Протяжный стон и на выдохе, она была уверенна, что именно на выдохе, эта женщина протянула его имя.

Захотелось закричать, забежать в его комнату и избить до полусмерти. Но она только плотнее прижала подушку, теперь уже к уху. Прижимала пока снотворное не начало действовать.

- Бред какой-то, - шепнула Тринкет, возвращаясь в реальность.

Заставила себя спуститься на завтрак. Мужчина его проигнорировал, что, конечно же, не удивило девушку.

Нужно перестать думать о нём. Это уже непозволительно часто. Ненормальная, честное слово.

Вкус еды она так и не почувствовала. Это чертовски расстроило девушку. И Тринкет, через силу дожевав омлет, вернулась в гостиную. На часах было около одиннадцати. Она заметила книжный шкаф. Скорее всего стоял он там для антуража. Никто бы и не подумал использовать книги, когда технологический прогресс достиг невероятных высот. Но Тринкет это не остановило. Она осторожно взяла одну с полки и, устроившись на диване, стала читать. Это здорово помогало отвлечься от ненужных мыслей и проблем.

***

Эбернети почти не спал. К восьми утра он уже был собран для встречи с Хэвенсби, которую тот назначил час назад. И если бы не многочисленные ударения на “это очень важно” и “касается Тринкет”, Хеймитч бы проигнорировал приглашение.

Выходя из комнаты задолго до назначенного времени, он прислушался. Тихо. Спустился в гостиную.

Она ещё спит, наверное. Может уронить что-нибудь тяжелое? Случайно, конечно же…

Гостиная была истоптана уже вдоль и поперёк, а шаги всё не прекращались, отдаваясь в голове. Стреляя по вискам.

Всё, нужно идти.

Плутарх встретил его в главном холле. Мужчина выглядел так, как и обычно. Быть может, лишь немного осунувшееся лицо, в последнее время он стал выглядеть немного напряженным. Он посмотрел на время, натянул приветливую улыбку и пошел на встречу.

- Хеймитч, рад, что ты пришел. Это действительно важно.

Здороваться с ним вот так, почти с улыбкой, почти непринужденно, стало чем-то вроде ритуала. Теперь их объединяла одна проблема, и она чертовски обязывала к таким жестам вежливости. Эбернети кривится, думая о том, что он должник.

Нужно иметь в виду, что он практически спас Тринкет, после того, как ты практически убил её. А это, блин, не мелочь.

- Прежде, чем мы начнём, предлагаю тебе выпить, - Плутарх улыбнулся, заставляя бывшего ментора чувствовать себя сбитым с толку.

Они прошли в его излюбленный бар, что всего на секунду заставило расслабиться. Но как только Хэвенсби делает шаг в помещение, скупо осматриваясь, как будто впервые зашёл сюда, Хеймитч снова напрягается, сверлит своим ледяным взглядом. Он готов был клясться, что Плутарху становится не по себе.

- Как Эффи? - Плутарх был спокоен и расслаблен, по крайней мере, так складывалось впечатление при подобном освещении. Он выбрал место в самом тёмном углу, подальше от лишних ушей. Эбернети знал зачем, и поэтому непринужденный разговор казался ему лишним. Это только раздражало.

Не верю. Не верю, тебе, что ты переживаешь за неё. И ни одна улыбочка не переубедит меня!

- Нормально.

- Вспомнила что-нибудь?

- Мне она не докладывает, - равнодушно бросил Эбернети, уставившись в бокал, покручивая его в руках.

- Очень жаль. Я надеялся…

- Давай покончим с любезностями, - перебил его мужчина. - Мы бы ещё век с тобой не виделись и оба были бы рады. Просто скажи, что тебе нужно?

Хэвенсби молчал. Только скептически смотрел на мужчину, будто сомневаясь, можно ли ему доверить тайну. Но через минуту, улыбнувшись, в его глазах проблеснул огонёк притворного интереса.

- Ты никогда не принимаешь чужую помощь и почему-то всегда отталкиваешь от себя друзей. Но ты прав, я тут не просто так. Убийства капитолийцев до сих пор продолжаются.

- Их же поймали.

- Не всех, как ты помнишь. Но мы стараемся.

- Плохо стараетесь.

Плутарх снова замолчал. Хеймитч сжал челюсти. Он перевёл острый, почти режущий взгляд на бывшего распорядителя, который сидел напротив него и показано-безразлично рассматривал меню.

- Так что же ты хочешь от меня? - мужчина поймал себя на мысли, что подбирает правильные подходящие слова. И это чертовски неправильно.

- Я хочу устроить приём в честь выздоровления Эффи, - спокойно произнес Хэвенсби.

- Нашел время.

- Проведем его в Центре, - продолжил он, игнорируя последнюю фразу. - Пригласим половину города. И пустим слух, что память нашей дорогой мисс Тринкет порадовала нас новыми подробностями. О том вечере, в частности, когда на неё совершили нападение.

- Чёрт, - Эбернети оскалился. - Хочешь использовать её?

- Хочу приобщить к общему делу. Она ведь не единственная капитолийка на весь Панем, Хеймитч. Капитолийцы умирают, и я готов поставить крупную сумму, что за этим стоят люди, которых мы не успели поймать в тот вечер. Всё это приводит к панике. А паника не то, что мне сейчас нужно.

Только о своей шкуре и заботишься. Могло бы быть иначе?

- Приём значит. Будет много людей, - Эбернети тяжело выдохнул. - По крайней мере, можно будет улизнуть пораньше.

- Эбернети, - он ужасно устал, и Хеймитч осознал это, смотря в покрасневшие глаза бывшего распорядителя. И, насколько он мог судить, сейчас его выражение лица могло означать, что Хэвенсби был ужасно раздосадован. - Она станет большой проблемой для тех, кто совершает преступления. И мы не знаем, кто и как именно захочет устранить её. Ты должен её защитить в случае, - он запнулся, подбирая нужное слово, - нестандартной ситуации.

И Хеймитч кивнул. Потому как мозг прокручивал фразу, что он должник не только для Плутарха, но и для Тринкет. Он мог бы отдать должное и снова забыть о капитолийке, как в прошлый раз. Как и каждый раз после очередных игр. Как и всегда.

Тогда какого чёрта Эбернети?

Он несётся по коридору, чтобы быстрее добраться до нужного этажа, пролетая мимо вчерашней пассии, одаряя её прохладной ухмылкой “не сейчас”.

Понятно, что ему не до того. Ясно, что он думал только о том, в какой форме сказать Тринкет, что она долбанная наживка. Он представил, как бы она отреагировала. Представил, как зажигаются глаза, как слетают с её губ упрёки и слова разочарования. Нет, она бы точно не согласилась. И теперь ему нужно было соврать. Соврать так, чтобы в его слова поверили. И это нормально, чёрт возьми, что он слегка нервничает.

Открывает дверь, заходит внутрь. Он больше не нервничает. Он почти в панике. А Тринкет спокойно читает книгу, совершенно не замечая Эбернети. Он мог бы свернуть ей шею, и она бы ничего не поняла.

Возьми себя в руки, придурок.

- Доброе утро, солнышко.

Тринкет вздрогнула всем телом, одаряя вошедшего взглядом, что говорил сам за себя:

Вот так просто, да? После всего, что было вчера?

Пронзительный стон ворвался воспоминанием в мысли Эффи, и она просто не успела сдержать эту эмоцию призрения, с треском выдавая себя.