— А ты ящик придвинь, — посоветовал начальник.

Опять стало тихо. Вдруг в двери что-то щёлкнуло.

Начальник осторожно нажал на дверь. Дверь открылась. Таня с фонариком в руках вышла из погреба.

— Ура! — закричал начальник. — Ну, а теперь иди, погрейся. — И он сам отнёс её в машину и закутал в одеяло.

Пока он её нёс, Таня заснула и уже больше ничего не помнила.

Проснулась Таня, когда было уже светло.

Она лежала на столе в чужой комнате.

Рядом стояли папа и мама и смотрели на неё.

— Мамочка, — сказала Таня, — как ты сюда попала? Ведь все мосты разведены.

— Это вчера вечером были разведены, а ночью их опять свели.

— И ты ночью домой пошла?

— Пошла, конечно, — ответила мама. — Прихожу домой, а дома никого нет — ни тебя, ни папы. Я прочитала вашу записку и сразу на завод. И вот здесь, в конторе, вас обоих нашла.

— Ну, что же, папа, — сказала Таня, — взяли вы вокзал?

— Взяли, взяли, — ответил папа. — И вокзал взяли, и Зимний дворец взяли, и почту. Теперь всё наше.

— А правда, что я ночью погреб открывала, — спросила Таня, — или это мне только приснилось?

— Правда, правда, — засмеялся отец, — я уже маме рассказывал.

— Ах, мама, если бы ты знала, какой у меня был электрический фонарик… — начала было Таня и не договорила.

Дверь открылась, и в контору вошёл красногвардеец, весь обмотанный пулемётными лентами. Он молча поздоровался с папой и мамой, потом повернулся к Тане.

— А я к вам, — сказал он.

Первый раз в жизни Таню назвали на «вы». От удивления она даже приподнялась.

— Наш начальник просил передать вам подарок, — сказал красногвардеец и достал из кармана фонарик, тот самый, о котором только что говорила Таня.

Толстый офицер сидел за столом и перебирал бумажки. При этом он бормотал нараспев:

— Долой войну, долой войну… долой войну… долой войну… долой войну… долой…

Другой офицер, сидевший рядом, с изумлением вскинул на него глаза.

— Что с вами, поручик? В большевики записались?[2]

— Нет, это я резолюции читаю.

— Какие резолюции?

— Резолюции частей Петроградского гарнизона. Вот, скажу я вам, мерзавцы.

Воевать не хотят. И все, как один, большевики!

Разговор этот происходил в помещении Петроградского военного округа.

— На прошлой неделе, — продолжал толстяк, — генерал Черемисов заявил Керенскому: «Если вы не разгоните Петроградский гарнизон, я уйду».

— Ну, а Керенский что?

Ясно что. У него этот проклятый гарнизон тоже в печёнках сидит. Да вот только совет собачьих депутатов мешает.

Офицер закурил папиросу и прибавил:

— Но теперь уж, кажется, скоро. Вчера Временное правительство постановило послать большую часть петроградских солдат на фронт, а остальных разбросать по другим городам. Здесь они, того и гляди, бунт подымут.

— А сколько их здесь?

— Шестьдесят тысяч дармоедов!

В это время к толстяку подошёл адъютант и сказал:

— Поручик Крылов, вас требует к себе командующий.

Толстый офицер поднялся, положил папиросу и вышел.

Минут через десять он вернулся.

— Поздравляю вас! Вот видите, я был прав, — сказал он. — Командующий получил распоряжение от правительства выгнать гарнизон из Петрограда.

Сегодня вечером мы рассылаем приказ об этом по всем частям гарнизона.

Вечером штаб действительно разослал приказ. Вот что говорилось в приказе:

Немцы уже недалеко.

Революция в опасности. Необходимо защищать подступы к Петрограду.

Поэтому штаб Петроградского военного округа решил часть Петроградского гарнизона послать на фронт, а часть переформировать и вывести из города.

Прочитав приказ штаба, бородатый солдат плюнул и сказал:

— К чёртовой матери!

Потом ещё раз плюнул и повторил:

— К чёртовой матери! Мы без штаба знаем, от кого Петроград защищать.

Это было в казарме Финляндского полка. Там только что получили приказ.

— Пусть попробуют только выгнать гарнизон. Мы им такого пропишем!.. — сказал солдат с нашивкой на рукаве.

Солдаты сидели на нарах и угрюмо гудели.

В это время в казарму вошёл офицер.

— Вольно! — сказал он, хотя никто не встал при его появлении. — Получен приказ… — проговорил он, не глядя ни на кого. — Получен приказ… выступать на фронт!

— Сам выступай!

Офицер попятился к дверям.

— Что ж, я и пойду… Раз штаб приказал…

— Мы этого штаба не признаём, — отрезал один из солдат. — Там позасели генералы да полковники, а нашего брата рядового нету. Вот они и командуют.

Нам надо другой штаб…

— Правильно! — подтвердил бородач. — Надо такой штаб, чтоб свой брат солдат там командовал.

Офицер отступил ещё на шаг.

— Штаб выполняет волю Временного правительства… — начал он.

— А раз оно временное, так и долой его. Нам надо постоянное, — перебил бородач.

Офицер быстро вышел из казармы.

Через час солдаты устроили митинг… На митинге было постановлено:

ШТАБУ НЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ. СОЗДАТЬ СВОЙ ШТАБ.

Вечером председатель полкового комитета пошёл с резолюцией в Петроградский Совет.

— Вот, — сказал он, подавая листок с резолюцией, тут наши ребята просят, чтобы Совет штаб организовал. Революционный штаб!

— Да вы не первые, — сказал солдат в обмотках, принимавший резолюцию. — Я получил сегодня уже сорок шесть таких резолюций. Как раз только что окончился пленум Петроградского Совета. Постановлено революционный штаб создать…

Через десять дней при Петроградском Совете был организован Военно-революционный комитет.

Все петроградские полки постановили:

Петроградский гарнизон больше не признаёт Временного правительства. Наше правительство — Петроградский Совет. Мы будем подчиняться только приказаниям Петроградского Совета, изданным его Военно-революционным комитетом.

В маленькой квартире сидело несколько человек.

Секретарь собрания записал в протокол:

«Текущий момент. Слово получает…»

Он написал какую-то фамилию, но потом сейчас же старательно зачеркнул её.

— Да, лучше без фамилии, — сказал его сосед, смотревший в протокол.

А докладчик, фамилию которого зачеркнули, быстро поднялся со стула.

Это был Ленин.

Целых четыре месяца скрывался он от Временного правительства. После неудачного восстания рабочих в июле 1917 года буржуазия стала искать Ленина, чтобы убить его. Но рабочие помогли Ленину скрыться, и он уехал из Петрограда.

Газеты писали, что Ленин скрылся не то на подводной лодке, не то на аэроплане. А Ленин жил в это время на сенокосе, в шалаше под Сестрорецком.

Ленину присылали все газеты, ему писали письма. Поэтому он хорошо знал, что делалось в Питере и во всей стране.

К октябрю месяцу в России почти все рабочие и солдаты стояли за большевиков.

Ленин решил: пора брать власть.

Он написал уже несколько писем своим товарищам по партии.

«Надо разогнать Временное правительство».

«Медлить — преступление. Пора захватывать власть».

Ленин думал, что слишком медленно действуют питерские большевики.