«Надежда и унижение – вечное состояние раба.

Не верь. Не бойся. Не проси.

В стране, где жизнь всегда напрасна.

Где метка вечного раба

С рожденья ставится, как тавро».

Разбоев С.А.

– Генерал Маккинрой, я понимаю, что вы имеете право принимать решения на своё усмотрение. Но, вы так и не объяснили мне, чем вы руководствовались, когда присваивали монаху чин капитана и оформили его без проверочного срока в отдел особых операций?

– Сэр, все, что он сделал за последние четыре года, было по моей просьбе. И то, как он это делал последние годы, очень выгодно выделяет его из всей нашей секретной когорты спецов. Он достоин и нашего назначения, и нашего уважения, и нашей веры в него. Шесть лет он с нами и под нашим наблюдением. Даже непробиваемый доктор Динстон о нем только положительно говорит.

Директор ЦРУ и сомнительно, и, вроде бы согласно, помотал головой. Вскинул голову, поднял подбородок, пристально глядя на оппонента.

– Хорошо. Мы поговорим с ним, спросим его. Но, вы то сами верите в монаха?

– Да, сэр. Иначе бы я его не назначал и не выделял бы из всех наших подготовленных, высокопоставленных офицеров, облечённых властью и доверием государства. Он достоин работать в наших службах. И я верю – его, богом данные и полученные в монастырях возможности, очень много и весомо послужат как нам, так и делу мира на земле. Он обладает удивительно интересной и разнообразной оперативной мудростью.

– Сэр, ну это уже слишком пафосно. Каким-то неправдоподобием отдаёт. А что, если он сорвется?

– А что, если он погибнет?

– Не играйте словами, генерал.

– Господин директор, это вы неуважительно, для данного случая, играете словами.

– Мне положено сомневаться и подозревать.

– Я за него сказал свое слово. И я за него отвечу. Благодаря ему, все операции в Индии и Тибете прошли с той степенью надежности и без потерь, что всё это мы еще долго будем преподавать в своих школах. А Пакистан нам еще даст жизни. Район Тибета, Северной Индии, самого Пакистана, Афганистана – это удобные природные базы для террористов. И ваш давнишний ставленник Усама Бен Ладен мне в сто раз более не нравится, чем даже простые бандиты.

– Чем же, если не секрет?

– Категорически нельзя богатых и амбициозных людей в разведку, в спецслужбы брать. Они должны всегда быть на виду. А там, в горах Пакистана и Афганистана, мы его не проконтролируем. Вернее, мы можем опоздать и со своим контролем, и с анализом его действий. Конкретный недавний пример для вас – агент под кодом «Эмир», который так старательно и выразительно работал сразу на всех. Возомнил себя наместником бога, которого пришлось ликвидировать полковнику Чейзу.

– Генерал, вы все еще считаете, что полковник в данной ситуации прав.

– Даже более, чем.

– Но вы сами слишком пристально держали его под своим жестким контролем.

– Да, сэр. Но это и принесло свои положительные победные итоги. Полковник оказался на высоте данного положения.

– Стоит его поощрить?

– Да, сэр.

– Ну, что же. Я доволен вами. Значит, Усаму вы предлагаете держать под особым контролем?

– Да, сэр. Его папаша миллиардер. Ему нет проблем в горных пещерах создать свои надолго законспирированные базы. На папины деньги, на наши технические и военно-научные возможности. У пакистанца, старика Эмира, на двадцати миллионах баксах башня покосилась на плечах. Усама миллиарды вкинет в дело своих интересов. Он мусульманин.

– Вы меня, генерал, как-то очень крепко напрягли.

– Что делать? Монахи мне многое передали из области психоанализа. Имея дело с ними, я не менее, чем на половину, сам стал монахом.

– С чем и поздравляю вас, генерал.

– Спасибо, сэр.

– Хорошо. На этого молодого агента Ладена мы заведем особую папку, в особом сейфе, в особом отделе. Если у него тоже крышу сорвет, мы для него нового Чейза найдем.

– Дай-то бог не опоздать. Будем надеяться. Он с пятьдесят шестого года? Еще пока учится?

– Да. А вы откуда знаете? Его дело находится под грифом «Совершенно секретно».

– Я же генерал, господин директор. В оперативном отделе. Я должен это знать.

– А-а. Да, да. Прыткий арабчик еще очень молод. Семнадцатый сын в семье. Учится. А вы его уже под особый надзор взяли.

– Если бы ему было двадцать два, двадцать три, я бы особо не остановился на нем. А девятнадцать лет – это через чур маловато. Кто его рекомендовал?

– Резидент Саудовской Аравии.

– А как вышли на пацана?

– Я не в курсе, но поинтересуюсь. Но и вы можете запросить документы для ознакомления. Я вам дам официальное разрешение.

– Спасибо, сэр.

– Озадачили вы меня, генерал. Крепко озадачили. Но нам нужны разные способные агенты. И арабы, и негры, и азиаты. Всякие нам нужны.

– Понимаю, сэр. Сам также приглашаю на службу способных и полезных ребят во всяких неожиданных местах.

– Да, к слову. А ваш парнишка? С какого времени он с вами?

– Господин полковник, он с трёх лет воспитывался в уединенном буддистском монастыре, в районе восточного Тибета. У него нет никого из родни. Он полный сирота. Он не имеет ничего. Три года на нашей базе в Южной Корее обучался. Его духовные отцы-монахи – это философы и мирные люди. У них нет амбиций по переделу мира. Они сотрудничают с нами. За это время они только пользу приносили нашему департаменту. Один Ван чего стоит. А ведь ему под сто лет.

– Знаю, генерал. Это я знаю.

Директор ЦРУ первый раз расслабленно улыбнулся, заложил руки в карманы брюк, задумчиво прошёлся вдоль стола.

– Интрига в вашем отделе, конечно, занимательная. Приключенческая. В других офисах гораздо скучнее.

– Ну, сейчас все пока кругом притихло, притаилось. Полгода, думаю, всё будет тихо.

– Вполне. Месяц-два пусть ваши люди отдохнут. А там – отдел планирования подскажет над чем вам придется поработать в ближайшее время. Вы же знаете, Иран начинает бурлить. Радикалы не просто поднялись, они уже шумят во всю мощь своих глоток. Так они и до оружия доберутся.

– Несомненно, сэр.

– Мы там сможем своих лидеров найти и поставить? Король Реза Пехлеви, уже как политик, лидер, крепко сдох.

– Пока Хомейни в теме, трудно что-либо иное представить и найти.

– А в перспективе?

– Будем работать, искать. Иранцы с древности очень амбициозны и грубовато горды.

– Нам никак нельзя терять Иран. Иначе Кремль вползёт в гордые души малограмотного народа.

– Будем стараться, сэр. Но, Пакистан для нас, во всяком случае пока, важнее.

– Две большие страны. Ни одну из них нельзя терять.

– Согласен. Когда рядом такие громадины, как Индия и Китай, куда уже дальше. Да и Индонезия не молчит, растет. Её лидеры дико амбициозны и по-звериному опасны. Япония нас постоянно и провокационно под бок пихает. Весело живем. Как на вулкане. Поспать не дадут. Даже спокойно позевать.

– Мне в первую очередь. Президент снова начал требовать подробного анализа за весь регион.

– Господин директор, это мы сделаем. Главное, Конгресс успокоить. Картер обещал управиться с ними.

– На год у него карт-бланш есть. А дальше надо показывать положительное движение.

– Если в мире тихо, то и нам просто нечего показать. Если же завеселятся страны коммунистической ориентации, то что-нибудь сможем придумать.

– Какой у вас прогноз?

– Пакистан, Иран, Ирак. И, конечно, Китай. Красный дракон еще дышит: хрипит, но… глазеет в агонии по сторонам.

– Хорошо, что хоть желтый дракон Чжоу Энь Лай почил в бозе.

– Хорошо. Но от этого не легче. Подковёрные склоки при хрипящем Драконе уже начались. У кого когти сильнее и хитрее окажутся, тот и выплывет на авансцену политики.