- А ручки-то у тебя, как у барыни...
- Так я же в перчатках роблю, - гордо ответила новая помощница. - Да еще на ночь крЭмом смазываю. Завжды! Я шкиру берегу!
Букву «г» она произнесла с мягким грассированием. Повариху не особенно волновало сохранение молодости кожи рук, поэтому Степановна не стала продолжать разговор, только одобрительно кивнула.
Соня облачилась в синий клетчатый фартук, повязала такую же косыночку, убрав челку, надела перчатки и принялась за работу.
Некоторое время женщины молча трудились.
Затем хохлушка робко подала голос:
- А это... У вас, говорять, хозяин недавно вмэр... А я покойников боюся...
- Кто тебе сказал про хозяина? Зоя?
- Ну... И портрет еще...
- Вот звездоболка! Прямо не язык, а помело! Все растреплет, ну ничего не утаит, зараза! Вылетит она скоро за свою болтовню, вот увидишь! Овца бестолковая! Будешь болтать, и тебя выпрут!
И со вздохом добавила:
- Да, умер наш Константин Константинович, царствие небесное! И сорока дней еще не прошло. Так жалко! Хороший был человек, добрый, справедливый... Не то, что эти... Эх... И не старый уж совсем. Жить бы еще да жить. Сердце подвело...
- И врач не помог?!
- А как?! Константин Константинович вечером поужинали, приняли лекарство, легли спать, а утром уже все...
Неслышно, как тень, вошла суровая домоправительница.
- Опять лясы точим?
Кухарка недобро усмехнулась.
- А вы нам рты скотчем залепите...
Видно не слишком-то хорошая кухарка боится строгую начальницу.
Та, с видимым усилием сдержалась, чтобы не опуститься до уровня низших существ - кухарок-судомоек-уборщиц, лишь резко побагровела. Но и распускать людей нельзя, а то на шею сядут.
Прошипела, сузив глаза:
- Поговори у меня. Вылетишь, с волчьим билетом, как предыдущие, не хнычь потом...
После чего наглая кухарка-хабалка перестала для нее существовать. Затем домоправительница повернулась к Соне.
- Родственники, знакомые в Москве есть?
- Здеся робит моя сестра Халя Потылыця, тоже в прислугах.
- Не гаркай!
- Галя.
- Родная?
- Не, мы с ей двоюродные, а не рОдные.
- РоднЫе, - поправила домоправительница. - Учи язык, что ж в школе-то тебя не научили?
Кухработница пожала плечами.
- Так дома все на суржике говорять...
Домоуправительница отрезала:
- Дома хоть по-собачьи лай. А здесь учись говорить по-человечески. Поняла?
- Да.
Алина Иннокентьевна посмотрела на почти полное ведро: картошку Соня чистила сноровисто. Придраться пока вроде бы не к чему... Старая дева развернулась и вышла строевым шагом. Что за люди! Ведь умеет же сучка говорить по-русски, только прикидывается, что не знает, явно нарочно мову впихивает. Да что с этих хохлов взять, ну ни на что не способны, кроме черной работы. Их в школе не грамоте учить надо, а бочки мыть.
Затем домоправительница прошла прямиком к хозяйке Надежде Константиновне и отчиталась, что все в порядке, новая работница уже трудится на кухне. Правда, туповата, но очень старательная, расторопная, справится.
- Привести?
- Потом, не до нее пока...
Глава дома, грузная блондинка лет шестидесяти пяти, глаза которой превратились в щелочки от бесконечных подтяжек, густо увешанная дизайнерскими украшениями, небрежно махнула рукой и тут же забыла о существовании судомойки.
На кухне кипела работа.
- А вы не очень-то ее боитесь, тетечко, - подала голос кухработница. Покончив с картошкой, молодая женщина уже так же шустро чистила морковь.
Повариха засмеялась.
- А пусть попробует меня выпереть, вобла сушеная! Она мне не указка. Я тоже про нее кое-что знаю... Выпрут, так обоих, еще неизвестно, кого вперед... Нашлась командирша!
Затем поняла, что сболтнула лишнее и резко сменила тему разговора.
- Ты ж с дороги, может, поешь или хоть чаю попьешь с ватрушкой? А то как-то не по-людски... Даже с дороги не дали отдохнуть, сразу в дело.
Соня покачала головой.
- Ни, тетечка, спасибочки. Я в поезде насиделась. И сытая я аж по уши.
- Тогда хоть сока попей. Полезный. Не из пакета, перед твоим приходом только приготовила. «Мультифрут».
- Ой, спасибочки, тетю, «Мультифрукт» - мой любимый!
Соня-Сусанна дочистила морковь, налила из стеклянного кувшина в высокий стакан ароматную, чуть мутноватую желто-оранжевую жидкость, с наслаждением сделала первый глоток. Вкуснотища! Сок и правда, оказался по вкусу точь-в-точь, как магазинный, только настоящий, живой, а не краска с водой и ароматизаторами-подсластителями.
Опустошив стакан, вытерла рот рукой.
- Салфетку возьми.
Кухработница сложила губы бантиком, осторожно промокнула их бумажной салфеткой, кинула ее в педальное ведро и начала чистить лук.
- Очки вон надень, а то слезы потекут!
Соня надела защитные пластиковые очки наподобие плавательных, с уплотнением из мягкого пенистого материала, и продолжила работу.
Закончив чистку лука, она сняла очки. Помыла скопившуюся посуду и подошла к окну. Там под руководством дизайнера-флориста сажали какое-то дерево похожее на кипарис, а может, он самый и был, хотя вроде бы только на юге растет. Красивый молодой человек с вьющимися черными волосами, одетый в рубашку-поло василькового цвета (специально носит рубашки с коротким рукавом, чтобы мышцы накачанные показать!), почувствовал пристальный взгляд и повернул голову. Судомойка невольно отпрянула вглубь помещения. Повернулась к кухарке:
- Шо ще робить?
- Да пока все. Иди помоги Зое, а то она уже из сил выбивается. Но недолго, обед на носу.
Соня кивнула и пошла на второй этаж.
Неожиданно у лестницы молодая женщина чуть не столкнулась с крупной немолодой блондинкой, увешанной золотом, и величественной, как английская королева. Не вызывало сомнения, что это и есть глава дома. Дама близоруко прищурилась.
- Вы наша новая работница?
Соня кивнула.
- Так.
- Как вас зовут?
- Соня.
- Хорошо. А я хозяйка дома, Надежда Константиновна. Идите, Соня, работайте...
Звонить горничной не пришлось. Новая прислуга по звуку пылесоса отыскала Зою и помогла ей с уборкой. Работы в доме было много... Соня работала и любовалась одновременно. Красота внутреннего убранства дома была достойна королевской семьи. Лепнина, позолота, как в театре, роспись в английском стиле, люстры из муранского стекла, похожие на грозди огромных бриллиантов, навесные потолки широких коридоров, напоминающие звездное небо. Сказка, воплотившаяся в реальность.
Горничная взглянула на часики.
- Ой, все, обед, беги на кухню, помоги Степановне. Сегодня ж суббота, а в выходные они все дома.
Соня вернулась к кухарке. Обед был почти готов. Помощница поварихи сменила простой фартук на белоснежный, кружевной, нарядный. А вместо цветной косынки надела белую шапочку с изящной отделкой. Полюбовалась на себя в зеркало: прямо английская горничная из фильмов про мисс Марпл! Новой прислуге предстояло вместе с кухаркой подавать блюда к столу. Там она должна была предстать перед всем благородным семейством.
Соня глубоко вдохнула, взяла поднос с блюдами, выдвинула нижнюю челюсть и двинулась в обеденный зал вслед за Степановной. Зоя во время совместной уборки уже успела кратко описать каждого, и теперь помощнице кухарки предстояло увидеть российскую элиту воочию. Конечно, ей некогда было внимательно разглядывать каждого, но молодая женщина удивилась, как точно наблюдательная и смешливая Зоя описала каждого и дала убийственную характеристику.
Все семейство уже было в сборе в ожидании обеда. В знак траура одежда у всех членов семьи была темных тонов, у остальных, в знак уважения, - неярких, нейтральных. Серьги, часы, кольца из белого золота с бриллиантами. Стоимость одежды, обуви и украшений каждого из взрослых членов семьи, кроме Ариадны, составляла от трех до пяти миллионов рублей.
Во главе стола, украшенного цветами, монументально восседала уже знакомая блондинка с капризным выражением лица, хозяйка Надежда Константиновна, сестра умершего хозяина (Командир).
