- Я не знаю. Нам это не нужно было. У нас было что-то в роде кличек. Я был Первым. Мы лишь хотели забрать то, что принадлежало нам по праву.

- Что конкретно принадлежало вам?

- Всё.

Следователь отложил ручку и поднял глаза на заключенного, смиренно выжидая подробностей. Как оказалось, позже, Первый был разработчиком оружия химического типа, что очень часто использовали на Играх. За время его работы, он сумел вывести формулу для вакцины, которая лишала бы человека сознания на несколько часов, вводило его в состояние полной покорности. Но у вакцины были побочные эффекты: испытуемые впадали в кому на несколько недель, а те, кто возвращался, забывали абсолютно всё. Речь, письмо оставались неизменны, исчезали только воспоминания.

- Я пытался исправить ошибку, препарат больше не вызывал кому, только легкий обморок, и стирал последние 24 часа из памяти. Сноу не нуждался в подобных вещах. Поэтому, меня выгнали. Я потерял всё, что было, стал не нужным. Спросите меня ещё раз - почему я это сделал.

- Этот препарат вы ввели в организм мисс Тринкет? – мужчина кивнул в знак согласия, и судорожно вдохнул, заметив на себе яростный взгляд ещё одного человека, стоящего в самом углу комнатки. – Тогда почему вы стреляли? – продолжил следователь, снова взял ручку и принялся что-то записывать.

- Не я, это Третий выстрелил. Он ювелир. Все работы отправлялись в Капитолий. На Играх умерла его жена. Он хотел забрать ценные вещи и продать их где-нибудь на черном рынке. Но я не знаю почему он это сделал.

- Почему вы сожгли Резиденцию?

- Чтобы привлечь ваше гребанное внимание!

Мужчина приподнял бровь и непонимающе уставился на Первого.

- После двадцати минут нашего вооруженного ограбления, никто так и не явился на помощь. А у меня на руках девушка кровью истекала. И только когда я поджег дом, появилась пресса.

- Там была охрана.

- Нет, охрана - это мы. Четвёртый, Пятый и Второй.

Допрос подходил к концу. Следователь картинно отложил ручку и обернулся на стоящего сзади человека. Немного помолчав, Первый выдохнул:

- Я не хотел, чтобы кто-то пострадал. Девушка должна была заснуть, а на утро бы и не вспомнила, что что-то произошло. Я оказывал ей первую помощь, Господи… - мужчина уткнулся головой в ладони, на которых была засохшая кровь Эффи. - С ней всё хорошо?

Ответ он не узнал. Мужчина закончил допрос, встал и, шепнув что-то человеку в углу, вышел вместе с ним из комнаты в коридор. Там, пройдя мимо нескольких дверей, они зашли в такую же комнатку. Следователь сел за идентичный стол и устало произнес:

- Представьтесь, - так и никак иначе начинался любой допрос.

Третий хмыкнул в ответ, закидывая ноги на стол. В комнате по-прежнему находились двое, помимо заключенного: тот, кто вел допрос и человек в углу комнаты, чьи глаза, казалось, полыхали огнём. Он никак не мог понять почему допросы всегда начинались именно с этих слов. Допрашиваемый был несговорчив, но всё же подтверждал слова Первого.

- Зачем вы выстрелили?

- Они меня бесят.

- Кто?

- Капитолийцы, - парень сплюнул на пол и хищно улыбнулся. - Была бы моя воля, я бы их всех отправил на Бойню. Жалкое зрелище. Это ещё ничего такая была, хотя ночью особо не видно, - он засмеялся, а человек в углу уже готовился наброситься. - Мы уже уходили, но тут я вспомнил, кого она мне напоминала. Эффи Тринкет. Ну да, точно. Это она была сопровождающей в Двенадцатом. Она убийца и заслуживала смерти, даже больше тех, кого я уже успел прикончить.

Допрос пришлось прервать. Парню не повезло, ведь человек в углу был Хеймитчем Эбернети. Яростным, обезумевшим мужчиной, который знал и любил Эффи Тринкет.

***

На следующий день Эбернети получил разрешение поехать в больницу, где она пробыла три дня. Мужчина давно не спал, усталость валила с ног, но он смиренно выжидал, когда ему позвонят, и теперь не мог отступить. Залив в себя кофе с коньяком, Хеймитч позвонил Плутарху, и выехал в больницу. Он всё пытался понять, почему так сильно переживает и волнуется за неё. Больше, чем когда-либо и за кого-либо. Он вспоминал как боялся за Сойку, как переживал за собственную жизнь, но тут было другое. Слишком сильное чувство. Его разум отрицал возможность её смерти. Погрузившись в мысли, он не заметил, как заснул.

- Вид у тебя ужасный, - первое, что услышал мужчина после пятиминутного сна, был голос Плутарха, который с заботливым видом всучил ему в руки бутылку со спиртным. Бывший ментор решил, что сейчас лучше воздержаться от искушения, вернул бутылку Хэвенсби и очень удивился, что смог это сделать.

- Тебе бы пригодилось. Хеймитч, её не стало. И я хочу, чтобы ты это понял! - кричал в спину Эбернети, бегущий за ним Плутарх.

- Я знаю.

- Нет. Не знаешь, - упёрся мужчина, и сделав глубокий вдох, когда они остановились у входа в лифт, продолжил. - Она умерла в ту ночь. Эффи Тринкет мертва.

- Перестань это повторять. - отрезал Эбернети и, не дожидаясь бывшего распорядителя, прошмыгнул в лифт, оставляя его одного. - Я должен убедиться.

Лучшая больница Капитолия. Лучшая палата с лучшим видом на город. В его голове кружился рой мыслей, напряжение и раздражение росло с каждым шагом.

- Они обязаны были спасти её.

Мужчина замедлил ход лишь когда вышел в коридор, ведущий к двери в её палату. Он шел осторожно, бесшумно, наблюдая за окружающими. Вокруг что-то происходило. Медсестры одна за одной взволнованно пробегали мимо мужчины, не замечая его. Хеймитч хотел уточнить номер палаты, но девушка, которую он выхватил из потока пробегающих мимо медсестёр, лишь отмахнулась, указывая в конец коридора, и исчезла за поворотом.

Он выдохнул так, словно в лёгких был дым кубинских сигар.

Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул внутрь, не решаясь зайти.

Плотные шторы закрывали почти все окна, скрывая свет заходящего солнца, погружая комнату в янтарный полумрак. В полоске коридорного света, что протиснулся в комнату через дверной проем, медленно кружили пылинки. На небольшой тумбочке у кровати рядами выстроились всевозможные лекарства.

Кровать убирали две девушки, третья собирала лекарства и капельницы.

Наблюдая за этой картиной, мужчина вдруг осознал, что образ Тринкет есть почти в каждом его воспоминании.

Он снова выдохнул. Посмотрел в сторону огромного окна и увидел её.

Серенькое платье, такое же, что и у медперсонала, светлые локоны, мирно спадавшие на плечи. Девушка, почувствовав на себе взгляд, обернулась. Он бы не узнал её, встретив год назад. Но только не сейчас.

- Тринкет, - улыбнулся мужчина, подходя ближе, чтобы убедится, что это не мираж.

Девушка улыбнулась. Он сразу понял - это не может быть миражом. Это она. Его Эффи. Он обнял её хрупкое тело, осторожно, боясь причинить боль, и оставил поцелуй на её губах.

Девушка отошла на шаг назад, чуть нахмурившись, и капризно потребовала:

- Представьтесь!

========== Часть 3 ==========

***

День после ранения Эффи Тринкет, был необычным с самого утра. Её в бессознательном состоянии перевезли столичную больницу под четкими указаниями Хэвенсби. Состояние Тринкет оставляло желать лучшего, хотя рана чудом не задела жизненно важные органы, девушка потеряла много крови. Лучшие врачи Капитолия сделали все возможное, чтобы она выжила: операции прошли безупречно, и уже на следующий день бывшая сопровождающая должна была очнуться. Но что-то пошло не так. Медики, которые отчаянно пытались понять, что происходит с девушкой, были совершенно сбиты с толку. Окружив бедняжку, трое мужчин и женщина недоумевающе уставились на прибор, отвечающий за сердцебиение. Тонкая полоска и противный звук оповещали присутствующих, что пациентка мертва. Однако Эффи дышала. Её грудь вздымалась и опускалась в такт размеренному дыханию. Женщина-врач ощупала её запястья – пульс тоже был в норме. Жара не было.

- Я не понимаю, может аппарат сломан, - вопросительно изогнув бровь, поинтересовался один из врачей.