Шестерёнки его механизма замедляются. И внутри становится слишком пусто. Там просто воздух. И её голос. Всё тише и тише.
Комментарий к
Low Roar - I’ll Keep Coming
Ребята, это не совсем конец. Будет ещё небольшой Эпилог)
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
Florence + The Machine - Queen of Peace & Long and Lost (The Odyssey – Chapters 5 and 6)
Этот шедевр вдохновил меня на написание эпилога. Я почти списывала прощание (да простит меня Фло) с Long and Lost (6:28)
Всякие истории имеют свой конец, но никто не предупреждал Тринкет, что конец может быть не счастливым. И если говорить о том, что действительно было убито за эти почти три месяца, так это её наивность и вера в “жили долго и счастливо”.
Впервые, возможно, за всю осень, Эффи наконец могла выдохнуть с облегчением - она словно приняла реальность. Реальности, где всё подошло к логическому концу. Теперь она снова могла с уверенностью смотреть в будущее, тщательно спланированное Плутархом. Через несколько часов она отправляется домой. В родной ей Капитолий, который снова поднимался на ноги. А дальше её ждала карьера, о которой она когда-то мечтала. Жизнь, которая так часто снилась ей. Та самая, где не было места Хеймитчу Эбернети.
- Логан Реддл мертв, - констатирует Хэвенсби, обрывая её мысли, и произнесённое имя продолжает эхом отбиваться в её голове.
Дыши, Тринкет. Вдох и выдох.
Логан Мертв. Ей бы засмеяться истерическим хохотом, да плакать от счастья, что этот монстр больше не причинит никому зла, но какие-то больные слезы клокочут в горле, и что-то похожее на крик, так и не срывается с сомкнутых губ - она не позволит себе.
Вдох и выдох.
- Он заслужил это, - голос Плутарха не такой твердый, как тому бы хотелось, но он искренне надеется, как и все вокруг, что это было необходимостью, наконец, поставлена жирная точка в конце жизни Логана. Финал. И явно несчастливый для самого ученого.
Вдох и чёртов выдох.
Она поправляет юбку чёрного платья, заправляет выбившийся локон из идеальной причёски. Им пора отправляться на вокзал.
- На счет работы не переживай. Конечно, сопроводителей на Играх больше нет, но у тебя остались достаточно влиятельные друзья с того периода. Которым нужны помощники, - Хэвенсби посмотрел на часы. - Но это только после того, как придёшь в себя.
- Ладно, спасибо, - отвечает Эффи, и вот они - первые слова за день, за неделю, за вечность.
Он предложил ей работу помощницы Кейджа. Работа бок о бок с Плутархом. Под защитой. Она конечно же согласилась. И с этого дня у Эффи всё в порядке. Это должно было радовать. Должно.
Надевая пальто, девушка ловит себя на мысли, что всё могло повернуться совершенно иначе.
Решения, принятые нами, влияют на будущее, на людей, окружающих нас, на нас самих непосредственно. Выбирая, мы лишаемся и приобретаем одновременно. Но иногда выбирать так сложно…
Эффи не спала всю ночь, отчего половина текста, сказанного Хэвенсби, пролетает мимо капитолийки. Всю ночь она записывала то, что хотела бы сказать Эбернети на прощание. Текст получился нескладным. Как выяснилось позже, они никогда не могли нормально попрощаться. Джоанна сказала, что это точно какое-то психическое расстройство - когда не можешь попрощаться с тем, кого любишь.
Победительница часто навещала Эбернети, и пока последний испытывал на себе все последствия синдрома, Мейсон тайно присваивала себе пробирки с морфлингом. Тринкет позволяла ей это, а Джоанна старалась вести себя сдержанно, в благодарность за сохранение её маленькой тайны. Иногда девушка выражала поддержку в странной агрессивной форме, присущей исключительно ей. Это здоровски помогало Эффи окончательно не свихнуться, словно отрезвляющие пощёчины. Резко и больно.
Порыв ветра снова выбил непослушный локон из прически. Холодно, по истине осенняя погода. Легкий моросящий дождик накрыл Седьмой, создавая туман из мелких капелек. Казалось, что они зависли в воздухе, словно живые.
Тихие шаги, идеальная осанка, легкая походка, она спрятала руки в карманах яркого почти кислотно-желтого пальто. Пересекая Дистрикт, Эффи оглядывалась по сторонам, отчаянно кусая губы до крови, повторяя заученный текст. Рядом с ней шел Плутарх, изредка кивая ей, улыбаясь, словно всё в порядке. В его идеально построенной системе действительно царит порядок. Подтверждением служила его самодовольная ухмылка, которая не сходила с его губ весь день.
- Эбернети опаздывает, может забыл время отправки? - говорит Плутарх, когда она рассматривает Капитолийский Экспресс.
Всё шутки шутишь, говнюк. О, если ты и вагон последний выбрал, то до Капитолия точно не доедешь.
Решительная складка между ее бровей разглаживается, знакомая печальная улыбка распускается на губах. Она всегда смотрела на него, словно с самого начала знала – доверять нельзя. Помощник президента явно что-то задумал и сейчас Тринкет добровольно шла в его расставленные сети. Вопрос только один - в чём подвох?
- У нас ещё есть время, - улыбнулся Хэвенсби. - Я очень надеюсь на тебя, Эффи, но если хочешь - можешь остаться.
Он даёт выбор, и от этого становится только тяжелее, потому условия слишком неприемлемы для неё. Потому она знает, что можно иначе, но решает тут только Плутарх, ведущий новую выгодную игру. Правила которой позволяли Тринкет выбрать между Капитолийскими мечтами и Эбернети, которому запрещен въезд в столицу.
Эффи отходит в сторону, так чтобы был виден лес, и делает глубокий вдох опьяняющего своей чистотой воздуха с запахом вековых сосен и хвои.
Тринкет полностью восстановилась, и вот уже несколько дней она наслаждалась запахами из Дальнего леса.
Верхушки деревьев лениво раскачивались из стороны в сторону, а тишина позволяла ей увидеть, как через острые густые иголочки просачивалось время, унося её в воспоминания.
После случившегося в поезде, младший Реддл, не в силах смириться со смертью последнего родного человека, попросил о казни, и Плутарх с удовольствием исполнил его просьбу. Остальных мародеров пришлось просто оставить в тюрьме. Судьба Эбернети складывалась сложнее.
Логан, как и обещал Плутарху, разработал антидот, в надежде, что после переворота кто-нибудь догадается применить его. И заодно, отхватить себе лавры “спасителя нации” - о чём и мечтал Каин. Благо Плутарх узнал об этом раньше, чем хотелось бы Реддлам.
Когда Эбернети был доставлен в Седьмой, ему ввели противоядие, и им оставалось лишь ждать. Три чёртовых дня.
Когда даже Хэвенсби не был уверен в том, что его сознание останется в порядке. Когда Хеймитч лежал в лазарете без сознания, едва дыша. С открытыми глазами, вглядываясь в пространство перед собой и никак не реагируя ни на что. Ни на голос, ни на прикосновения.
И снова три херовых дня превратились в сплошной кошмар для Тринкет. Кошмар, в котором она сидела и сжимала руку Эбернети, пока тот забывал её имя. Совершенная пустота в этих серых глазах доводила Эффи до бешенства, до разрывающей виски режущей боли. Невольно ища причину в себе и своих поступках, она медленно, но верно сходила с ума, не слыша от больного ни звука сутками, слишком часто ночуя в его палате с Джоанной.
