И все же в голове копошилось то, на что первоначально не хотелось обращать внимания. Тем не менее, Эсми пришлось вспомнить. Это были мысли о ее последнем годе в теле человека. Он был ужасен, и даже беременности не удалось пролить свет на него. Ее бывший муж, конечно же, мертв сейчас. Но в ее голове, хоть и помутненный временем, жил его образ — образ жестокого. И как-то в один из дней сейчас она вспоминала это прошлое, осмысливала его. По сути, вынашивание новой жизни, как правило, это нечто светлое и неземное, чувство, которое невозможно описать словами. Но, как оказалось, не всегда. И ее бывший муж лишь яснее разрушил этакий стереотип. До последнего не хотелось вспоминать всего, что девушка натерпелась за тот год: его издевательства, смерть своего ребенка. Но потом, благо, начался новый для нее год, который, как и всю другую жизнь, подарил ей ее ангел, ее любовь. Да, возможно, жизнь неправильную, но все-таки они не существовали, а жили, тем более, теперь.
Все, чего была лишена во время своей первой беременности, Эсми получала сейчас. Она была бесконечно благодарна Карлайлу за всю ту ласку и нежность, за всю любовь как к ней, так и к их малышу. Он и сейчас был для нее всем. К тому же, ей самой было кого любить и опекать, также окутывать теплом и заботой. Вместе с мужем они пытались как можно больше времени уделить названным детям, подарить им как можно больше любви. И раньше они почти не замечали, насколько Каллены в этом нуждаются. И в последнее время они буквально менялись, готовые на глазах превратиться в брошенных когда-то детей, больше всего нуждающихся в любви. А супруги были только рады показать, что не станут любить их меньше с рождением родного ребенка. Никогда не предадут. И бессмертная была счастлива видеть, что и они тоже с нетерпением ждут прибавления, волнуются и надеются на лучшее. В глазах ее и Карлайла лучиками сверкало счастье, когда в гостиной между их детьми разгорелся спор по поводу имени малыша, а потом и на тему пола. Каллены-младшие разделились на два лагеря: Розали с Элис постоянно предлагали многосложные имена, которые вряд ли можно с первого раза отыскать на просторах интернета — такими редкими они были; мужская же половина была исключительно за нормальные, как они выразились, имена, многие из которых были популярны в Англии и США. Споры разгорались один за другим, но скандалов, благо, не было. Карлайл с Эсми чаще всего оставались наблюдателями, иногда посмеиваясь над тем, как далеко зашли бессмертные детки.
Сейчас же мысли миссис Каллен были в полном порядке. Гораздо чаще она обсуждала в своей голове какие-нибудь бытовые вопросы. Последний месяц беременности действительно был нагружен множеством хлопот, ведь как-никак нужно было готовиться к появлению ребенка. Это было более чем странно сперва — заниматься закупкой детских смесей и всего остального, что обязательно понадобится. Но лишь сперва. Вскоре Эсми влилась в эту жизненную текучку, чему была сама несказанно рада. Ведь это значило, что ее сознание принимает это как должное. Как муж сказал ей недавно: «Мы ушли из тела человека, но человек остался в нас». Девушка долго думала над его словами, с улыбкой понимая, как же он прав.
Дела в библиотеке были почти что закончены — все Каллены без исключения по выходным были вовлечены в процесс реставрации, что всех очень веселило. Правда, от некоторых личностей иногда вреда было больше чем пользы. Поэтому Эмметт частенько отстранялся от дел, а вместе с ним и те, кто решил составить ему компанию в делах ненарочного крушения.
Так Эсми вновь и вновь соглашалась со своими выводами, что жизнь приобретает правильное русло. Все начинают привыкать. Тут же вспомнился случай почти четырехмесячной давности, когда впервые их малыш пошевелился. Это же было настоящим чудом, и внутри бурлил поток чувств, таких противоречивых, но приятных, от которых не знаешь, куда деться. Волшебное ощущение, которое было совсем иным, нежели в прошлом. И это прошлое не хотелось вспоминать. Сейчас с ней это намного реже. Часто в такие моменты Карлайл оказывается рядом, словно душой чувствуя, что жену что-то тревожит. Как они и надеялись, малыш очень любил толкаться, часто радуя их. Наверное, поэтому сейчас Эсми не видит в этом ничего необычного. Опять же доказательство привыкания. «Так и должно быть», — убеждала себя девушка. Перемены в их жизнях были к лучшему.
Эсми улыбнулась, рассматривая в руках одну из пустышек, которых Элис вчера притащила из магазина целый ворох. Она оправдалась тем, что не знала, какая именно по вкусу Эсми. Но как бы девушка не пыталась образумить дочь, ей было безумно приятно крутить вещицу в руках и смотреть на нее влюбленными, предвкушающими глазами, как на ту маленькую одежку. Все необходимое было приготовлено. Единственное, к чему не приступали Каллены, так это детская. Для нее первоначально была выделена гостевая комната, из которой были заранее выставлены все вещи. Но Карлайлу и Эсми хватило одного лишь только взгляда друг друга, чтобы понять, что за это до рождения ребенка они приниматься не будут. Это было чем-то вроде препятствия, через которое они не могли пройти. Все-таки нельзя так быстро избавиться от всего нажитого в душе; счастливые, они не забывали, как велики риски. Супруги пытались как можно реже затрагивать эту тему, так как для обоих она была болезненной. Потерять столь любимого и желанного малыша было бы сильнейшим ударом, после которого вряд ли бы возможно было оправиться. Эсми точно знала, что не переживет еще одну потерю. И с еще большей болью понимала, что и для Карлайла это будет невыносимым. Детская была последней деталью, но не могли они взяться за нее. Это лишь добавило бы душевного самобичевания. Однако, кроватку Каллены приобрели, расположив у себя в спальне, рядом с постелью, чтобы всегда быть рядом. И в отличии от всех остальных покупок, в которых чаще участвовали еще и Элис с Розали, кроватку Карлайл и Эсми выбирали сами, руководствуясь каким-то по-странному теплым, неожиданно возникшим чувством. Процесс покупки детской кроватки для них был чем-то особенным. Она была столь светлой и замечательной, что и эта вещь вызывала симпатию у девушки.
Осознав, что замечталась, Эсми отложила пустышку и взглянула на часы. Улыбка снова украсила ее лицо, ведь время подходило к вечеру, а значит, совсем скоро вернется Карлайл. На улице уже начинало темнеть — декабрь был в самом разгаре. Все в округе покрылось снежными сугробами, а морозные ветра иногда пробирались ночью в дом. Потому обитатели понимали, что в ближайшее время придется решать вопрос с отоплением — все-таки маленький человечек не имеет способности быть спокойным к холоду. Вспомнив о своем недавнем обещании мужу, Эсми направилась в его кабинет, чтобы помочь ему разобрать всякие скопившиеся документы. Иногда мистер Каллен доверял ей это развивающее усидчивость дело. А отказать в этом своей жене он не представлял возможным. И, если уж она затеяла уборку в его импровизированном убежище, ему ничего не оставалось делать, как позволить ей это. Сидя в кресле мужа и сортируя бумаги, Эсми прекрасно слышала, как Эдвард вернулся домой, а чуть позже зашел поздороваться, как Розали хозяйничала на третьем этаже, затеяв перестановку вместе с Эмметтом. Элис и Джаспер ушли на охоту несколько часов назад. Во всем доме было тихо, что и помогло девушке сконцентрироваться.
Но как только она услышала, как хлопнула входная дверь, все мысли рассеялись. Точно зная личность пришедшего, рыжеволосая покинула комнату, уже через пару секунд встречая мужа с работы. Его крепкие объятия окутали ее окончательно, заставляя раствориться в них. Ничего не было желаннее для нее, пока его не было, чем теплые объятия.
— Я очень скучал по тебе, — пробормотал Карлайл ей на ушко, следом прижимаясь губами к шее.
— Я тоже. С каждым разом скучаю все больше, — с едва заметным капризом пожаловалась девушка, все не отрываясь щекой от его груди, а руками — от его рук.
— Что ты делала сегодня, мм? Кажется, ты хотела запастись детскими смесями, — мужчина с нежной улыбкой поцеловал кончик самого прекрасного, по его мнению, носика на свете.
