Я потянула за узелок, и на мою ладонь упала переливающаяся брошь из матового и глянцевого черного бисера; пылающим алым глазом на меня смотрел миниатюрный дракон.
— Это Дрогон, — торжественно произнес Алекс, с довольным видом наблюдая за тем, как я поглаживаю выпуклые бусины.
— Он замечательный. У Эшли самый настоящий талант, передай ей мою благодарность, — мягко откликнулась я и улыбнулась парню.
— Будет здорово, если ты как-нибудь снова заглянешь к нам в гости и сама ее поблагодаришь. — Алекс продолжил распространяться о том, как его сестра болтала обо мне на следующий день после праздника, как она обсуждала нашу возможную поездку на каток, пока я находилась в прострации из-за его слов. Отпали последние сомнения в том, чего именно добивается от меня Алекс.
Нет, я вовсе не была напугала его настойчивостью и совершенно незавуалированным желанием провести со мной больше времени, но я точно знала, что в любом случае не смогу в полной мере дать ему то, что он заслуживает. Или по крайней мере хочет. Я могу держать дистанцию и проводить с ним время в качестве напарника по проекту или одноклассницы, но однажды он может начать видеть во мне нечто большее. И тут не столько настораживают его дальнейшие действия, сколько пугает моя возможная реакция. Непредвиденно и незапланированно лед на моем сердце может растаять и я легкомысленно погрязну в его чарах. Стану героиней романтического блокбастера, который под конец развернется в триллер-детектив. И снова мои надежды растопчут, а привязанность обернется в черную дыру на сердце. Я не готова так рисковать. Не готова привязываться. Мне нужно научиться самодостаточности, а не метаться от одного теплого, расслабляющего, снижающего бдительность уголка к другому. Баста, Мэнголд. Я поиграю на железных нервах Тани и на этом твоя миссия будет окончена.
— Эй, Ли, ты в порядке? — окликнул меня Алекс, и я тревожно вздрогнула.
— Да, все в порядке. Просто, наверное, устала. Может, продолжим завтра? Или когда меня там выпишут? — Я демонстративно зевнула и уложила дракона на прикроватную тумбу.
— Прости, конечно. Я совсем об этом не подумал, — парень натянуто улыбнулся и стал неспешно подниматься из кресла. Ух, а задница-то, как в первый день!
— Я была очень рада, что ты заглянул и скрасил мое больничное одиночество, — благодарно отозвалась я, и Алекс тепло мне улыбнулся.
— Выздоравливай скорее, Ли. Мне до жути непривычно, что тебя так долго нет. — Он сделал несколько решительных шагов к моей постели, и я замерла, рассматривая его лицо в непосредственной близости. Его теплые губы коснулись моего лба и Алекс отстранился. — Сладких снов, Лиззи.
Я нашла со словами, когда парень уже схватился за дверную ручку.
— Будь осторожен на дороге, Алекс. Спасибо, — прошептала я, и он махнул на прощание, прежде чем я снова осталась одна. Встревоженная, в полнейшем замешательстве от происходящего.
Спустя примерно полчаса одиночества и тотальной тишины мне ничего не оставалось, кроме как начать анализировать сегодняшний день. Больше всего, как ни странно, меня беспокоила ситуация с Таней. Было бы нечестно отрицать, что в случившемся не было моей вины. Скорее, я сделала критически мало, чтобы хоть как-то предотвратить эти события. Я все еще считаю, что имела право злиться и показывать свое неудовлетворение, но, может, немного перестаралась. Как и она довольно сильно перестаралась, когда чуть не довела меня до нервного срыва своими влиятельными речами и вселенским неудовлетворением. И все же только сейчас мне действительно стало ее не хватать, я вновь ощутила себя одиноко без мамы…
Нарастающий грохот за дверью превратился в тучную женщину, что катила перед собой тележку с многоярусными подносами.
— Время ужина, деточка. До меня дошли слухи, что ты у нас — большой любитель десертов. Вот как поступим: ты плотно кушаешь, а я принесу тебе дополнительный пудинг, когда приду забирать еду. — Я ошеломленно наблюдала за тем, как она ловко располагает выдвижной столик и ставит передо мной больничный поднос. — Раз ты молчишь, считаю, что мы договорились. Приятного аппетита, деточка.
Я не успела и слова сказать, как она исчезла за дверью, гремя своей тележкой уже у кого-то другого в палате. Мне удалось получить дополнительный пудинг в тот вечер, и, накаченная очередной порцией лекарств, я склонилась над вырванной из блокнота страницей. Здесь должно было появиться письмо для мамы, когда я-таки сумею найти нужные слова.
Сложно даже представить, насколько сильно я расстроила ее своим поведением, и как она в итоге отреагирует. Она могла отправиться на охоту вместе с Карлайлом, переосмыслить случившееся и вернуться завтра утром, а могла махнуть на меня рукой и отправиться в Денали, в Японию или куда угодно, чувствуя лишь освобождение от груза, что она так неожиданно повесила себе на шею. Но кто-то же должен ко мне заглянуть, иначе зачем они вступились за меня перед итальянцами?
Моя ручка сама запорхала по бумаге, и я просто посчитала своим долгом высказать все, что лежит у меня на душе. Если мама меня все еще любит, она сделает правильные выводы. Лекарства отрубили мое сознание в тот самый момент, когда я отбросила послание на пустое кресло и уютно свернулась под одеялом. Наконец-то никаких трубок и иголок…
Марвел
Я на тебя злюсь. А как ты хочешь, чтобы я отреагировала на три недели хаоса в моей жизни? Да, в конечном итоге я вполне даже привыкла, но никак не могла взять себе в толк, почему это я должна спустить все на тормозах, если такой долгий период времени мне было так тяжело по твоей вине? Конечно, я действовала без объяснений, предупреждений и довольно грубо, но мне просто нужно было немного времени, чтобы все спокойно обдумать. Мне до сих пор не дает покоя наша последняя встреча, и я чувствую себя жалкой в твоих глазах. Ты можешь быть устрашающей, Марвел, и теперь я не знаю, как мне быть.
Мне бы хотелось, чтобы сейчас все осталось по-прежнему. Я привыкла к этому месту, к людям вокруг меня и очень хочу попытаться окунуться в нормальную жизнь. Может, мне удастся поступить в университет, чтобы ты могла мной гордиться, помогала писать высокоинтеллектуальные эссе, мы бы поселились в студенческом городке. Я хочу быть частью человеческого мира с его несовершенствами и кучей забот, а не твоей фарфоровой куколкой в доме, что окутан снегами.
Прости за мою холодность и молчаливость. Все, что было мне нужно — пара дней тишины, за которые я бы успела подумать обо всех тех событиях, что превратили мою жизнь в полнейший бедлам. Я очень благодарна, что ты была со мной все это время и я вовсе не хочу, чтобы ты уходила, но дай мне чуть больше свободы, дай возможность решать все самой и, быть может, спустя месяцы, годы, ты увидишь во мне достойного члена своей семьи.
Все еще люблю тебя, мама.
***
Сны теперь были короткими, сумбурными и сюрреалистичными: я помнила ощущения, яркие картинки, будто это снова происходило наяву. Этой ночью я видела исключительно маму. Погружалась в воспоминания о первых месяцах в Денали, когда каждый новый день казался настоящим испытанием, а чужие, но непомерно прекрасные лица внушали лишь страх. Я чувствовала вину за то, какой монетой ей отплатила и вновь и вновь видела себя, пишущей письмо, а потом и её, читающей ту самую записку, что я согнула пополам и оставила на её пустующем кресле.
Сон закончился практически одномоментно, и мне оставалось только прислушиваться к безликой тишине вокруг, неспешно приходить в себя, чтобы заметить неподвижную фигуру в карамельном пончо; ее светлые волосы воздушными волнами рассыпались по плечам и спине, а на губах переливался блеск для губ глубокого сливового цвета. Мама все-таки вернулась.
Не было ничего трудного в том, чтобы притвориться спящей, и как можно более незаметно рассматривать идеальный профиль матери сквозь прикрытые ресницы. Она была спокойна, привычно щелкала маленькими клавишами Блекберри и выглядела совершенно: макияж без единого изъяна, легкий блеск оттеняет губы на молочно-белом лице, а на яблочках щек едва заметно мерцает с виду естественный румянец. Она провела со мной столько времени, но лишь сейчас я поняла, насколько же сильно я без нее тосковала.
