______
[1] Корнелл и Гарвард — американские университеты, входящие в престижную Лигу Плюща.
______
Каждые несколько минут я отрывалась от умиротворяющего созерцания ухудшающейся за окном погоды и раз за разом обновляла пустую ленту сообщений. Она, должно быть, чертовски занята, раз запросто игнорирует мои гневные весточки.
Звонок отрезвил меня и направил мысли на организацию побега.
— Эй, Лиз, у тебя что-то случилось? — Софи поглядела на меня с должным участием. Ну, зачем было все портить этими бесполезными разговорами?
— Какое тебе дело?! — зло прошипела я, забрасывая в сумку блокнот и сломанный карандаш. Нужно убраться отсюда подальше. Как можно скорее.
— Я просто… — Девушка сникла от моей резкости. — Может, могу чем-то помочь?
Ну конечно! Софи явится и, орудуя ободком, поможет мне избавиться от этой семейки вампиров и вернуться в лоно настоящей семьи!
— От любопытства кошка сдохла, — коротко бросила я и сжала в руке брелок от машины.
Я больше не собиралась терпеть этот паршивый день в школьных стенах. Навалилось все и сразу: вчерашний вечер, Танино путешествие, обесточенный дом. Утро, в течение которого меня успели отчитать, словно маленького ребенка, а потом и поднять на смех. «Нам следует держать маленькую леди подальше от раздражающих факторов, никакого телефона на ночь!» Осточертело! Пора мне воочию посмотреть на Космическую Иглу. Они сами рассказали про ресторан на крыше.
Было похоже, что каждый ученик счел своим ежедневным ритуалом рассмотреть меня со всех сторон, когда я шла мимо. Отовсюду сыпался шквал нежелательных приветствий. Я свернула в первый же коридор, который вел на улицу — подальше от назойливого внимания. Поскорее бы добраться до машины…
Легкая морось медленно и верно впитывалась в шерстяной дафлкот. Теперь он будет пахнуть дождем даже в солнечную погоду, но, к счастью, массивный капюшон не позволял волосам превратиться в хвост мокрой кошки. Вдоль вереницы зданий я двигалась к стоянке, сворачивая в один из закоулков под навес, где была организована местная курилка.
Сигарета, торчащая в зубах прекраснозадого велосипедиста, выпустила облачко голубоватого дыма, и я почувствовала очередной приступ раздражения.
— Куришь, молчаливый ассасин? — хрипло поинтересовался Алекс, и я остановилась, оборачиваясь к парню. Чего он привязался ко мне с этим дурацким прозвищем?
Я хмыкнула, кривясь от раздирающего ноздри запаха, и одновременно чувствуя ликующего внутри бунтаря, что требовал нарушать правила и привлекать к себе внимание. Такими темпами я оправдаю Карлайловы методы воспитания.
— Не доводилось, — бросила я и оглядела его. — А какой смысл ездить на велосипеде и при этом курить?
На его лице отразилось легкое замешательство, и он сделал длинную затяжку, прежде чем мне ответить.
— Это так… Способ выкинуть из головы всякую дичь, — он взмахнул волосами, глянул себе под ноги, и снова прищурился на меня. — Выглядишь разбито. Может, сигаретку? — Из кармана появилась ярко-красная пачка Мальборо, и я мгновенно мотнула головой.
— Нет уж, обойдусь. Мне вообще-то пора. — Я переступила с ноги на ногу, понимая, в каком щекотливом положении оказалась. И понадобилось же моему соседу по следующему уроку тусить именно здесь и сейчас!
— Вообще-то, класс в другой стороне, — насмешливо произнес он, и я обернулась.
— Вообще-то, я знаю, — язвительно ответила я.
— Тогда давай-ка я лучше напомню тебе дорогу, — окурок оставил темно-серый след на кирпичной стене и полетел в ближайшую мусорку.
Я замялась. Да, мне все равно, узнает ли Карлайл о прогуле или нет, но какая-то необъяснимая внутренняя сила заставила меня развернуться и последовать вслед за парнем, который придержал для меня дверь в корпус. Вы только посмотрите, какой джентльмен!
Алекс добродушно приветствовал всех одноклассников по пути, раздавая на все стороны улыбки и звонкие «пять», а я мрачная, как ребенок, которому не хватило дюйма для допуска на Русские Горки, безмолвно тащилась следом, обводя самым что ни на есть презрительным взглядом тех, кто питал надежды заговорить еще и со мной. Похоже, что парень — местная душа компании.
— Опять собираешься спать? Хочешь, сопру подушку из медицинского кабинета? Хорошенькую такую клеенчатую подушечку?
Я неопределенно пожала плечами и улеглась на мягкие рукава своего свитера, рассматривая четкую линию челюсти парня, которая потемнела от щетины.
— Лучше сопри себе никотиновые пластыри. Тем более сам же сказал, что я паршиво выгляжу.
— Я не это имел в виду, — он сконфуженно потер шею и глубоко вздохнул. Да бросьте, неужели он думает, что меня заботит его мнение?
— Мне плевать, что ты имел в виду, по правде говоря. Я буду спать.
Сколько бы я не пыталась заставить себя затеряться в объятиях Морфея, не выходило ровным счетом ничего. Яркая вспышка перед сокрушительным треском лампочек и насмешливый тон неунывающего вампира смешивались в бурном котле с виноватым голосом Марвел. В общем и целом выходила ядерная смесь, по губительности сравнимая лишь с вампирским ядом. Я распахнула глаза и вперилась взглядом в две небесно-голубые радужки, что с величайшим интересом скользили по моему профилю. Вот кто лишил меня сна!
Урок не представлял для меня никакого интереса, так что оставалось рассматривать облупившуюся по углам штукатурку, читать корешки потертых от времени книг, что неровными рядами сгрудились в книжном шкафу, и иногда позволять себе наблюдать за парнем, который все чаще отвлекался на созерцание экрана своего смартфона, чем на учительские бредни.
Мнимое спокойствие и необходимость вести себя тихо вызывали новые волны чувств. Например, вины. Нет, не за разбитые лампочки или резкость с Эмметтом. Мне стало совестно за свое отношение к Софи. Жизнь здесь и без того была далеко не беззаботна, а своими оскорбительными речами я грозилась разрушить тот шаткий баланс, что пока еще существовал. В школе мне нужны были соратники, а не враги.
— Присоединяйся к нам за ланчем, Каллен, — на прощанье бросил Алекс и спешно покинул аудиторию, прижимая к уху заверещавший телефон.
Едва ли погоду за окном можно было назвать подходящей для поездок: накрапывающий с утра дождь превратился в хлещущую во все стороны ледяную стену. У меня не было никакого желания даже высовываться на улицу. Да и свою вину перед Софи стоило загладить.
— Прости, мне не следовало срываться на тебе, — я повернулась к девушке всем телом и поежилась, отводя взгляд. Еще чуть-чуть, и я готова была признать, что чувствую, как от моих извинений губы словно покрываются кайенским перцем. Обжигающе-неуютно.
Софи вскинула тонкую бровь, и по мне прошелся ее задумчивый взгляд цвета темного шоколада; глаза она умело подвела ярко-зеленым карандашом. Уголки ярких губ дернулись вверх. Интересно, она тоже не ожидала услышать подобное от мисс-независимость вроде меня?
— Забей, я уже забыла. Сочувствую тому, кто эти эмоции у тебя вызвал! — Она многозначительно вскинула брови, и я откинулась на спинку стула от такой проницательности.
Я привыкла к солнцу. Привыкла, что после снегопада нельзя появляться на улице без солнцезащитных очков. Здесь же с самого утра на небе расстилались грузные тучи, которые придавливали меня к каждой плоской поверхности вроде парты на истории. Климат Вашингтона угнетал, но больший дискомфорт приносила дыра, которая росла в груди от ощущения мучительного одиночества. Жить с вампирами, которые тебя не понимают, все равно что пытаться выстроить конструктивный диалог со статуей Давида, чье очарование неоспоримо, но даже самый участливый взгляд застыл за века до твоего рождения. Таня отдалилась так резко, перестала баловать своим вниманием, не беспокоилась о моем душевном благополучии. Взяла и забросила, как горячую картошку, в ладони дотторе.
