Дорогу домой он знал, как свои пять пальцев, точно представляя, когда надлежит сбросить скорость, а когда можно нажать на газ. И вот сейчас впереди крайне крутой вираж – Марсель отпустил педаль, и «Ягуар» замедлил бег, входя в поворот. Марсель мгновенно вновь вжал педаль скорости в пол, и болид рванул вперед… Очередной поворот – такой же неожиданный – если не знать, можно запросто вылететь с дороги – но Марсель благополучно миновал и его. Еще пара сотен метров и вот следующий вираж – местный поворот смерти. С правой стороны – отвесная скала, заросшая маки[140], а слева – пропасть, дна которой не видно. Здесь разбилось столько людей, что вполне можно было бы набрать из них армию небольшого государства – что за лохи, в самом деле – никто из них просто не умел водить, но он, Марсель, просто ас… Надо плавно притормозить… вот так… но почему-то педаль проваливается, словно в пустоту, еще раз, еще раз, да что такое… Сейчас его не станет, а Жиль и Норбер так и не узнают, что он переспал с Эмили. Ему нужно всего лишь мгновение… Даже не мгновение, а миг… Свист в ушах и сердце куда-то падает… падает… Эти дети, которых он видит перед собой – Жан и Люси?.. Salut[141]…

Начало июля 2014 года, Париж, особняк Фонда помощи жертвам насилия, где-то в 8-м округе

– Итак, мадам куратор! – женщина напротив Анны нетерпеливо постучала карандашом по кожаному бювару. – Необходимо завизировать эти документы. Вы изучили их?

– Еще не успела, простите… – растерянно пробормотала Анна. – А что, это срочно?

– Я понимаю, мадам куратор крайне занята, – не без иронии поджала губы женщина. Марион вела себя так, будто это она, Анна, ей подчиняется, хотя и была ее subordonnée.[142]. Анну раздражал покровительственный тон мадемуазель Гошар, но, поскольку сама она все еще плутала в лабиринте кошмарных проблем, которыми занимался Фонд, то предпочитала больше слушать и запоминать, нежели возмущаться не очень корректным поведением Марион. Тем более, во многих отношениях та была права – как могла Анна забыть о документах, присланных ей на дом еще вчера утром?..

– Может быть, вы введете меня в курс дела? – осторожно попросила Анна. – Вы, конечно же, лучше меня понимаете, что к чему.

И она примирительно улыбнулась. Как ни странно, Марион сменила гнев на милость и начала излагать подробности жизни домохозяйки из Сен-Дени:

– Фатьма Джамаль, двадцать шесть лет, замужем, десять детей…

– Сколько? – ахнула Анна.

– Десять, – без тени улыбки подтвердила Марион.

– В двадцать шесть лет?

– Двадцать шесть ей исполнилось три дня назад, – уточнила Марион. И видя, что Анна явно пытается произвести в уме некоторые арифметические действия, помогла ей:

– Ее муж, Карим, взял Фатьму в дом, когда ей было шестнадцать.

– Что значит – взял в дом? Женился?

– Согласно семейному кодексу Французской республики в шестнадцать лет Фатьма не могла выйти замуж. Карим взял ее в свой дом согласно законам шариата, получив благословение муфтия.

– Но как же родители позволили? Это же… это же…

– Думаю, имело место изнасилование. Но, к сожалению, на тот момент Фонд был не в курсе ситуации. Фатьма – нелегальная иммигрантка.

– Как так?

– Ее семья въехала во Францию незаконно и очень долгое время скрывалась от иммиграционной службы, меняла место жительства – если только клоповники в Клиньянкуре можно назвать местом жительства. В результате отца и мать Фатьмы все же выслали из Франции. А Фатьме удалось спрятаться. Она попала в детский приют при Парижской мечети. Где и жила два года, пока не попалась на глаза Кариму Джамалю. С той минуты девочка была обречена.

– Как же так? Почему она не обратилась в полицию?

– Девочка шестнадцати лет? Практически сирота? Да она по-французски тогда не говорила. Впрочем, и сейчас еле-еле.

– Но, насколько я знаю, мусульмане крайне отрицательно относятся к сексуальному насилию. Вообще, к насилию. Как же ему сошло с рук?

– Вы правы. Но это случилось десять лет назад. Вы, вероятно не в курсе. Именно на 2003 год пришлось очень жесткое противостояние между светскими властями и мусульманскими общественными организациями. Тогдашний президент – Жак Ширак – очень жестко отстаивал секуляризацию[143] общества, и если б факт изнасилования мусульманином несовершеннолетней и принуждения ее к браку всплыл, разразился бы грандиозный скандал, и мусульманская община Парижа понесла бы огромный моральный ущерб.

– И дело замяли! – возмущенно констатировала Анна.

– Скрепя сердце парижский имам, как ее официальный опекун, дал разрешение на никах[144]. На тот момент это казалось наименьшим из зол.

– А на деле?

– А на деле – бедная девушка попала в ад. Ее муж оказался садистом.

– Да уж, – вздохнула Анна. – Десять детей… Словно она свиноматка.

– Десять детей – не самое страшное. Все эти годы она не покидала квартиры в Сен-Дени.

– То есть как?

– В прямом смысле. Даже рожала дома. Приглашали местную повитуху. Когда она рожала первого, чуть не умерла – так ей даже врача не позвали. Среди местных женщин-врачей не оказалось, а мужчину к ней не пустили.

– Какая дикость!

– Чудом выжила. И после этого – рожала с периодичностью раз в год.

– Quelle horreur!..[145]

– Итог – десять детей погодков – два мальчика и восемь девочек, расшатанное здоровье и полное бесправие.

– Как о ней стало известно?

– В Фонд обратилась ее соседка – мадам Саад. Ей изредка удавалось говорить с Фатьмой. В квартиру ее не пускали, но изредка они встречались, когда Фатьма выходила выбрасывать мусор. Она никогда не жаловалась. И вот – несколько недель назад из мусорного пакета Фатьмы вывалились окровавленные бинты, и мадам Саад заметила повязки на ее руках, хотя руки Фатьма закрывает, согласно шариату.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.