«Я могу пострадать? Какая жалость, Мэдисон…»

И снова изгой. Эти давящие взгляды и ожидание очередной выходки.

Пришлось пулей выскочить из родительского дома. Его мнение ни хрена не значит – ни тогда, когда уезжали Тримболы – всем было на него плевать, ни сейчас, когда пытаются выкинуть за пределы ранчо его лучшего друга.

Вив должна быть в лазарете за «налаживанием деловых связей». Трой усмехнулся тому, как забавно это прозвучало в его голове.

Ник Кларк был не тем персонажем, кому в лёгкую выйдет запудрить мозги. Неужели Эстебан собирается взять его честностью? Если так, то это довольно интересно.

***

– А ты любил когда-нибудь?

– Ну…наверное да. Я думаю, определённо да.

– И на что это похоже?

– На вот это.

Ник прикрыл глаза, окончательно расслабившись. Ему казалось, что он будто погружается в недра подушки, растворяется в ней, теряет вес до последнего миллиграмма.

– Серьёзно? Так спокойно? Я думала…любовь – она другая, – еле пробормотала Вивьен, уже переставшая бороться с ощущением эйфории, которая поработила каждую нервную клетку в её мозге.

– Какая же? – лениво промямлил Кларк.

– Ну…полная адреналина. Когда весело, когда ощущаешь себя одним целым. И в то же время…знаешь, когда плевать на себя. Я хочу…чтобы он был свободен, чтобы он делал, что хотел, чтобы не смотрел по сторонам, не ждал подвоха…

– Может, ты не такая, как все…

– Больная? – предположила девушка, замаскировав шуткой напряжение.

– Мы все чем-то больны, – ответил Ник спокойно.

– Мне казалось, что я любила одного человека…тогда я думала, что я действительно обычная, простая, я уже было начинала думать, что всё моё прошлое можно выкинуть в мусорный бак, – Вив грустно посмеялась. – Он спас меня, нашёл в пустыне. Предоставил место, где жить, машину, в которой можно ехать, дал еды и воды. Он заботился обо мне, зная, что я не умею выживать. И я готова была всё делать для него…

– И чем всё закончилось? – с интересом спросил парень.

– Всё закончилось плохо, – вдруг резко отрезала Вивьен, заёрзав на полу, на котором сидела, явно ощущая неудобство. – Давай не будем об этом.

Ник прищурился, задумавшись. Да, морфин, разливающийся по венам, предавал его мозги расслаблению и заставлял мысли течь медленно, делал время вязким и тягучим. Но любопытство Кларка порой было сильнее даже самых мощных химикатов.

– Это был Сантос? – предположил он.

Вивьен выдержала достаточно долгую паузу, прежде чем недовольно проворчать:

– Вечно ты суёшь свою любознательную задницу, куда не следует, Кларк.

Ник усмехнулся, её раздражение прозвучало забавно. Наркотик не позволял ей поддаваться отрицательным эмоциям, поэтому они получались довольно смазанными и игрушечно неестественными.

– Почему всё плохо закончилось? – упрямо продолжал расспрашивать парень.

– Потому что мы были разными. Сантос был простым человеком, он не понимал меня! На сей раз такого не будет! Ничего из того, что было – не повторится! – упиралась Вив.

– Эй, успокойся, – лениво пробормотал Ник. – Не сопротивляйся эйфории. Расслабься и провались в сон.

– Заснуть? Ты серьёзно?

– Да. Это будет кайфово. Я обещаю, – сказал Кларк голосом, лишённым какого-либо напряжения и беспокойства.

Он перевернулся на бок и, свесив руку с кровати, закрыл глаза. Вивьен наблюдала за его действиями с нескрываемым подозрением, напрочь поглощённая замешательством. Ей показалось, что парень погрузился в сон почти мгновенно.

«Мда…поболтали, блин, – подумала она несколько огорчённо. – Что там он говорил…расслабиться? Видимо, придётся. Не думаю, что в ближайшее время я ещё успею вдоволь понаслаждаться жизнью».

Конец её мысли расплылся, уносимый погружающимся в сон сознанием. Появившийся в лазарете Трой успел застать только мёртвую тишину, заснувшую, сидя на полу Вив, и пустую упаковку от морфина на тумбочке.

***

Утро было сумбурным. Кажется, они всё хотели сделать быстро, чтобы никто на ранчо даже не успел задать лишних вопросов. Солнце еле-еле успело взойти, окрашивая небо кроваво-красным, а она уже еле волочит ноги, подцепляя носками ботинок сыпучий песок.

Через пару часов начнётся адская жара, а никакого намёка на тень и не предвидится. Огромное малиновое солнце поднимается с восточного горизонта, воздух слегка колеблется где-то вдалеке.

Вивьен дышит глубоко, стараясь утихомирить подступающие признаки паники. Всего полтора часа назад она проснулась в кресле, в углу лазарета, рядом в скрюченном положении дремал Трой, а сейчас рядом нет никого…совсем никого…

Потерев ноющую шею, девушка запустила руку в карман и извлекла из него скомканный клочок бумаги. Его вложил в её ладонь младший Отто как раз перед тем, как Джеремайя запихнул её в пикап для того, чтобы увезти с ранчо и выкинуть в двадцати милях от родного порога посреди бездушных песков.

Бумага была желтоватого цвета, довольно узнаваемая – кусочек был вырван из записной книжки, что Трой вечно таскал с собой и охранял, как зеницу ока. Почерк был аккуратным и ровным даже несмотря на то, что его обладатель наверняка был не в лучшем расположении духа, когда наспех писал это.

«Развилка на десятой миле от ранчо. 13:00 каждый день», – гласила записка.

Эстебан невольно взглянула на электронные часы на своём запястье – ещё одна вещь, которую Отто успел ей передать. Табло показывало 5:49.

– Что ж… это будут самые долгие семь часов и самые длинные десять миль в моей жизни, – пробормотала сама себе девушка.

Она продолжала дышать, наблюдая за поднимающимся солнцем. Внутри снова нарастала злоба, которая начинала подменять собой панику. Всё из-за всепоглощающего ощущения безысходности. Ничего не вышло.

Ник действительно сделал попытку остановить собственную мать, но это было бесполезно, а оттого настольно нелепо и неэффективно, что, по сути, не имело никакого значения. Трой же напоминал пса, которого впервые в жизни посадили на цепь: он намеревался устроить массовый мордобой, и раздать люлей всем, кто стоял у него на пути, даже несмотря на то, что Мэдисон довольно уверено зарядила при нём пистолет – он знал, что в него она не выстрелит, а может быть, ему было всё равно.

Еле стоящие на ногах ополченцы держали его с неохотой, но они слушались указаний самого старшего Отто на ранчо.

Ей не дали ничего, кроме малюсенькой фляжки с водой. На вооружении только собственные ноги и хроническая агрессивность, которая только и могла защитить её в отсутствии и малейшего ножика.

Она стоит, прислонившись спиной к кузову пикапа, на котором её вот-вот увезут, и разглядывает сухую землю под ногами. Тогда ничего кроме опустошения ей не овладевало. Не было сил даже поднять голову, чтобы пересечься взглядами с теми, с кем так хотелось: кого-то прожечь и мысленно уничтожить…с кем-то попрощаться.

Трой успел подскочить к ней лишь на секунду, торопливо вложив в её руку клочок бумаги и часы, перед тем, как собственный отец оттолкнул его. Девушка вела себя послушно, сопротивляться было бесполезно и чревато появлением пули промеж глаз. Она старалась думать, что это лишь очередной этап, очередное замыкание круга – всё возвращается туда, откуда начиналось, в безжизненные пески, где она вновь встретит каких-нибудь путников и примется отравлять их существование и испытывать на прочность. Ничего нового.

Но стоило только пыли, поднятой колёсами пикапа Отто, окончательно осесть, как Вивьен целенаправленно направилась в сторону развилки. Ведь Трой – это не безликий человек, коих было на её пути множество, это тот, кто разорвёт эту грёбанную череду повторов.

С каждым шагом и с каждым градусом, на который повышалась температура воздуха, всё более тёмными становились её мысли. Они застряли где-то в районе плана спалить ранчо к чертям собачьим и радостно смотреть на его тлеющие руины.

Вив держалась на расстоянии от дороги, и это была хорошая идея. Через два часа медленного темпа ходьбы она услышала шум моторов и тут же лихорадочно принялась искать укрытие.