Он быстрыми шагами зашагал в сторону зимнего сада. Я пристально смотрел на него, уходящего всё дальше и дальше от меня.

Как мало ты знаешь сейчас обо мне, папа. Как мало знаешь.

— Тедди! — я услышал тёплый, бархатный голосок бабушки и обернулся.

Это была чудная, милая женщина с карими глазами. Элегантная, пожилая, но ухоженная, как бутон майской розы. Как же я люблю её!

— Бабуля! — протянул я, открывая для неё объятия, — Бабушка Грейс…

— Мой милый мальчик! Мой мальчик! — восклицала она, — С днём рождения, мой дорогой!..

— Ты, наверное, единственная, после мамы и Даны, кто не забыл об этом.

— О, Кристиан просто волнуется, у любимой дочурки свадьба! — нашла оправдания для своего мальчика Грейс, — Уверена, он всё прекрасно помнит!.. А кто такая Дана? — спросила она.

— Дана… Она моя невеста, ба, — прошептал я ей на ухо, — Но пока, об этом даже родители не знают. Я всё скажу им сам.

— Хорошо, — кивнула она, — Тогда, мой подарок будет более, чем кстати.

Она широко улыбнулась, сердце моё, почему-то похолодело. Она достала маленькую, старую ювелирную коробочку из сумочки, дрожащими руками открыла.

— Это кольцо твоей, — она нахмурила брови, — дважды прабабушки… Его передают младшему внуку. Мой младший внук — ты… Одень его на палец той, которая вызывает всю любовь, что есть в твоём сердце. Своей невесте…

Я подумал о том, что никогда не смогу надеть это кольцо на Дану. Никогда не смогу…

— Что с тобой? — спросила бабушка.

— Ничего, я…

— Возьми кольцо. И подари его той, кто навсегда завладела твоим сердцем, Тео… Ты помнишь, что говорил тебе твой прадед?..

— Помню. Конечно, — шепнул я, — Пока я люблю и любим… я никогда не буду один.

— Вот, — кивнула она, — Помни это. Всегда.

Кристиан

Этот дом, точно, ожил. Да так ожил, что уже утомил.

Покоя мне не давал и недавний разговор с сыном, его взгляд, его манера смотреть прямо в глаза и загонять в тупик острыми фразами. Но пуще моя усталость выразилась в ногах — жмут ботинки, новые и подаренные нашим с Аной разлюбезным зятем. Я скидывал всё на новизну, хотя мне хотелось отметелить этого подносителя даров хорошенько. Вон, кстати, и он. Скалится, со всеми здоровается исключительно за руку и сияет, как золотая монета.

Придурок. Наслаждается своей победой.

Мысленно плюнув, я решил уединиться в небольшой, отделённой от посторонних глаз комнатке, находящейся на зимней веранде, чтобы выпить чашку чёрного чая. Хотя, я бы не отказался от чего-нибудь покрепче. Так бы и заливал горе.

«Как хорошо смотреть на этих нарядных кукол через стекло, а самому снять обувь, спокойно вздохнуть и насладиться чаем», — подумал я, усевшись на удобном низком кресле. Вскоре, я заметил увеселяющую воображение и глаза картину: Анастейша.

Мечется и ищет меня. Хоть бы этот, приставленный ко мне дурак-лакей не проболтался, что я здесь коротаю свой досуг и никого не хочу видеть. «Цок-цок-цок», — по лестнице, — «Цок-цок-цок».

Какого было моё разочарование, когда я понял, что она искала вовсе не меня. Я, буквально, поперхнулся чаем. Откуда здесь двадцать детей?.. И все, поголовно — девочки. Анастейша вела их в комнату наверху, беседуя с кем-то по телефону. Комнаты им не хватит. У них полно огромных пакетов с костюмами… Это что, маскарад?.. А, точно! Это же эти «ангелочки», о которых Фиби все уши мне прожужжала. Анастейша, видимо, ведёт их на южную мансарду, так как там располагается мой личный спортивный зал, ибо в другой комнате они не уместятся.

Она пропала вместе с ними надолго. Чёрт возьми! Да она забыла обо мне!.. «Ну и хорошо. Теперь, нарочно не выйду отсюда» — ворчал я про себя.

Не прошло и полминуты с моего умозаключения, как она сбежала по лестнице. И опять мимо меня. Царевна лебедь — в этом платье, она порхает, как птица и совершенно забыла о муже. Вскоре, я заметил, как она заговорила с очень красивой девушкой… «Приятный цвет платья», — одобрил я про себя, — «Не то, что эти мымры… Разоделись папуасами. На минуту онемеешь — а потом, не знаешь, куда деть глаза».

Кто это?.. Память подкидывала варианты имён, но разум ни с одним не был согласен. Очень знакомое лицо. Яркое, броское…

Господи. Что с моей памятью?!.. Это Даниэль.

Я уже наслышан о том, что она чрезвычайно остро понимает в бизнесе. Подумать только! Такая красотка, да ещё и умная… А я хотел женить на ней Теодора!.. Видимо, правильно, что оборвалось. Если бы всё получилось — то Дана отшвырнула бы этого дурака через год совместного проживания.

Кроме прочего, срок контракта прошёл. Можно этими бумагами, которые я, идиот, лелеял, вытирать зад.

Интересно, нашла ли она себе жениха?

— Анастейша! Ана! — позвал я миссис Грей, уже переговорившую с Даной, и, даже на ходу — без конца и со всеми щебечущую.

— Что, дорогой? — она приоткрыла дверь, медленно вплывая, подобно ладье в своём бешено дорогом кремовом платье, — Не кричи так. Ты не в поле. Если тебе что-то нужно, ты бы мог позвать Тома.

— Больше слуге делать нечего, — недовольно пробурчал я, — Он и так с ног сбился, да ещё и за тобой бегай. Спроси у Даниэль, будь любезна, не вышла ли она замуж?

— Я поняла по её намёкам, что она просватана. И она только что приехала из Чикаго.

— А, значит, наш дурак знает, с кем она просватана.

— Прекрати, Кристиан. Твой сын вовсе не дурак, — прошипела она.

— Ну, да, конечно. Как он может быть дураком? Ведь страсть такого человека, как я, к такой великой женщине…

— Прошу тебя, Кристиан, допивай свой чай и изволь выйти к гостям.

— Только в этом кресле, — упрямо сказал я.

— В каком хочешь, но сядь в зале. Ты уже забываешь о приличиях.

— Чёрта с два! Это они все забыли о приличиях! Почему все опаздывают? Когда начнётся церемония?

— Можно подумать, что ты так торопишься избавиться от нашей дочери…

— Потому что от неё не знаешь, чего ожидать. Так же, как и от тебя. Кстати, ты в монастырь не хочешь?

— Если б я точно знала, что в этом монастыре не поселишься ты, я бы переехала.

— Что?! Что ты сказала, Ана? — но Ана уже ушла из комнаты.

Подумать только! Какая наглость!.. Я нарядился только для того, чтобы надо мной надсмехались.

— Вот сейчас пойду, надену халат и усядусь в кабинете. И никаких лакеев не посылай выковыривать меня оттуда! Будешь знать! Раз ты считаешь, что я тебя позорю, я опозорю тебя!..

Я кипел от гнева, но новый поток людей, заходивших даже отсюда, через «чёрный ход», не позволил мне высказать всё, что я думаю.

— О, прошу вас, — поприветствовал я, — Может, посидите со мной?

Я любезничал со всеми, кто хотел от меня этого.

— Милая Ана принимает гостей в холле, она так очаровательна!

— Да-да, — кивал я на комплименты, а про себя ворчал:

«Лжецы, льстецы! Пришли сюда, чтобы посмотреть на этого воскресшего Адама и на мою бывшую монашку. Ну, что же, смотрите, сколько влезет!»

— Ана! Анастейша! — снова зову её я.