Его словно притягивало к Кире. Не потому, что она была хороша собой, не потому, что смотрела только на него, не потому, что в ней был некий шарм… к ней банально тянуло, как тянет заглянуть под кровать после ночного кошмара. Просто чтобы убедиться, что все увиденное — лишь сон, что это нереально.

Но проблема заключалась в том, что в Бэйкон Хиллс все монстры были вполне реальны.

— А ты можешь кое-что разузнать? — спрашивает он, вновь поворачиваясь к Малии, та ничего не отвечает, но Стайлз знает, что его просьбу выполнят. — Можешь познакомиться с ней? — он внимательно еще несколько секунд смотрит на собеседницу, потом кивает для достоверности. Малия понимает суть просьбы, молча поднимается и направляется в толпу. Стилински тоже поднимается. Ему нужно отыскать Лидию, чтобы просто убедиться, что с ней все в порядке.

Это не займет много времени.

========== Глава 2. Зыбучие пески. ==========

1.

Мгновения — это резкие повороты, которых ты не увидел в темноте, и из-за которых тебя вынесло на встречку. Или в кювет — в зависимости от случая. Мгновения решают все, мгновения показывают тебе — и всем остальным — тебя настоящего. Просто всего лишь одна пятисекундная запредельная ситуация — и ты становишься для себя совершенно незнакомым человеком.

Словно кто-то внутри тебя получает временную власть, такую быстротечную, но сладкую и желанную, что достаточно и секунд.

Дело не в том, что в нас якобы спрятано нечто святое и нечто низкое. Дело в том, что нас изменяют люди, ради которых мы совершаем определенные поступки.

Он был уверен, что найдет Лидию достаточно быстро — так и получилось. Он ожидал увидеть ее с Эйданом — он и увидел ее с Эйданом. Он думал, что застанет их за чем-то — он и застал. Но он никак не мог предположить, что вместо того, чтобы уйти, убедившись, что с Лидией все в порядке, он резко двинется на Эйдана, ударит его с такой силой, что этого накаченного и сильного парня свалит с ног.

Потому что Лидия не была в порядке. И виной этому был Эйдан.

Стайлз появился как раз в тот момент, когда Мартин, зажмурившись, вжималась в капот, рукой прикрывая горящую от пощечины щеку. Она не всхлипывала, не шептала, не издавала ни звука — просто молчала, прижимаясь к машине, пока Эйдан стоял на расстоянии метра от нее, тяжело дыша и гневно процеживая ее взглядом. Стайлзу хватило доли секунды, чтобы взглянуть на Лидию, потом на этого ублюдка и ринуться к нему, нисколько не соизмеряя силы. Стайлзу было плевать на возможные угрозы и опасности — он просто чувствовал, как кровь шумит в ушах, как пальцы сами собой сжимаются в кулак до такой силы, что ногти впиваются в ладонь, а кости начинают болеть от перенапряжения. А потом он замахнулся и ударил этого Итана-Эйдана по лицу, который отшатнулся, а затем рухнул на землю.

Лицо было окровавлено, и Стайлз плохо соображал — рассек он ему губу или сломал нос, но вряд ли он пекся об этом. Он чувствовал злобу, подступающую откуда-то от желудка к горлу. Она застревала в глотке комком, мешала дышать, и из-за нехватки кислорода разум окончательно стал мутнеть — все это происходило в считанные секунды. Стилински подошел к парню, наклонился и потом снова замахнулся. Он нанес еще два удара прежде, чем услышал крик Лидии, который остановил его.

Эйдан-Итан даже не пытался отбиться. Стилински держал его за ворот, а другая его рука была отведена в сторону для еще одного удара. Стайлз только после крика — ее крика — увидел взгляд напротив, только после крика — крика Лидии — осознал, что до этого он никогда и ни с кем не дрался.

— Остановись, Стайлз! Остановись! — она плакала, ее голос вот-вот должен был сорваться, и только она могла отрезвить его. Стилински оттолкнул от себя Эйдана, поднялся и, обернувшись, посмотрел на Мартин.

Лидия была слишком хороша и слишком дорога для таких вот банальных разборок. Вряд ли ее били до этого, вряд ли так обижали — и Лидия не хотела, чтобы об этом узнал кто-то еще. Она по-прежнему стояла у чьей-то машины, прижимая руку к щеке и во все глаза смотря на Стилински, за что-то сердясь на него и по-прежнему беспокоясь за Эйдана, хотя он заслужил. Стайлз развернулся к девушке, потом сделал шаг навстречу и когда убедился, что та не собирается кричать или бежать, подошел к ней. Она взглянула на него, потом опустила взгляд и снова беззвучно заплакала.

Лидия — вестник смерти, ее крик способен услышать каждый в Бэйкон Хиллс, и сейчас Лидия, эта опасная и смертоносная девочка, боялась — и не могла — произнести и звука. Стилински аккуратно коснулся плеч девушки, потом почувствовал податливость ее тела под своими пальцами и прижал к себе.

Крепко и сильно.

Он обнимал ее, словно пытаясь этим сказать, что будет защищать ее до последнего. И он чувствовал хлесткое и удушающее удивление, смешанное со страхом. Пока кровь застывала на сбитых пальцах, пока кости начинало медленно саднить от боли — в голове как на быстрой перемотке проносились кадры только что случившегося происшествия.

Секунды — и ты себя не контролируешь.

Секунды — и ты уже совершенно другой человек.

Стилински через плечо взглянул на избитого им парня, который счас медленно поднимался и испуганно таращился на Мартин, рыдающую в плечо Стайлза. Эйдан поднялся и сделал шаг навстречу. Стайлз резко обернулся, рефлекторно прикрыв собой Лидию.

— Просто оставь нас, — процедил он сквозь зубы. Вряд ли бы он еще раз смог сбить с ног этого громилу, но тон его голоса был… убедительным.

— Я не хотел, Лидия, — виновато произнес Эйдан. Стайлз напрягся еще больше, боль в руках он снова перестал чувствовать — в висках пульсировала злоба, душу переполняло неистовство, а рассудок был на грани. Стилински и слышал-то себя будто со стороны, словно кто-то говорил за него, словно это был не его собственный голос.

— Уходи, — прошипел он снова, а потом развернулся к девушке и, обняв ее за плечо, повел прочь от этого места.

2.

Ей было больно не столько физически, сколько эмоционально. Ее унизили, ее оскорбили, ее предали — ее будто вывернули наизнанку. Она прижималась к Стилински, потому что даже несмотря на его худощавость, бледность и неуклюжесть она все равно чувствовала в нем защиту. Она была почему-то уверена в том, что он не даст ее в обиду.

Они медленно плелись, идти было тяжело из-за песка и навалившейся на плечи тяжести. Никто не произносил ни слова. В сущности, Стайлзу было плевать, что предшествовало этой пощечине, а Лидия, в сущности, не собиралась этого рассказать. Да и не имело это значения. Имело значение то, что Лидию ударили, а Стайлз не смог ее защитить — не смог предотвратить, предвидеть, предвосхитить. Его душило собственное бессилие, но все, что он мог сейчас сделать — просто идти рядом с ней, аккуратно, но крепко прижимая ее к себе, ничего не спрашивая и ни в чем не упрекая.

Просто рядом, как он и всегда хотел.

Они отходили все дальше и дальше. Дальше от музыки, от посторонних взглядов, от самого происшествия. Лидия молчала, больше не плакала, просто обнимала Стилински, позволяя ему вести себя… куда угодно. Она доверяла ему, но вряд ли была счас в состоянии рассуждать о его благородстве и заботе — вся ее голова была забита воспоминаниями, в которых фигурировал Эйдан, и только он.

Когда звуки окончательно стихли, а воздух стал достаточно свежим, Стайлз остановился, посмотрел на стоящую рядом и не задающую вопросов Лидию, потом коснулся ее лица, заставляя посмотреть на себя. Она подняла на парня свой взгляд — и Стилински снова ощутил прилив энергии, осознав, что сможет свалить Эйдана с ног и второй раз.

— Я отвезу тебя домой, — прошептал он, хотя машину он оставил дома, а до ближайшей остановки надо было идти около двадцати или тридцати минут. — Хорошо?

Лидия снова закрыла глаза, а потом уткнулась в плечо парня, дав волю слезам еще раз. Дежа вю ударило под дых, и Стайлз вспомнил тот вечер, когда она сама пришла к нему — впервые — и начала что-то рассказывать о том, что ей не дают встретиться с Джексоном. Его комната была забита подарками для нее, а она продолжала плакать насчет Джексона.