– Ты какой-то странный сегодня, – заметила Аликс.

Он с аппетитом поглощал рассольник – отличный, надо сказать. Макс расположился у него на коленях, мусоля горбушку от батона. – Что? – отозвался Виктор. – Вовсе я не странный. Всего лишь устал.

– Конечно, устал, – Аликс запахнула на груди шаль. – Но ты меня просто не слышишь. Значит, что-то не так.

– Что это я не услышал? – Глинский отправил в рот последнюю ложку супа.

– Звонила твоя бабушка. Она приглашает нас в воскресенье на сациви.

О-о! С сациви Медеи Лежава не могло сравниться ни одно блюдо мира! Виктор сглотнул слюну: – Ориентировочно едим сациви. Но ты ж понимаешь…

– Понимаю, – вздохнула Аликс. – В случае, если кого-то убьют, сациви придется есть без тебя. Кстати, у тебя телефон!

«У тебя телефон» означало не наличие у Виктора телефона, как предмета первой необходимости, а то, что до острого слуха Аликс донеслась настойчивая его вибрация. Она укоризненно покачала головой и встала, чтобы убрать пустую тарелку и поставить перед ним другую – с отбивной и зеленой фасолью. Но он уже говорил с Зиминым.

– Значица так! – Женя явно копировал Жеглова. – Айтишники наши наконец взломали гавриловский комп. Ты не поверишь!

Майор зажал телефон между плечом и ухом и, принимаясь за второе, буркнул: – Ну?

– Во-первых, нашли файл с полным досье на Олега Рыкова. Как тебе?

– Супер. Но почему я не удивлен? – кисло откликнулся Виктор.

– Не удивлен… Ладно, – Женя, казалось, даже не был раздосадован. Он просто продолжил: – И еще с пару десятков файлов.

– И?.. Что за файлы?

– Висяки по Москве и Московской области. А еще…

– Что еще, черт тебя подери?..

– Помнишь дело, которое нам прислали из Скотланд-Ярда? Двух русских парней изнасиловали бейсбольной битой. Один из них умер, другой остался инвалидом – без калоприемника теперь никуда.

– Была такая жесть, – пробормотал Виктор. – Кажется, за год до того в Москве они проходили по делу об изнасиловании как подозреваемые. Оправдали за недоказанностью.[134]

– Ага! Так вот, полное досье на них. И это досье было отправлено на некий электронный адрес. Пробить пытались, да не удалось – заблудились где-то на Сейшельских островах. Маскируются ребята профессионально.

– Еще что-нибудь?

– Да. Досье на Комарова Сергея, которого обвиняли в смерти двоих в результате ДТП – он сбил девушку и парня. Его лишили водительских прав на полгода, а спустя несколько месяцев он погиб около собственной машины, припаркованной на Кутузовском проспекте – его сбили при очень сходных обстоятельствах, что и он тех двоих.[135] И вот таких дел штук двадцать.

– И?..

– По-моему, все предельно ясно – Гаврилов собирал досье на тех, кому удалось уйти от ответственности по какой-либо причине – либо по преступной халатности, либо по сговору, либо благодаря взятке.

– Ты сбрендил, парень, – пробурчал Виктор. – Ты хоть понимаешь, что такое был этот Саша Гаврилов? Интеллигентный мальчик, из семьи музыкантов.

– И что? – удивился Женя. – Одно другому не помеха. Если он решил взять на себя миссию мстителя…

– Бред, – отрубил Виктор. – Значит так. Или найди доказательства его причастности, или…

– Или не компостируй мне мозги, – заключил капитан. – Я правильно тебя понял?

– Абсолютно, – резюмировал майор. – Будь здоров.

– Эй, эй, подожди! – заторопился Зимин. – Это еще не все.

– Что еще? – раздраженно поинтересовался майор.

– Я съездил в жене Иосаяна, того самого, которого мы за Кортеса приняли. Она рассказала, что муж ходил рыбачить на заводь реки, всего в сотне метров от дома. А дом их находится как раз на полдороге от коттеджа Рыковых к реке. Я попросил ее сводить меня к месту, где обычно рыбачил ее муж. Там небольшая пристань с деревянными мостками. И вот я подумал…

– Дай-ка угадаю, что ты подумал. Кортеса вывезли по воде. Иосаян стал свидетелем. Его убили, а поскольку он внешне очень похож на Кортеса, этим воспользовались – собственно, а почему бы и не воспользоваться – и подменили труп Кортеса на труп Иосаяна.

– Примерно так. Только один логический косяк во всем этом умозаключении, – перебил его капитан. – Какого черта вывозить один труп и подкидывать другой?

– А это значит… это значит….

– Что, скорее всего, Кортес жив. А кто-то очень не хотел, чтобы об этом узнали.

– Вот только не знаю, хорошая это новость или плохая, – пробормотал Виктор. – А теперь – дай мне побыть с семьей. И не беспокой меня до завтра – если только мне не дадут полковника или ты не поймаешь… сам знаешь кого…

– Вы, мистер Поттер, крайне убедительны, – фыркнул Зимин. – Полагаю, ты о Рыкове?

– Именно, – заключил Глинский.

Аликс покосилась на него с насмешливой улыбкой:

– Что там Женя нашел?

– Следы Атлантиды, – проворчал майор. – Да только мне пофиг. Я домой пришел.

– Свежо предание…

И, словно подтверждая ее иронию, телефон вновь заурчал, точно кот, которому не хватает ласки. Даже не глянув на экран, Виктор с досадой рявкнул: – Ну, чего тебе еще?..

– Я не вовремя? – услышал он голос отца. – Занят?

– Прости, устал просто.

– Неужели устал? – усмехнулся Лежава. – Досадно. Ну-ка, расскажи-ка мне вкратце, что там с файлами на компе этого замурованного?

Виктор скосил глаза в сторону Аликс, которая складывала тарелки в посудомойку. Макс топтался рядом с матерью, старательно помогая – время от времени он ронял что-нибудь на пол – наконец одна из тарелок разлетелась вдребезги. – Бабах! – обрадовался он.

– Еще один бабах, и мы останемся без посуды, – вздохнула Аликс.

Кавардак пришелся кстати. Виктор с чистой совестью поднялся, сделав страшные глаза жене, и, демонстративно зажав свободное от телефона ухо, отправился в комнату. Но до комнаты не дошел, а свернул в ванную, плотно прикрыл за собой дверь и включил воду.

– Замаскировался? – услышал он голос отца. – Теперь докладывай.

Виктор доложил – и о досье на Рыкова, и о других подозрительных досье на жертв нескольких висяков, из-за которых у его отдела было столько головной боли.

– Н-да, – протянул полковник. – И что ты об этом думаешь?

– Я пока ничего не думаю. В ближайшее время изучу и тогда уже попробую сделать выводы. Но и так понятно – дело дрянь.

– Готовься, генацвале. Придется поднимать все эти дела. Я уже созвонился с Сергеевым из следственного комитета, он со мной согласен. Завтра он затребует эти дела из архива, посади за них Женьку. Потом пусть встретится со следаками, которые эти дела вели. А там видно будет. Виктор…

– Да, товарищ полковник.

– Скажи откровенно. Думаешь, эта тварь все еще…

– Ты про Рыкова, отец?

– Ну, про кого же еще, – вздохнул полковник. – Полагаешь, он все еще жив?

– Все больше и больше убеждаюсь, что да. Не сомневаюсь – смерть Гавриловых на его совести.

– Послушай, Виктор. Я прошу тебя, перестань воспринимать Рыкова как кровника. Он преступник – жестокий, закоренелый, но всего лишь преступник. Он должен быть пойман и наказан. Никакой самодеятельности. Наломаешь дров, потом всю жизнь будешь пожинать плоды. Не калечь себе ни жизнь, ни карьеру из-за этой сволочи.

Тяжелое молчание майора ясно дало полковнику понять, что убедить того не удалось. Конечно, Виктор не станет спорить с очевидными аргументами Лежавы – не по рангу, да и бессмысленно, но полковник прекрасно знал характер сына – тот не остановится. Минувшие два года были для Виктора просто передышкой – теперь охота началась вновь.

– Бабушка ждет вас с Сашенькой и Максом в воскресенье, – Лежава решил сменить тему.

– Мы придем, клянусь погонами, – с облегчением пообещал Виктор. – Ее сациви я не пропущу…

Парой недель позже, Тулон, Франция

…Мощный мотор грозно рычал, явно желая оправдать свое происхождение и гордую статуэтку на капоте. Дикая кошка застыла в прыжке, в неудержимом стремлении обогнать роскошный кабриолет ярко-красного цвета. «Ягуар» несся по шоссе, и ветер развевал блестящие каштановые волосы молодого мужчины, чьи руки, с бушероном на запястье и печаткой от Картье, лежали на обтянутом кожей руле. Марсель Улисон, сын префекта, двадцатилетний баловень судьбы, настоящий beau gosse,[136] в костюме и в солнечных очках от миланского модного дома, чрезвычайно гордился собой. Еще бы – он только что расстался с мадам Веню, с которой провел бурную ночь. Мадам Веню могла считаться достопримечательностью города, почти как местный собор, достроенный при короле-солнце. Недавно овдовевшая модель французского «Плейбоя» была знаменита исключительной внешностью и унаследованным состоянием. До своего тела она мало кого допускала, и провести с ней ночь среди «золотой молодежи» Тулона считалось чуть ли не боевой доблестью. Марсель долго охотился за насмешливой красавицей, прежде чем наконец ему удалось затащить ее в постель. Хотя – какая, к черту, постель? Марсель поежился, вспомнив, чем она с ним занималась. Именно так – она с ним, а не он с ней. «Ну, об этом Жилю и Норберу знать совершенно необязательно», – ухмыльнулся про себя Марсель. В конце концов, пари выиграно, в айфоне – un selfie super[137], а в бардачке – трусики мадам Веню – штучное произведение La Perla – с инициалами мадам – EV – Emilia Venuet. Марсель покинул ее особняк на бульваре Гриньян, когда солнце уже начало клониться к закату, и отправился в ресторанчик «Le Baroque», на набережной, посмотреть на стройную белую яхту, подаренную ему на двадцатый день рождения. Он любовался ее тонкими мачтами и изящными, словно бедра женщины, бортами, когда к нему подсел молодой человек, по виду – un vrai fêtard[138] и завел с ним разговор, точно со старым знакомым. Марсель его напрочь не помнил, но это ровным счетом ничего не значило – они могли встретиться на любой из многочисленных пьяных soirées. Марсель пожал ему руку и на вопрос, как дела, не преминул похвастаться ночью, проведенной с мадам Веню. Знакомый, имени которого Марсель так и не вспомнил, выразил ему завистливый восторг и предложил отметить это знаменательное событие парочкой крепких коктейлей. Однако пара коктейлей вылилась в полдюжины к тому моменту, когда Марсель тепло распрощался с компанией, собравшейся вокруг них. Побыстрее бы добраться домой, в богатый пригород, на полпути к Point Sublime[139] и завалиться спать – горячая штучка, эта Эмили, за те сутки, которые он провел у нее, она высосала из него, казалось, все силы. Итак – домой и поживее! Марсель втопил педаль газа и двигатель издал великолепный рык. По округе разносились оглушительные раскаты бас-гитары и жизнь казалась ему столь сладкой, столь восхитительной – из памяти уже почти истерся тот злосчастный день, когда под колеса его «Ягуара» угодили семилетние близнецы, Жан и Люси Бросс – выскочили, будто из-под земли. Жутко не повезло. Судья на год отобрал у него права. Конечно, это не мешало ему, Марселю, продолжать носиться по округе с бешеной скоростью, но, благодаренье богу, с тех пор никого, кроме пары кошек и нескольких бездомных псов ему на дороге не попалось. Зато вчера истек срок его несправедливого наказания, и он отправился на вечеринку на боевом коне. Он ворвался в Тулон, как триумфатор – к дьяволу идиотские правила – они не для него, Марселя Улисона, наследника влиятельной и состоятельной семьи. У его ног – вся Франция, а потом – как знать – и весь мир?