Когда тренер заканчивает свою гневную тираду внезапным оповещением того, что на следующем занятии будет тест по пройденному материалу, Стилински тут же получает несколько колких и злых взглядов. Сам парень виновато-безразлично пожимает плечами и захлопывает папку, пряча ее под учебник. Он решает пока не рисковать, и это — единственное здравое решение за последние несколько дней.

Стайлз опирается на спинку стула и оглядывает класс. Скотт слишком увлечен перепиской с Эллисон, чтобы спросить Стилински в порядке ли он, да и нет в этом, наверное, необходимости. Эллисон слишком увлечена Скоттом, а Лидия посещает более сложные предметы.

О ней Стилински решает не думать. И о ее новом парне, Эйдане-Итане-или-как-там-его. Стайлз уверен, что с этими близнецами все не так уж просто, но станет ли Мартин прислушиваться к его мнению? Стайлз уже даже не расстраивается, что его беспокойство всегда встречают с насмешкой. Его радует просто перспектива сказать: «Я же был прав» в тот момент, когда все становится хуже некуда.

Особенно когда все становится хуже некуда.

Но в последнее время в Бэйкон Хиллс тишь да гладь. Стилински цепляется за любое происшествие, иногда ошиваясь рядом с полицейским участком. Он словно ждет подвоха, словно пытается понять раньше остальных, где они промахнулись — но вот уже второй месяц ничего не происходит.

Абсолютно ничего.

Ни-че-го.

Это больше похоже на сон, чем на реальность, потому что в Бэйкон Хиллс всегда что-то происходит. Чем меньше городок, чем он провинциальнее, тем больше там заморочек и проблем. Вот это-то и не дает Стайлзу покоя, поэтому он просматривает все дела, которые кажутся ему необычными. Но раз за разом убийства оказываются раскрытыми, люди не исчезают, и Лидия больше не ходит по ночам в поисках очередного тела.

Лидия только с Эйданом-Итаном зажимается в углах школы и обеспокоена посещением самых крутых вечеринок. Скотт, Эллисон, Малия и Лиам тоже в принципе довольны спокойствием и стабильностью. А Стайлз чувствует, как скука прокрадывается к нему все ближе и ближе, будто стремится с ним слиться, догнать его и поглотить.

Уже после звонка Стилински лениво закидывает тетрадки в рюкзак и вместе с ними — папку, документы которой прочитал уже шесть или семь раз. Он решает, что ему надо выпить кофе (хотя энергии в нем и так хоть отбавляй) и прислушаться-таки к совету Скотта — ему надо перестать думать о всех этих преступлениях.

И о Лидии.

2.

Не думать о Лидии не получается, потому что в столовую она приходит не сразу, потому что когда она заходит, то рядом с ней идет Эйдан-Итан, и выглядят эти двое более, чем довольными. Стилински усмехается, подпирает голову кулаком и переводит взгляд на кофе.

— Ну, так ты идешь? — спрашивает Скотт, хотя он и так знает ответ. Стайлз переключается на предмет их разговора. — На песчаную отмель сегодня?

Эту очередную вечеринку устраивают в честь очередного-не-важно-какого события. Стайлз не очень-то любит все эти шумные сборища, но в свете того, что делать ему вечером все равно нечего, соглашается идти. Лидия садится рядом, тут же начиная выгружать поток ненужной информации, основная суть которых сводится к последним школьным сплетням и интригам. Эллисон смеется, а Малия молча листает учебник по математике, пытаясь понять суть тригонометрических уравнений. Стилински молчит и таращится на свой кофе.

А потом он решает мельком взглянуть на Лидию. «Мельком» растягивается до нескольких секунд, а потом — до целой минуты, и в это время парень сожалеет лишь об одном — что он не сидит где-нибудь в отдалении, чтобы его никто не мог запалить.

Сожаление удручает и ухудшает и без того плохое настроение.

Он решает спросить, кто еще едет на песчаную отмель сегодня, но ответ слишком уж очевиден, поэтому Стилински продолжает молчать, смотря то на кофе, к которому он так и не прикоснулся, то вновь на Лидию.

Лидия — это как не заживающая царапина. Нельзя сдирать корочку, но ведь не устоять. Или как язвочка на нёбе, или еще что-нибудь колкое и грозящее попаданием инфекции в организм. Иногда Стилински думает о том, что обращение Скотта во многом упростило задачу — ведь если бы этого не произошло, Лидия так бы и проходила мимо, совершенно никого не замечая.

Она и сейчас так проходит.

Но Стайлз по крайней мере может с ней общаться, и этого пока хватает.

Наверное, хватает.

— Так, во сколько вы заедете? — интересуется Эллисон, снова возвращаясь к прежней теме разговора.

— В восемь, — тут же отвечает Скотт. — За тобой и Лидией, а потом за Малией.

— За мной не надо заезжать, — тут же обрывает Мартин. Этот тон в ее голосе не предполагает споров, она уже все решила. Она выдерживает паузу в несколько секунд, а потом решает объяснить: — Эйдан заедет за мной.

— Да брось, — фыркает Стилински, — эти братья какие-то странные, и все мы это знаем.

Лидия стреляет колким взглядом, прося то ли заткнуться, то ли не лезть не в свое дело. Стайлз говорит это потому, что беспокоится за Мартин, а не потому, что ревнует ее. Это странно, но он почти не ревнует Лидию. Он смиряется с ее выходками, с ее парнями и с ее безрассудным отношением к своей жизни. Конечно, ему неприятно смотреть на нее и Эйдана, но он не ревнует.

Ему так кажется.

Стайлз смотрит в ее глаза уверенно и настырно, он абсолютно уверен в своей правоте, на его языке крутится что-то типа: «Тебе Джексона было мало?», но он решает промолчать, а потому едва заметно качает головой и делает пару глотков кофе.

Эллисон решает развеять напряженную атмосферу и начинает что-то рассказывать про то, что сегодня у них был новый учитель истории. Стилински по-прежнему молчит. Скотт уверен, что последствием этого долгого молчания будет словесный взрыв или чрезмерная активность на вечеринке на песчаной отмели, но решает оставить это мнение при себе. В конце концов, Стайлзу просто нужно привыкнуть к обычному — прежнему — укладу их жизней и смириться с тем, что все, наконец-таки, нормализовалось.

3.

Нужно сказать, что Лидия Мартин была слишком умна и безупречна для банального «напиться до чертиков». Она привыкла держать марку, привыкла идти прямо и уверенно, смотря на все — всех — свысока. Пить она себе позволяла редко, но посещала все необходимые вечеринки лишь потому, что ей нужно было поддерживать свой статус и свою репутацию. А еще она любила музыку и танцы, но это уже скорее косвенные причины.

Она должна была поехать туда именно с Эйданом, потому что ей необходимо доказать всей школе, что она — Лидия Мартин — никогда не бывает одна, что встречается она только с крутыми парнями. И пусть Эйдан не играл в лакросс, тем не менее, он входил в элиту школы, и этого было достаточно. Эйдан нравился Лидии внешне, ей нравился секс с ним — зачастую быстрый, но какой-то чувственный. После Джексона она решила завязать с серьезными отношениями и позволить себе… просто расслабиться. Чувства и эмоции по отношению к кому-либо (кроме друзей) Лидия себе запретила.

Она решила руководствоваться лишь холодным расчетом, наивно полагая, что в этом есть нечто здравое. Наверное, так оно и было, потому что Мартин особо не расстраивалась, когда Эйдан пропадал на несколько дней со своим братом или когда пытался ввязаться в драку с Дереком или Скоттом на почве пустых ссор. Она даже не расстраивалась из-за его поведения зачастую слишком резкого, но не сказать чтобы грубого.

Лидия привыкла.

Мартин переросла тот возраст, когда плакала в машине из-за того, что ее бросили. Она переросла себя, перестала реагировать на чьи-либо выпады, перестала беспокоиться по поводу своих недавно открывшихся способностей. Лидия решила стать еще более холодной и безразличной, чем она была.

Лидия никогда не отступается от своих принципов. Не отступится и в этот раз.

У Эйдеана неплохая машина какой-то элитной марки с вполне неплохой аудиосистемой. Эйдан улыбается, молчит и надеется на очередной секс на этой вечеринке. Лидия не уверена, позволит ли она этому случиться, но ей нравятся это многообещающее молчание между ними и играющая шумная музыка. А еще ей нравится перспектива провести этот вечер в компании дорогих ей людей под звездным небом — ей нравится снова быть подростком, обремененным лишь тусовками и отношениями.