Риком друзьями…Он надеялся на меня, знал, что я смогу подать руку помощи, - Джулиетт оглядела свои руки, стёртые долгим намыванием полов. – А я насрала ему в душу. Кинула его.

- Ты забыла, что мы вдвоём всё это делали, - и зачем он продолжает эту канитель?

Джули не ответила. Дэрил схватил её под локоть, резко, больно, без сожаления. Он вытащил её на улицу, её ноги почти не шевелились, скорее, переплетались, как у ходячего, поэтому он почти как тряпку тянул её за собой. Мужчина без особого терпения толкнул её ближе к чанам с водой. И опрокинул на неё один из них.

Огромный столб воды сбил Джулиетт с ног, она упала на колени, держась за голову и активно выплёвывая изо рта воду, откашливаясь.

- Ты хочешь жить, твою мать! Поднимись на ноги и живи, тупая ты тварь! – кричал он на неё, яростно размахивая руками. – У тебя есть Мартин. Он для тебя – сын.

- Когда-нибудь он поймёт, в ком была причина…и убьет меня, - Джули прошептала это очень тихо, Дэрил не расслышал, и это было к счастью.

- Вставай, сука, вставай! – Дэрил подхватил её под мышки и попытался поставить на ноги, но они не держали её, по её же собственной воле.

Охотник одарил её парой звонких пощёчин, отчего женщина всё-таки сумела ощутить твёрдую землю под ногами.

- Ты меня…огорчаешь, - сказала она уже более спокойно. – Мы так хорошо общались, мы могли называться семьёй, а потом ты оттрахал меня, как грязную суку. Нет, мы не вместе всё это провернули с Вудбери. Нет… - Джулиетт грустно улыбнулась. – Я тебя втянула, я тобой манипулировала. Твой брат всё раскусил, и ты…чтобы самоутвердиться, доказать, что ты настоящий мужик, поимел меня там на вышке! Ты просто глупый, предсказуемый ни на что не годный деревенщина! – протараторила она, ткнув в его грудь пальцем, колко и, стоит признаться, больно.

Диксон буравил её тяжёлым взглядом, стараясь не отводить его, чтобы не проиграть.

- Но я…тебя…всё равно…люблю, - еле слышно выговорила женщина; она сосредоточила на нём твёрдый и уверенный взгляд, впервые взгляд живого и психически здорового человека за всё это время. – В этом - я сильнее тебя. А ты…постоянно от чего-то бежал, боялся принять какие-то чувства, думал, что тебе это не нужно. Да, я сломалась, упала…низко…у меня нет сил подняться, как бы больно ты меня не пинал. Но есть то, в чём я тебя сильнее, когда-нибудь ты это поймёшь.

- На охоту собирайся, - лишь грубо выдал мужчина в ответ.

- Я не пойду с тобой, - покачала головой Джули, разведя руками.

- Почему это?

- Ты не видишь, что я немного не в форме? Я могу подставить вас с Марти…

- Идиотка… - прошипел он сквозь зубы и оставил её.

Чуть пошатываясь, Фатте направилась в блок, трясущимися руками выжимая одежду.

- Дорогая, держись от неё подальше… - донеслось до девушки из-за поворота.

Она слегка выглянула из-за угла. Рядом с входом в блок стояли Гленн и Мэгги, разговаривали. Точнее, мужчина говорил. Стоял спиной к Джулиетт. Он не был из тех, кто кричит и яростно доказывает свою точку зрения, но он был из тех, кто умеет быть искренне обеспокоенным. И в этой ситуации он не был на стороне уроженки Анкориджа, и не скрывал этого.