Осознание реальности пришло через несколько минут. И Тринкет с трудом заставила себя спуститься в гостиную. Чтобы постараться съесть порцию очередного завтрака, не имеющего вкуса, а теперь уже и запаха.

Ты просто медленно умираешь. Снова.

Эффи впала в состояние легкой меланхолии. Отчего-то ей казалось, что это чувство уже давно преследует её. Словно родное и неотъемлемое. Живое. И ей слабо верилось, что это когда-либо пройдёт.

Эбернети спустился чуть позже, довольно улыбаясь, тихонько мурлыкая мелодию.

- Доброе утро.

Эффи натянуто улыбнулась в ответ, быстро отводя взгляд от маленьких синяков у основания его шеи.

- Хорошо выспалась?

- Более чем, - никакой злости, никакого раздражение. И если уж Эбернети на неё не действует, значит ли это, что она действительно умирает?

- Мне нужно уходить уже. Приятного аппетита. Хеймитч.

- Есть планы на сегодня? - мужчина вопросительно приподнял бровь, мысленно удивляясь новому эмоциональному оттенку произнесенного имени.

- Цезарь обещал отвести меня на встречу с заключенными, которые были в резиденции Сноу, - она замолчала. Эбернети сверлил её ледяным, злым взглядом. Всё, как всегда.

- Я думал, что ты трусиха. Но ты не трусиха, Эффи. Ты конченная дура!

- Блин, Эбернети, - она выдохнула. Так устало, так отчаянно. - Пожалуйста, дай мне один день отдохнуть от тебя.

- Эти ублюдки опасные. Они чуть не убили тебя. Стёрли память. А ты идёшь к ним навстречу. Здорово.

- Я буду не одна, - она смотрела перед собой, мысли цеплялись друг за друга и путались.

Опасные ублюдки. Хотели убить. Стёрли память. Зачем? Ей действительно хотелось это узнать. Почему они так сильно ненавидят её?

- С кем? С этим попугаем? Он первый же сбежит, если почует опасность.

- Хеймитч, я пойду с ним, хочешь с нами?

- У меня дела, - холодно и отстраненно. Так, словно “пошла к чёрту”.

- Как скажешь, - пожала плечами Эффи. В холл они спустились вместе. Эффи заметила Цезаря и на её губах появилась улыбка.

Запечатываясь в голове Эбернети. Её глупая улыбка. Она никогда не улыбнётся ему так, даже если трижды стереть ей воспоминания. И это бесило, заставляя скрипеть зубами.

- Милая, - ведущий улыбнулся самой очаровательной улыбкой, от которой добрая половина населения Панема делала “ааахх”, падая в обморок.

- Здравствуй, Цезарь, - пролепетал Эбернети, - как я рад, что ты соизволил сойти с небес. Очень вовремя. Молодец.

- Не слушай, - Эффи обняла Фликермана, чувствуя напряжение бывшего ментора. Это забавляло. Она наконец почувствовала хоть что-то.

- Нам пора, - Цезарь снова улыбнулся, заглядывая в её слегка красные глаза.

***

Большие ворота не распахнулись. Хотя она так надеялась увидеть нечто грандиозное. Она хотела увидеть то, чего так боялись многие, обсуждали в полушёпоте, с опаской. Тюрьмы Капитолия, со всеми пыточными и подземельями, сейчас открывали перед ней свои… Свою калитку. Охранник отпер маленькую дверцу сбоку, пропуская через образовавшийся проход прямоугольный клочок света.

Умом Тринкет понимала, что поступает не совсем логично. И как бы она не хотела, но Эбернети был прав - они опасны и хотят её смерти.

Она все еще смотрела на яркий прямоугольник, и охранник потерял терпение:

- Ты идешь? - сказал он, ненавидя. Не Эффи, Нет. Скорее всё живое. - Может мне тебя подтолкнуть?

- Если не хочешь, можем уехать прямо сейчас, - тихо шепнул Цезарь.

- Нет, я в порядке.

Пару коридоров, несколько камер с заключенными. Она никогда не была заключенной. Даже в Тринадцатом.

Неожиданно, она вспомнила Китнисс, вспомнила как помогала ей снимать ролики. Сознание рисовало картинки. Она даже улыбнулась Фликерману. Наконец просветы в памяти.

- Мы пришли. Можешь, если не…

- Я в порядке, правда. Спасибо, Цезарь.

Дверь открылась. Девушка сделала несколько шагов внутрь.

Перед ней сидел мужчина. Глаза серые и безжизненные. Он скалился в остервенении.

- Ты! - прошипел он. Шаг к ней на встречу. - Испортила. Мне. Жизнь.

- Мне… мне жаль, - Эффи изумила его реакция, но она лишь склонила голову. Выражение лица заключенного не изменилось, та же ярость искажала черты.

Она вздрогнула, а потом поджала губы, вспоминая те самые глаза из сна.

- Какого. Хрена. Эта. Тупая. Сука. Решила меня навестить? - он кинул уничтожающий взгляд на охранника.

Эффи начала свой рассказ. Она готовилась всю ночь. Рассказала, как потеряла память. Спрашивала о той ночи. Её негромкий голос отдавался эхом в холодной комнатке. Только после тихого “за что?” она поняла на сколько глупо это выглядит. Мужчина слушал молча, по крайней мере сначала.

Зачем сплюнул с отвращением. Шаг и ещё шаг.

- Я убью тебя, - рычание и рывок.

Охранник еле успел подскочить, оттолкнув девушку к стене. Она выбежала, сталкиваясь с Цезарем. Слезы обжигали щёки.

- Так, тихо, посмотри на меня. Эффи! - она подняла взгляд. - Ты в безопасности. Поехали обратно.

- Нет! - её голос удивил Фликермана. Уверенный и настойчивый. Как будто бы и не было испуга.

- Ладно.

Она ожидала увидеть кого угодно. Что-то ужасное, хотя сомневалась, что удивиться после тех-самых-серых-глаз.

Ещё одна комната. Ещё один мужчина. Он сидел, рассматривая пол. Дверь закрылась за девушкой. На этот раз Фликерман зашел вместе с ней. Заключенный поднял немного отсутствующий взгляд, останавливая его на Эффи.

- Вы живы, - одними губами произнес он. - Я рад.

- Что с ними, Цезарь? - тихо спросила она.

- Это у Плутарха спрашивай.

Девушка сделала два шага на встречу к Первому.

- Вы рады?

- Я не хотел, чтобы Вас ранили. Не думайте так. Нет. Я пытался помочь.

- Зачем?

И он рассказал. Запинаясь. Обо всем. И Тринкет слушала, ненавидя себя, Капитолий, Панем. Её гребанный Панем. А после этот шепот. Будто бы мужчина ужасно устал, и больше не мог выговорить ни слова.

- Я хотел бы вернуть Вашу память, но не успею.

- Как? - послышался голос, заставляя Эффи вздрогнуть. Плутарх вышел из тени, настойчиво смотря на Первого.

Заключённый вздрогнул, будто его ударило током. Эффи прищурилась, глядя на Хэвенсби. Она почти ненавидела его, догадываясь в каких условиях находились заключенные. Но понимала, что это мелочи, по сравнению с тем, что мог сделать Сноу. Она почему-то верила этому человеку. И больше не чувствовала страха. Совсем ничего не чувствовала.

- Я бы мог приготовить его. Антидот, - мужчина говорил тихо.

- Вы уже пытались. Не получилось. Это не интересно.

- Мне нужно время. Нужна кровь этой девушки, для исследования.

- Плутарх, - её шепот заставил мужчину несколько раз моргнуть, словно приходя в себя. - Я хочу помочь.

- Эбернети это не понравится.

- К чёрту Эбернети! - выпалила она, удивляясь, что произнесла это вслух.

Плутарх улыбнулся, и Эффи знала, что он сделает всё, что нужно. Поэтому ей стало спокойнее, совсем не от улыбки Хэвенсби. Не от поддержки Фликермана. Это была реальная возможность вспомнить себя.

Цезарь облегченно выдохнул, покидая тюрьму.

- Я позвонил Тави, она скоро будет в Центре. Хотела обсудить предстоящее мероприятие.

- Тави? Она знает, что ты называешь её так ласково? - Эффи подавила смешок, заметив смущенную улыбку Фликермана. Такую искреннюю, совсем не ту, что блистала со всех рекламных щитов. Ей вдруг ужасно захотелось обнять его, такого настоящего. Её друга.

- Не говори ей, она меня убьёт своими подколками.