И, кажется, сегодня тот самый день икс.
Когда прозвенел звонок, я, даже не мешкая и ни на секунды не задумываясь, побросала учебники в портфель и поспешила в раздевалку. Эсемеской убедилась, что мамы дома нет - она пошла в больницу, у неё какие-то проблемы со здоровьем на фоне депрессии. В раздевалке, когда я уже надевала куртку, меня-то и встретила толстушка Толстова, моя единственная приятельница и по совместительству староста класса.
- А ты куда собралась? - с удивлением спросила она, рыскаясь по кармане своей куртки, а потом закидываю жвачку себе в рот.
Я вздохнула и подошла к ней, беря две её ладони в свои руки. Она ещё недоумённее взглянула на меня.
- Понимаешь, Оль, для меня это очень важно, - сказала я, покусывая губы с волнением. - Я чувствую, что если я этого не сделаю сегодня, то потеряю кое-что... очень чудесное в моей жизни. Впервые в жизни я сделаю что-то, что поможет мне удержать это!
Впервые в жизни я такая решительная и такая общительная, что даже поделилась этим с не очень близким мне, в общем-то, человеком. Но Цветкова всё поняла, кажется, потому что кивнула и поспешила на урок, пообещав меня прикрыть. Я, улыбаясь, поспешила.
Да, конечно, у меня возникали мысли, что это может быть неправильно. Что это может быть рисково, и, что я, может, в очередной раз испорчу себе жизнь, что, возможно, это приведёт к печальным последствиям. Только беда - я всё решила ещё тогда, когда он извинился. И чтобы смириться со всем, окончательно простить его и осознать две вещи, мне понадобилось достаточно много времени. Первая - он искренне раскаивался. Я это чувствовала. И это растапливало моё сердце, заставляло совсем забыть о том страшном вечере. А вторая - что я действительно люблю его и что я не потеряю его. Пока нет. Я не могу отпустить его, как бы логика внутри меня не орала и не билась башкой об что-то желательно потвёрже.
Около дверей подъезда мне очень повезло. Я встретила Игната с двумя пакетами из «Пятёрочки» и пытающегося открыть дверь. Ну и замечательно, мне не придётся за ним идти в квартиру. Главное - сразу, чтобы не испугаться, вот прямо сейчас...
- Игнат! - закричала я издали, подбегая к нему и помогая открыть дверь, сама удивляясь своей смелости. Действительно, даже не успела вдохнуть, чтобы набраться храбрости.
Он удивлённо посмотрел на меня, проходя в квартиру. А потом улыбнулся на лестничной клетке. Радостно, словно увидеть меня - действительно было приятной неожиданностью. И ещё... Я слишком долго ощущала это чувство - и ощущаю до сих пор, постоянно - чтобы я могла распознать его в чьих-то глазах. В глазах Игната, серых и грустных, я видела надежду. И я собиралась оправдать её.
- Игнат, - ещё раз произнесла я, лаская его имя на своём языке, и прикоснулась к его руке. - Я хотела тебе сказать. Я подумала, что прощаю тебя. Я поняла, что ты не специально, ты не хотел этого. В смысле, это ведь алкоголь, да?
- Да, - улыбаясь, сказал Игнат. Я увидела в его улыбке что-то ещё, что не смогла определить. - Я не хотел этого. Определённо.
- Так вот... - продолжила я, внезапно смущаясь. Краска бросилась к щекам, и я опустила взгляд к переминавшемуся носку ботинка. - Может, ты зайдёшь ко мне? Я приготовлю горячий шоколад, я помню, что ты его любишь... Это ненадолго, и ты, если хочешь, можешь отказаться...
- С чего бы мне отказываться? - внезапно перебил он меня с улыбкой. Странной. Какой-то неуверенной. Не... такой. Но я не стала зацикливаться на этом. Он ведь... рад, я видела по глазам. - Я с удовольствием отведаю твоего горячего шоколада, малышка.
* * *
Всё вроде бы нормализовалось. Вроде бы. Единственное, что меня удручало - то, что приходилось обманывать мою и так покошенную сейчас маму, чтобы встречаться с Игнатом. Чтобы иметь возможность быть хоть несколько часов в неделю с ним. Чтобы хоть несколько часов в неделю быть по-настоящему счастливой.
Я ходила на его вечеринки - единственное место, где я могла с ним видеться. Он сам меня приглашал теперь. Я обзавелась некоторыми знакомыми, и многие знали о том, что я с Игнатом. Знали, что я с ним, а он со мной.
На самом деле, я не знала, какие у нас отношения. Но мне этого за глаза хватало. Игнат не бегал от меня, не общался с девушками, во всяком случае, при мне. О, и мне этого хватало. Я этим упивалась. Не могла насмотреться на его серые глаза, не могла надышаться тем воздухом, которым дышал он. И меня это сводило с ума - я постоянно удивлялась - как такое чудо вообще могло произойти со мной? Как такое прекрасное волшебство могло достаться мне, простому, заурядному нечту?
Сейчас я сидела на диване, в самый разгар вечеринки. Рука Игната уже привычно лежала на моём плече, а мой бок прижимался к его тёплому боку, пока он болтал с кем-то, попивая из банки с пивом. Я же, закусив губу, пялилась на время на экране моего телефона. Я уже довольно долго сижу вот так вот здесь, на этом диване, перекидываясь с кем-то пару слов и разговаривая с Игнатом. О чём мы разговаривали? У нас было не так много общих тем - какие-то фильмы, какие-то книги, обсуждали тех или иных знакомых - и я не могла отделаться от липкого противного ощущения, что ему со мной скучно. Пыталась придумать какие-то другие, более интересные темы в отчаянии, но в голову ничего не приходило. И вот так мы и сидели - я в телефоне, он со своими друзьями, сохраняя видимость, что со мной. Беда в том, что мама даже за это долгое время не пыталась позвонить или узнать, где я. Да, я ей сказала, что я иду к Оле Цветковой, но...
Я даже хотела, чтобы она позвонила и загнала меня домой.
Я счастлива. Я ведь счастлива? Правда же? Я ведь с Игнатом и мне вроде бы хорошо. Это то, что я хотела. Так почему же мне так... пусто? Как будто я получила совсем не то, чего жаждала. Подделку, бракованный товар - но не то, что нужно.
Вдруг дверь в гостиную с шумом открылась, и сюда зашёл Даня, которого я ни разу не видела во все эти вечеринки. Гости его все приветствовали, он же хмуро что-то отвечал. Игнат тоже засмеялся и направился к нему, оставив меня тут, неспособную пошевелиться.
Что первым делом замечаю я - огромный, уже пожелтевший фингал на левом глазу парня. Что первым делом замечает Даня - меня. Он ещё сильнее хмурится, как будто не ожидал меня тут увидеть, а потом поджимает губы, а на его скулах ходят желваки, словно он недоволен.
Мне хочется сжаться в маленький комочек, когда Даня идёт прямо сюда и садится рядом со мной, скрещивая колени. Он выглядит совсем расслабленным, но я искоса вижу, как напряжена его челюсть. Я же, в контраст ему, совсем не могу пошевелиться, словно окаменевшая в углу дивана и не способная произнести ни слова. Я всё ещё помнила, как мы в последний раз поссорились. Я ещё помнила, когда он увидел меня, когда я убегала от Игната в тот злополучный вечер.
- Так он перед тобой извинился? - вдруг спрашивает Даня, резко поворачивая ко мне голову. Смотрит своими зелёными глазами - один из которых заплыл - так пронзительно, что я не могу отвести взгляда, хотя очень хочется. - Почему ты здесь находишься вообще, как, почему? Я не понимаю, совсем не понимаю, кажется, ничего в этой жизни. Может, ты меня просветишь, дорогая мисс Всепрощающий Альтруизм? Или, может, мисс Люблю-до-гроба-не-могу?
Его голос звучит сердито, но я сейчас злиться не могу. Лишь смотрю в его полыхающие злым огнём глаза и почему-то ухмыляюсь. Как-то устало. А потом медленно говорю, заученными фразами из своей души:
- Он извинился, потому что действительно чувствовал вину. Игнат не хотел этого делать, он мне объяснил, поэтому ты напрасно...
И вдруг умолкла, поражённая внезапной догадкой, пришедшей ко мне в голову. Такие моменты редко бывают в жизни - но если бывают, то всегда верно, в точку, и вовремя. Помертвевшими губами я тихо спросила, заставляя сердце биться:
- Это ведь не ты заставил его извиниться? Я помню, ты ведь был тогда и всё видел.
Я прикоснулась к его синяку пальцем, сама не зная, почему подумала об этом. Просто вспомнила синяк на скуле Игната, когда он пришёл ко мне извиняться и его нелепое «ударился об косяк». Даня, сцепив челюсти, отшатнулся. Я резко убрала руку.
