- Эффи, я покидаю Капитолий через несколько дней. Моя работа подошла к логическому концу, и больше Хэвенсби не нуждается в моём присутствии. Он снял все обвинения, предварительно запретив въезд сюда.
Что? Неужели Плутарх отпускает его? Сейчас, когда мы так близко к разгадке…
- Как только я покину Капитолий, дороги назад уже не будет. И мы больше не встретимся, - он отложил бумаги и развернулся к девушке лицом. - Не прощу себе, если не спрошу: хочешь поехать со мной?
- Нет.
- Может мне купить тебе новое платье? Ты напоминаешь мне одну девушку. Она ужасно любила платья.
- Это ведь ты их убивал? Ты колол вакцину капитолийцам, стирал воспоминая и проводил эти эксперименты?
- Да, я. Только не спрашивай зачем, Эффи. Это слишком легко понять, - Реддл взял список пациентов в руки, и привычная усмешка окрасила его губы. Пробежавшись глазами по ряду с именами, он снова посмотрел на Эффи, поверх листа.
- Эти люди - пустые. Куклы. Их жизнь настолько мизерна, что, забывая, они ничего не лишались. Их однообразная скучная серая жизнь настолько бесполезная, что, очнувшись, не все понимали, что что-то забыли. И мне их даже не было жаль. Капитолий забрал у меня всё. Мои родные погибли, чтобы эти пустышки могли посмеяться часик другой. Я думал, что все капитолийцы такие. Что все они лишь жалкие куклы в руках Сноу. Но ты… Ты Тринкет портишь всю картину. Ты особенная. Только ты не заслуживала всё это.
- А как же мои друзья? Они тоже заслужили это? - она сильно сжала кулаки, раня ногтями ладони.
- Ах да, стилистка и ведущий. Кстати, с последним вышло случайно. Он кое-что увидел, что не должен был видеть. Но к счастью, он об этом не вспомнит, - Логан засмеялся и всплеснул руками, - О, дорогая, не смотри на меня так! Они ведь вышли из комы, верно?
- Это несправедливо…
- Жизнь вообще отличается несправедливостью, милая.
- И что дальше? Ты же не остановишься на этом? - Тринкет едва сдерживала слёзы, и злость - единственное, что помогало ей не разрыдаться перед ним.
- Конечно, группа мародёров не способна перебить всех капитолийцев в Панеме, особенно, если учитывать, что Хэвенсби казнил почти половину. Поэтому по технологии Тринадцатого, я добавлю в воду и еду свою вакцину, и тогда тысячи капитолийцев забудут о своём прошлом способе существования.
Только половину… Почти половину! Есть ещё, Боже, ну конечно есть ещё, Тринкет…
- Только когда все капитолийцы очистятся, станут лучше, только тогда я успокоюсь. Конечно, не все могут очнуться, и будут другие - не виновные, но, поверь, эти жертвы того стоят.
- Это ужасно. Хэвенсби этого не допустит.
- За него не беспокойся. Им и его верным псом Эбернети займутся мародеры.
- Остановись, - Эффи подошла к нему почти вплотную, и он, не ожидая такого рывка, делает шаг назад. - Нет, ты добряк, Логан. Я не верю, отказываюсь верить, что ты способен на это.
Что это? Попытка его остановить? Хреновая попытка, Тринкет.
- Это почти неизбежно, - он отвел взгляд, но девушка коснулась его щеки, поворачивая голову, так чтобы он видел её глаза. - Твой единственный вариант остановить меня - убить меня. Иначе, никак.
Его голос не дрожит; все такой же твердый, с легкой хрипотцой, он смотрит ей в глаза, наблюдает, как Эффи жмет губы, чувствуя привкус соли, растворяющийся на кончике языка, как горят её красивые глаза, огоньками просьбы и надежды, как она шепчет:
– Пожалуйста…
Ей плохо, больно, невыносимо. Все они могут умереть. И тогда все это просто идиотизм. Она не может позволить Эбернети так рисковать. Не может позволить ему умереть. Не может потерять его снова.
Сердце колотится в груди, почти вдребезги прошибая грудную клетку. Голова разрывается от пульса, раздающегося в ушах, а дыхание дрожит.
Она опускает глаза, потому что больше не может смотреть на него, опускает руки. И уже не видит, как он кидает последний, внимательный взгляд на нее, такой тяжелый, свинцовый, а потом отворачивается.
- И всё же подумай над моим предложением уехать, Эффи. Мне нужно, чтобы ты поехала со мной.
========== Часть 20 ==========
- Ребята, я вас так люблю…
- Ну уж нет, Тринкет, сегодня обойдёмся без твоих традиционных соплей, - прервала её Октавия.
Если говорить о ряде решений, которые когда-либо были предоставлены Тринкет, то именно это решение победило в конкурсе “самое сложное в её жизни”. Ещё вчера вечером она была самой счастливой во всей Вселенной, а сейчас она разбита. Так всегда бывает, когда добровольно прощаешься со всем, что любишь, со всеми, кого любишь. И это решение заняло первое место в списках “больнее, чем когда-либо”.
После небольшого утреннего разговора с Хэвенсби, который ясно дал понять, что Логан обставил его, и что правая рука президента не может предъявить ученому никаких обвинений (попутно вспоминая прошлые методы решения проблем с помощью пыточных), Эффи всё же позвонила Цезарю.
Набирала номер, сжимая челюсти от осенней прохлады и страха услышать растерянное “добрый вечер”. Но мужчина хохотом ответил на звонок, и тогда она поклялась не говорить им о своём решении.
- Да ладно, пусть говорит! - кричит Фликерман, смеясь, откидывая пятернёй блестящие золотые волосы.
Эффи смеётся в ответ, глядя на ведущего. Наверное, поэтому, вечеринка, которую закатила Октавия в честь хер-знает-чего, прошла просто великолепно. Потому что Тринкет ни разу за вечер не пожалела о принятом решении, и каждая улыбка Фликермана убеждала её, что капитолийка поступила правильно - потерять Фликермана ещё раз она не смогла бы.
- Я просто хотела сказать вам спасибо. Все эти годы вы были моей семьёй, вы были частью меня. И в моём сердце мы навсегда останемся большой дружной командой. Вы моя семья.
На ней шикарное платье, любезно предоставленное Октавией, и Эффи почти уверенна, что стилистка приобрела его совершенно недавно и исключительно для неё. Тави провела над её макияжем несколько минут, а может и часов, Тринкет не знала точное время, поскольку смотрела лишь на открытые, горящие вдохновением, глаза подруги. Весь вечер Октавия шутила, смеялась, приговаривая, что Цинна не пережил бы серости Капитолия, что она единственная, кто всё ещё может создавать красивое. И Тринкет понимала, что она чертовски права. Потеряв её, Панем бы потерял последние краски.
- А я очень надеюсь, что даже если жизнь нас раскидает по всему грёбаному земному шару, мы всегда найдём время собраться в старом добром баре в Тренировочном и, наконец, Фликерману удастся разнести его в щепки, - Октавия целует Фликермана, и смеётся сквозь поцелуй от удивления ведущего. - Это не конец, это, чёрт побери, начало новой жизни!
