— Нет, не нужно. Отсюда все хорошо видно. Нишаву я и сам перейду А если что — дам знак, и ты подойдешь.

— Как хочешь, — согласился Черный. — Только как я тебя узнаю?

— Когда подойду, свистну соловьем.

Для пробы я несколько раз свистнул. Черный внимательно слушал. Потом он начал рассказывать о дороге, по которой нам предстояло идти. Он знал ее как свои пять пальцев. А через некоторое время мы двинулись в обратный путь.

Солнце уже давно клонилось к западу. Длинные тени деревьев протянулись к востоку. Народ с пляжа начал расходиться.

У тополей нас ждал Мика. Видимо, дело в городе заняло у него немного времени.

— Договорились? — спросил он, обращаясь к нам.

— Все в порядке, — ответил Черный. Потом, подумав, добавил: — Только вот время не уточнили.

— Жди полчаса. Ведь отсюда до отеля пятнадцать минут ходу быстрым шагом, — сказал я.

— Мало, — возразил Черный, — я буду ждать час с момента взрыва.

— Хорошо.

Мика в уме что-то подсчитывал:

— Если не будет взрыва, — жди до десяти. Услышишь взрыв — жди до одиннадцати. Если не придет к тому времени, возвращайся один.

Мы переглянулись.

— Не беспокойся, один не пойдешь, — с усмешкой проговорил Мика, обращаясь к Черному.

Черный начал подробно рассказывать, как мы пойдем. Мика внимательно слушал. Изредка вставлял свои замечания. Время летело быстро. Мы даже не заметили, как село солнце. Лишь немногие продолжали купаться. Красавица, загоравшая возле нас, давно переменила место.

Подошел Мия. Он явно был чем-то озабочен. Сел рядом с нами. Положил на песок завернутый в чистую бумагу пакет.

— Все в порядке? — спросил Мика, с тревогой глядя на него.

— Полиция ищет женщину, приехавшую из Белграда, — взволнованно проговорил Мия.

— Что? Ее арестовали? — Мика нахмурился. Глубокие морщины появились у него на лбу. Он перестал рисовать на песке, с нетерпением ожидая ответа.

— Нет. Ее не оказалось дома. Два агента устроили ловушку, — неторопливо рассказывал Мия.

— Какие меры приняты?

— Один человек пошел к месту явки искать ее. Двое других перекрыли улицу с обеих сторон. Если она появится, ее предупредят, что домой идти нельзя.

Мы замолчали. Мысль о товарище, которого каждую минуту могут арестовать, не давала нам покоя.

— Что еще можно сделать, чтобы ее предупредить? — спросил Мика.

— Больше пока ничего. У меня нет людей. Я сам пойду ей навстречу. Это все, что можно предпринять.

— Хорошо. — Мика глубоко вздохнул.

Мия, улыбаясь, протянул мне пропуск.

— Не думаю, что он понадобится. Но пусть будет на всякий случай…

Я стал смотреть пропуск, оформленный на имя хорватского беженца.

— Разве только если меня ранят и я не смогу бежать, тогда он наведет их на ложный след, — заметил я. А внутренний голос твердил: «Не нужен он тебе». Но тем не менее я положил пропуск в карман.

— Остальное в порядке? — спросил Мика, когда мы кончили наш разговор.

— Да, — ответил Мия и развернул свой пакет. — Это моя мать приготовила. Для кого — она не знает, но я просил ее сделать повкуснее. А когда уходил, она сказала: «Не забудь спросить товарищей, понравилось ли им».

На мгновение вспомнилась мне мать. Она далеко. Думает, что я в безопасности, у отца. Спокойна. Меня до слез растрогала забота незнакомой женщины, которая к товарищам сына относится, как к своим детям. От волнения я не находил слов. Поняв это, Мия крепко обнял меня.

Пока мы ели питу[8], к Мие подошел плечистый парень. Мия отошел с ним в сторону, обменялся несколькими словами и вернулся.

— По берегу идут трое немецких солдат, — произнес он, садясь.

— Ищут кого-нибудь? — спросил Мика.

— Кажется, нет. Похоже, гуляют.

— Тебе лучше уйти. Револьвер с тобой?

— Да.

— Тогда иди. Вечером, без четверти девять, встретимся, где договорились, — сказал Мика, поглядывая туда, откуда могли показаться солдаты.

— Хорошо. — Мия встал и повернулся ко мне. Он был выше меня на целую голову. В странном взгляде его черных глаз я прочел и затаенную печаль, и горячее пожелание успеха, и искреннее одобрение. Он обнял меня за плечи.

— Желаю удачи, — сказал он. — Увидимся на Ястребаце!

— Обязательно, — ответил я. Он похлопал меня по плечу, попрощался с Черным и исчез в зарослях кукурузы.

По берегу Нишавы разгуливали трое немецких солдат. Один из них прутиком постукивал по сапогам. Все трое глазели на женщин и что-то с жаром обсуждали. На ремнях у них висели пистолеты. Мы искоса наблюдали за ними.

— Кажется, на уме у них нет ничего плохого, — решил Черный.

— Да, видимо, их интересуют только бабы. Но в то же время самая опасная собака та, что не лает, — возразил Мика.

Немцы прошли мимо нас. Дальше на пляже никого не было, и они не спеша повернули назад. Вот они совсем близко от нас. Черный потянулся к одежде.

— Зачем? — спросил Мика, хитро улыбаясь.

— Доверять им нельзя. Надежнее, когда все под рукой.

— Какой системы? — поинтересовался Мика.

— Нашей.

Немцы так же медленно прошли мимо нас. Они уставились на одну из девиц и даже не обратили на нас внимания.

— Посмотри, как идут, — заметил Мика.

— Вижу. Только не долго им осталось так разгуливать. Не беспокойся, мы еще увидим, как они будут драпать, — проговорил Мика, глядя вслед солдатам.

Я случайно посмотрел на огороды. На краю одного из них, наблюдая за солдатами, стоял Мия. Когда они скрылись за деревом, он перевел взгляд на нас. Заметив, что мы смотрим на него, он засмеялся, махнул рукой и исчез в зарослях.

Солнце уже приближалось к горизонту… Мысли мои все чаще возвращались к отелю «Парк» и его посетителям. Мика, словно чувствуя это, стал чаще поглядывать на часы и на редких купальщиков, что еще сидели на берегу. Нам они не мешали. Наоборот, было бы лучше, если б их осталось побольше.

— Еще немного — и мы совсем одни останемся, — сказал Черный.

— Ну, скоро и мы разойдемся. Я пойду за оружием, — ответил Мика.

Он хотел еще что-то добавить, но потом, видимо, раздумал.

— Если что случится, сообщите отцу. Но только в том случае, если я погибну, — попросил я.

— А если останешься в живых?

— Сам знаешь, каковы родители, — продолжал я развивать свою мысль. — Погубят и себя и остальных без всякой нужды.

— Я уверен, что отцу ничего не придется сообщать. Все кончится хорошо.

Мика знал, что это была моя первая встреча с вооруженным врагом. Встреча лицом к лицу. И понимал, что значит моральная подготовка. Поэтому он снова стал рассказывать о борьбе, о людях беспримерного мужества. Говорил о том, как преобразится наша страна, став свободной. Будущее рисовалось прекрасным. При одной мысли о том, что я его не увижу, мне становилось не по себе.

Черный молчал, переводя взгляд с одного на другого. В разговор он не вступал, но, как и я, ловил каждое слово Мики.

— И самое главное то, — говорил Мика, — что твой первый удар будет нанесен по фашистским офицерам, эсэсовцам. Это не люди. Это преступники, по чьим приказам убивают невинных и жгут наши города и села.

— Это скажется и на немецких солдатах. Они упрямы. До них все доходит с трудом, — заметил Черный.

— Мы их еще как следует не знаем, — возразил Мика. — Поглядим — увидим, что они такое. — И снова обратился ко мне — До вечера ты останешься один. Из наших товарищей поблизости не будет никого. Ты должен надеяться только на самого себя и действовать согласно создавшейся ситуации. Не спеши. Сначала все хорошенько обдумай, потом действуй. Бросишь гранату — и как можно скорее к Черному.

— Только бы удалось незаметно подойти к гостинице. Все остальное чепуха. После взрыва они растеряются… — вторил я.

— Следи за часовыми у дома напротив отеля. Попроворней отскакивай от двери, чтобы самого не задело. Несколько метров — и ты в безопасности. Все пройдет хорошо!

Мика словно воочию видел мои действия. В то же время он, казалось, проявлял еще большее нетерпение, чем я. К операции готовились давно. Все предусмотрели, рассчитали. Моя операция являлась частью мощного движения в Прокупле, Лесковаце и других местах.