- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась Катерина. - Я хотела насчет Полины поговорить...
- Конечно-конечно, заходите, - закивала Елена с энтузиазмом, какой редко встретишь в человеке под конец рабочего дня. - Вы знаете, я пытаюсь найти подход к каждому ребенку. Эта старая система, она ведь насквозь прогнила. Я считаю, каждый ребенок одарен. Надо только найти подход, ключик, открывающий дверцу.
Катерина терпеливо ждала, пока иссякнет поток красноречия Елены Владимировны, но ему не было ни конца, ни края. Мальчик предлагал Полине фломастеры, и та, скривив губы, по очереди отвергала их. "В кого она такая капризная?" - отстраненно подумала Катерина. А Елена все продолжала:
- На самом деле, я люблю детей. То есть на самом деле люблю их. Я пришла в профессию осознанно, вы не думайте. Я серьезно изучаю разные методы. Монтессори, Вальдорфская школа, Ибука. Я ведь ездила в Европу, вы знаете?
Катерина не знала. Ей было неудобно, что, более того, она даже не знает точно ее полного имени, и оттого не получалось найти момент, чтобы вежливо прервать. Слова лились из Елены Володьевны потоком, не оставляя собеседнику шансов выплыть. Оставалось только отдаться на волю волн.
- Я пробую разные подходы, я всегда нахожу, к любому ребенку, я говорю: нет проблемных детей, я налаживаю контакт, понимаете?
Катерина поспешно кивнула и воспользовалась моментом, чтобы вставить:
- Полине, может быть, немного трудно адаптироваться. Она так любила Марию Павловну...
- Я понимаю, прекрасно понимаю, - нетерпеливо кивнула Елена. Она подошла к этажерке, где вперемешку лежали какие-то книжечки, альбомные листы с каракулями, картонки аппликаций с разноцветными буквами, и принялась что-то искать. - Для ребенка всегда тяжело, когда мать подолгу отсутствует. Это накладывает отпечаток, не каждый заметит, но я вижу сразу.
- В смысле? - озадаченно переспросила Катерина. Слова Елены показались какими-то странными.
- Ну, мы же все понимаем, женщины вынуждены сейчас много работать. Тем более такие, как... - она, наконец, выудила из бумажной свалки томик в светленьком переплете. - Я вам дам сейчас книгу, чудесная, я и сама прочла два раза, очень полезная.
Елена протянула Катерине книгу, такую же стильную, беленькую, аккуратненькую, как она сама. На обложке, под затейливо украшенным завитушками названием "Я и мама" премилая мультяшная девочка обнимала такую же хорошенькую женщину. На них были одинаковые голубые платья в горошек.
- Берите-берите. Потом принесете, я всем ее буду советовать на собрании обязательно. Через две недели. Надо, чтобы все родители пришли, я скажу.
Катерина послушно взяла книгу. Слова Елены окончательно утопили ее, она решила отложить разговор на потом, до собрания, а пока ознакомиться с литературой. Может статься, Елена и правда куда более опытна, чем выглядит, и в книге найдется что-то полезное.
Однако все ее содержание, изложенное в двенадцати главах и чуть более, чем на ста двадцати страницах, немалую часть которых занимали такие же симпатичные и стильные картинки, где мама и дочка в одинаковых нарядах (каждый день разных) проводили свои дни душа в душу, сводились к одному знаменателю: нужно проводить с ребенком больше времени. На форуме, где зарегистрировалась Катерина, мамы в унисон писали, что садики травмируют, дети только болеют, кормят ужасно, и вообще ничего нет лучше стен родного дома, а для развития можно и в кружки записаться, их сейчас полно.
И Катерина собралась с духом и пошла к шефу - поговорить о возможности удаленки. Шеф был не без недостатков, отличался непонятным чувством юмора и любовью переделывать все в последний момент, но человек он был не глупый и понимающий. К тому же Катерина могла похвастаться внушительным стажем и держалась на хорошем счету.
Они вели переговоры около четверти часа, торгуясь, кто рублем, кто навыком, Катерина проявляла твердость, шеф мялся, но менять бухгалтера - это не курьера менять, а многие рабочие обязанности можно было исполнять и дома, бесперебойно будучи на связи.
- Сейчас ведь не то, что двадцать лет назад: интернет есть у всех, круглосуточный и безлимитный. И вообще, офисы уходят в прошлое, - нажимала Катерина.
- Ладно, давай попробуем, - наконец, проворчал шеф, всем своим видом выражая скепсис. Но победа в этом раунде осталась за Катериной.
Сначала работать дома казалось непривычным и неудобным, все отвлекало, но вскоре Катерина приспособилась, отнесла заявление в сад и забрала Полли домой. Записала ее на танцы, лепку и даже английский для дошкольников.
Полли не возражала. Новая жизнь пришлась ей по вкусу, прошлая забылась так быстро, словно ее и вовсе не было. Катерина штудировала развивающие книжки, и вечерами они с Полли решали головоломки, пекли печенье, лепили синих собак, фиолетовых лошадок и до звездочек в глазах раскрашивали фей, в которых Полли страстно влюбилась ("мама, мне нужно юбку, как у феи, корону, как у феи, и еще крылья!"), а Катерина недолюбливала, потому что помнила, что ее соперница, была "красивая как фея". Но другая мама будто бы пропала совсем, изгладилась из памяти Полины вместе с Сашкой, Андрюшкой и садиком, и Катерина старалась выгнать ее из собственной головы.
Но однажды, холодным ноябрьским днем, когда с полудня повалил снег, и они остались дома до скорых сумерек, Катерина вошла в комнату с чашками какао и застыла в недоумении. Подставив табуретку, Полли взобралась на подоконник, и, стоя в их домашнем кактусовом саду, махала рукой кому-то, кто находился снаружи.
- Кто там? - спросила Катерина, но Полли молчала, отвернувшись к темноте.
Катька поставила поднос на стол. Во рту появилась гадкая оскомина. Она подошла, осторожно обняла дочь, вгляделась в темное снежное мерцание. Что-то там мелькнуло впотьмах, за углом дома, скрылось быстрее, чем Катерина, прищурившись, смогла понять: это только тень на снегу, кто-то ходит по квартире на первом этаже в доме напротив.
В пустом дворе под фонарями тускло поблескивали перекладины лестниц детской площадки, стояли заваленные снегом скамейки, волнистые сугробы обозначали припаркованные под окнами машины.
- Полина, кому ты махала? Кто там был?
Полли упрямо молчала, скосив глаза на кактусы. Среди колючек лукаво улыбались пластиковые феи, полная коллекция из шоколадных яиц.
Катерине не хотелось упоминать ее даже так, но все же пришлось.
- Это была... она?
Полли ответила на удивление серьезным взглядом, которого Катерина не замечала за ней раньше, и сказала:
- Она знает, что ты ее не любишь.
- Пей какао, детка, - велела Катерина и сделала очень странную вещь: накинула пальто, всунула ноги в сапоги, выбежала во двор, пустой, чистый и сияющий от только выпавшего снега.
Люди над ней включали и выключали свет, он ложился неровными пятнами, в которых шевелились тени. Поднимая глаза и озираясь, Катя видела чью-то бедную кухню, ряды алюминиевых кастрюлек на голых полках, кошку на подоконнике, люстры с подвесками, занавески. Два фонаря светили едва-едва, и Катерина кружила впотьмах, выглядывая сама не зная что на грязно-оранжевом и синем снегу, но снег был нетронут, и только у стены дома напротив Катерина обнаружила цепочку каких-то вмятинок, отдаленно похожих на следы, впрочем, слишком маленькие, чтобы быть человеческими и ничем не напоминающие птичьи. Что-то нехорошее почудилась ей в этих ямках, но во двор уже выходили собачники, где-то коротко и сердито просигналила машина, и все вокруг стало как обычно.
Катерина сдалась. Уложив Полли спать, она написала на форум, где у нее уже завязались знакомства, а придуманный ник укрывал от стыда и неловкости. Мамы там уже были в курсе проблемы, хоть и поверхностно, хором посоветовали психолога, золотого, работает даже с трудными детьми, берет гуманно, дороговато, конечно, но гуманно, и результат есть всегда, только запись обычно забита.
