Довольно предаваться грезам о прошлом. Путь в Россию закрыт. Может быть, навсегда. Ничего и никто его там не ждет, кроме «ласковых» сотрудников уголовного розыска.

Антон решительно встал со своего места.

Уже стемнело. Луны по каким-то особым причинам не было, зато по черному бархатному небу точечными огоньками щедро рассыпались звездные светлячки, и оттого днем блиставший золотом песчаный пляж сейчас выглядел как пролитое свежим дождиком гудронное шоссе, по которому он и пошел на звук тяжелого дыхания отступившего в глубь океана отлива. С каждым шагом почва под ногами становилась все более плотной и более влажной – это был уже не привычный рыхлый песок, а обнажившееся морское дно. Вот и водяные ручьи завихрились вокруг щиколоток, и вода подступила к груди. Антон, вытянув сжатые в кулаки ладони над головой, погрузил тело в океан и, мерно взмахивая руками, поплыл в сторону открытого океана. Наконец-то скопившееся от воспоминаний напряжение в груди, ногах и голове, а главное – в душе, стало покидать его. Его будущее не где-то там сзади, в прошлом, а впереди, где на линии горизонта один за другим вспыхивали на мачтах сигнальные огни рыбацких судов, разворачивающих снасти для ночного лова.

Маленький «Бомбардье» шустро взмыл в рассветное небо и, растолкав крыльями тонкие, нитеобразные облака, уверенно лег на привычный курс между Кибдо и Боготой. Слегка заспанная стюардесса, ловко балансируя подносом, прошла по проходу, предлагая немногочисленным пассажирам утреннего рейса ароматный колумбийский кофе, понимая, что в этот ранний час нет лучшего средства для того, чтобы стряхнуть с себя остатки дремы.

Антон, выбравший себе место в хвосте салона, чувствовал себя превосходно. Три дня на волшебном острове не прошли бесследно. Обуревавшие его прежде сомнения исчезли. Теперь он знал, что и как делать, чтобы сдвинуть с места свой застывший было бизнес. Молодое крепкое тело насытилось морским воздухом и запахом гниющих водорослей и требовало физической любви. Он надеялся, что успеет застать Кармен еще до того, как она выйдет из подъезда своего дома, сядет в маленький красный «Пежо» и отправится на нем в свой офис. Чтобы отвлечь себя от будоражащих мыслей, он открыл обложку иллюстрированного журнала «Карас» и попытался сосредоточиться на прочтении очередной версии бесконечного сериала домыслов. Его внимание привлекла история, почему красавица и бывшая первая леди США Джеки Кеннеди так быстро успокоилась после трагической смерти своего блистательного мужа и отдала себя в объятия миллиардера-сластолюбца Онассиса. Но прочитанные Антоном несколько окрашенных эротикой пассажей лишь подогрели возникшее у него желание, отчего часовой полет до столичного аэропорта «Эль Дорадо» стал казаться невообразимо долгим и плохо переносимым.

После приземления, лишь только «Бомбардье» устало прислонился боком к гофрированному выходному трапу, Антон выскочил из чрева самолета с такой стремительностью, как это делают только пожарные, вынужденные в спешке покидать горящее и готовое рухнуть здание. Разыскав стойку заказа такси, он буквально выхватил из рук служащей посадочный талон и вскоре мчался, сидя на заднем сиденье желтого автомобиля, по автостраде в направлении просыпающегося большого города. Наконец, скрипнув резиновыми скатами, такси притерлось к высокому бордюру тротуара напротив трехэтажного дома с большим фронтальным палисадником, в котором на втором этаже жила его креольская красавица.

От нетерпения он начал даже притопывать ногой, дожидаясь, когда же на его настойчивые звонки откроется входная железная калитка с замысловатым витым узором. Оказавшись перед дверью хорошо знакомой квартиры, Антон с возрастающим напряжением стал прислушиваться, стараясь уловить первые звуки приближающихся торопливых шагов. Дверь распахнулась, и в световом проеме возникла завернутая в белый махровый халат фигура весьма миниатюрной молодой женщины, ростом не выше ста шестидесяти, которая, судя по еще мокрым волосам, только что покинула душевую кабину.

– Откуда ты? – только и успела спросить Кармен, зажимавшая, будто для защиты, левой рукой ворот халата.

Ничего не говоря, Антон подхватил молодую женщину на руки и понес в глубь большой, хорошо обставленной квартиры, с удовольствием ощущая кожей проникающее через тонкую ткань тепло ее тела. Миновал длинную прихожую, квадратный холл с широко распахнутыми ставнями, узкий коридор и в итоге, толкнув ногой дверь, вошел в просторную спальню, главным элементом которой была массивная двуспальная кровать из красного дерева с высоким пружинным матрацем. Постель еще не была прибрана и поэтому сохраняла манящий беспорядок.

Резко наклонившись, отчего Кармен от неожиданности вскрикнула, он положил ее на смятую простыню, одним рывком развязал пояс и распахнул полы халата. Он хорошо знал это прекрасное хорошо сложенное тело, не раз целовал его, стараясь изучить все его овалы и скрытые ложбинки, намеренно затягивая момент, когда наконец начнет наслаждаться ими. Но сейчас его, как тогда, давно, в первый раз, охватила оторопь, и он застыл, поддавшись очарованию ставшей доступной ему женской красоты.

На несколько секунд мучительное и дикое по своей природе желание заняться безудержным отвязным сексом, которое до предела вскипятило его молодую кровь, покинуло его. Антон стоял у края кровати и любовался совершенной красотой, а Кармен просто лежала и спокойно всматривалась в лицо этого молодого и сильного европейца, еще не до конца понимая, какие мысли владеют в данный момент ее любовником.

Она не протянула к нему с немым призывом свои округлые руки с маленькими розовыми ладошками, не поманила изящным веером из тонких, суженных к ногтям пальчиков. Кармен выжидала, по-женски интуитивно доверяясь внутреннему чувству, которое подсказывало ей, что в данной ситуации дальнейшее развитие событий будет определяться исключительно мужчиной.

Антон не мог оторваться от ее широко раскрытых глаз, в которых черные зрачки, как ему показалось, разлились по всему глазному яблоку. Они неудержимо притягивали его, все сильнее и сильнее, будто подсказывали, что ему разрешено погрузиться в эти бездонные озера целиком, с головой, и утонуть в них, если потребуется, и пусть это событие случится сейчас и ни секундой позже.

Пиджак полетел в сторону, звучно треснули и оторвались, казалось, крепко пришитые пуговицы рубашки, хлестко ударил по руке вырванный из шлевок кожаный ремень с тяжелой медной бляхой и полетел далеко в сторону. Туда же вслед ему упорхнули, взмахнув голубыми с белизной штанинами, и джинсы.

Острое, пронзительное до головокружения ощущение заполнило весь организм Антона.

Других мыслей, кроме одной, не было – за эти мгновения можно отдать и вечность.

Пальцы мяли податливые груди, зубы искали раскрытые, с уже нанесенной дневной помадой, губы Кармен. Еще, еще, никакого самоограничения и сдержанности, пусть страсть сама решает, когда придет разрядка, и неудержимыми всплесками разрядит себя всю без остатка. Молодая женщина видела перед собой взбугрившееся грудные мышцы мужчины, чувствовала в себе его глубокое присутствие, ощущала дерганые и временами ожесточенные рывки, которые больше причиняли ей боль, нежели сладостное удовольствие.

«Что это с ним? Откуда этот бешеный порыв? Мы не виделись лишь две недели, и вот поди ж ты, такая обостренная чувственность. Что он делал? Где был все это время? С кем виделся? Я ведь, по существу, так мало знаю о нем». Не найдя ответы на свои вопросы, Кармен слегка втянула в плечи голову, как это делает тропическая мимоза, сворачивая свои листочки, при грубом к ней прикосновении. «Сколько в нем непредсказуемости, неожиданности. Или русские мужчины все такие?»

Немного успокоившись, Антон решил, что еще не готов покинуть долгожданное и только что обретенное убежище, и поэтому продолжал ритмично покачиваться, дожидаясь прилива нового желания. Щеки его разгладились, из глаз исчезли яростные искорки. Руки принялись, уже не спеша, осторожно оглаживать бока, ноги и ягодицы подруги. Расцепившиеся зубы открыли проход языку, которым он нежно пробежался по губам Кармен. Настойчиво раздвинул их, толчками пробираясь к нёбу и деснам молодой женщины, которая, подчиняясь прикосновениям Антона, стала отвечать на ласки и все чаще целовала его щеки и шею, и наконец, подобравшись к мочке уха, чуть прикусила ее.