Добраться до бара не составило ни малейшего труда. А вот заставить заткнуться стилисту было куда сложнее. Девушка без умолку болтала о приёме и о том, что хоть немного затрагивало эту тему. Фликерман слушал её, не отводя взгляда. Буквально в рот ей заглядывал, и это чертовски нравилось Тринкет. Она наблюдала за друзьями, не переставая улыбаться. Вот они - настоящие и живые. Переполненные эмоциями. А она медленно вянет, как цветок во время адской засухи. Никаких эмоций кроме злости и гнева. Разве что в такие моменты как этот, она чувствует, что оживает. Когда рядом её родные и любимые. Мысли о Хеймитче просочились в сознание. И она чувствует что-то отдаленно напоминающее… Что? Любовь? Нежность? Желание?

- Слушай, ты ведь должна знать… - она замолчала, раздумывая спрашивать или нет. Но вопросительный взгляд стилистки заставил продолжить. - Мы с Эбернети хоть раз общались нормально?

- Не знаю. У вас с Хеймитчем всегда были такие отношения, - ответила Тави, потягивая напиток через трубочку. - Хотя вы так активно отрицали свою связь, что это казалось таким абсурдом, и конечно же служило поводом для сплетен.

- Раньше Панем диктовал свои условия. Особенно для победителей. Личная жизнь Хеймитча интересовала каждого ведущего. Но больше всего Сноу, пожалуй. Так они его контролировали, - констатировал Цезарь, пожимая плечами. - Они расправлялись с каждым родным для него человеком. Такова судьба победителей.

- Это ужасно, - шепнула Эффи.

- Эскорт тоже попадал под влияние Капитолия, родная, - поддержала Октавия. - Стилисты, гримёры, прислуга - за каждым следили. Но если менторов лишали родных людей, то с нами поступали куда хуже. Если везло - убивали, но почти всегда это тюрьмы, пытки и издевательства. Одна ошибка и твоя жизнь перечеркнута, - она сделала паузу, погружаясь в воспоминание.

Небольшая группа девушек скопилась у входа к бару. Они перешептывались между собой, спорили и совещались, от чего на лице Фликермана заиграла самодовольная ухмылочка. Все его внимание было адресовано им.

Октавия раздраженно фыркнула, наблюдая за ведущим, а через минуту продолжила, только тихо, так чтобы её слышала только Тринкет.

- Никто не скажет тебе, что у вас там творилось, родная. Но я уверенна в том, что вижу сейчас. Как он переживал тогда. Когда всё это произошло с тобой. Я знаю, он винит нас всех, но себя гораздо больше. Поэтому и злится.

Супер. Твои поступки, Эбернети, самые логичные и оправданные. Только почему мне от этого не легче? Нам всем только хуже.

- Всё поменялось, милая. Капитолий пал, теперь это совершенно другой город. И люди теперь другие. Теперь менторов нет, Победителей не преследуют. Они свободны. Чего не могу сказать о нас, - включился в разговор Фликерман, отбрасывая золотистые волосы назад. - Мародеры повсюду. Если ты капитолийка или капитолиец - тебе нужно выживать.

- Я уже не знаю кто я, - тихо сказала Тринкет.

- Ты это ты, - улыбнулась Октавия, бросая взгляд на Цезаря, нуждаясь в его помощи.

Мужчина кивнул, обняв Тринкет. Но моментально был похищен подбежавшей из ниоткуда женщиной. Видимо, группа фанаток определилась с посланником, и теперь одна из них вымаливала аудиенцию с королём телевизионных передач. И пока тот активно флиртовал с ней, раздавая автографы её подругам, Октавия яростно ломала соломинки и тихо проклинала ведущего.

- Я думаю вам нужно поговорить, - заметила Эффи.

- С кем? - девушка притворно улыбнулась, но быстро сдалась под пристальным взглядом Тринкет. - Но это же Цезарь-Долбанный-Фликерман. Так неправильно, влюбляться в кого-то, кого всегда считала своим другом.

Тринкет улыбнулась в ответ.

Кому как не ей было знать о подобных чувствах. Как бы отчаянно она это не отрицала, но её магнитом тянуло к Эбернети. Это необратимое.

Цезарь подошел к подругам, наконец отбившись от назойливой капитолийки.

- Соскучились по мне?

- Нет. Можешь прогуляться ещё немного, - тихо прошипела Октавия, получив пинок локтем от Тринкет.

- Не знаю, как вы, а я безумно устала за этот день, - сладко протянула Эффи, облокачиваясь спиной на стоящего сзади серьёзно-озадаченного-Фликермана. - Я пойду к себе, а вы пообещайте мне, что не убьёте друг друга до следующего дня.

***

Дверь в комнату распахнулась, глухо ударяясь о стену, и Эффи вздрогнула от неожиданности. Она зажмурилась, пытаясь вспомнить, когда успела отключится.

Эбернети вихрем залетел в гостиную.

- Хеймитч? - она вопросительно осмотрела мужчину.

- Какого хрена ты не сказала мне, когда вернешься?

- Что? - её глаза округлились, а лицо вытянулось.

Эбернети издал рык, бросая ледяной взгляд на капитолийку.

- Чёрт.

- Да что случилось? - не выдержав, выпалила она.

- Двух капитолиек убили несколько часов назад. И я подумал…

- Что это мы с Октавией? - мозг девушки соображать отказывался, наверное, поэтому к её губам прилипла эта глупая улыбка.

- Блин, Тринкет, ты меня вообще слышишь? - мужчина рыкнул и снова пришпилил её взглядом к дивану. - Твоих разукрашенных убивают направо и налево без разбору, а тебя забавляет… Кстати, что тебя забавляет?

Девушка моргнула, улыбка сползла с лица.

Действительно, что тебя забавляет, Тринкет? То, что он переживал за тебя? Что ему не всё равно где ты? Жива ли ты?

- Я спросил, что смешного? - кристально чистая ярость в его глазах.

- Прости, - тихо выдохнула девушка. Она поднялась с кресла. Развернулась на каблуках и тихонько поплелась к себе.

- Я не знаю, что ты там себе придумала, но я переживаю за тебя, потому что теперь это, блин, моя работа.

- Что я там себе придумала… Что ты несёшь? - зашипела Эффи, резко развернувшись лицом к Эбернети, буквально сталкиваясь с этой ухмылкой.

- Не знаю. Ты мне скажи. Все эти взгляды. Вздохи и выдохи. Ты меня хочешь.

- Ты хоть раз можешь вести себя нормально Эбернети?

- К чёрту нормальность! - он в два шага оказался возле неё. - Попробуй доказать мне обратное!

- Что за бред? Ты пьян.

- Тринкет, твою мать, - он жадно вдохнул воздух у самого уха девушки, обхватывая её спину руками, почти невесомо касаясь. Дразня.

- Да что с тобой такое? - она отчаянно боролась с желанием прижаться к нему всем телом. Но только выставила руки перед собой, касаясь его груди. Чувствуя сквозь одежду бешеное биение сердца.

- Признайся или докажи, что я не прав, - прошептал он, касаясь губами мочку уха.

Девушка сжала губы, чтобы стон случайно не вырвался из груди, когда жарко дышащий рот прижался к её подставленной шее.

- Я убью тебя, если ты сейчас же не перестанешь! - успела выдохнуть Эффи прежде, чем горячие губы накрыли её рот.

Капитолийка задохнулась - он почувствовал губами судорожное движение. Отпрянул, заглянул в глаза. И вдруг тяжело втянул воздух, когда она потянулась к нему. Лицом, губами, руками. Хеймитч еле успел взять под контроль судорожный выдох от нежности прикосновения её губ.

- Ты проиграла, Тринкет.

- Пошёл ты! - тихий голос почти неузнаваем. - Не думай, что ты интересен мне.

А слова раскалёнными плетями хлестают по щекам, влетают в мозг Эбернети, оставаясь внутри.

Это немного отрезвляет, и он на миг угрожающе сжимает её плечи, но в следующую секунду делает шаг назад, замечая, что Тринкет судорожно выдыхает, стоит ему покинуть её личное пространство.