Когда проснулся, несколько минут не хотелось шевелиться. Июньское солнце вовсю светило за окном, а я нежился на мягком, не понимая, почему прежде не ценил чистоту и запах свежего постельного белья. Куда приятнее, чем мыкаться по пыльным лестницам и ледяным лавкам.

С кухни потянуло свежей выпечкой, желудок требовательно заурчал. Пришлось выбираться из уютной постели, и пока одевался, ясность ума вернулась.

Алёна! Затмение началось! Ночь упущена!

Сломя голову я бросился в прихожую. Где ботинки? Так, быстро натянуть куртку...

- Опять убегаешь? - опечалилась мама. - Подожди, возьми хоть в дорогу немного блинов. Десять минут.

Я понял, что не сумею так просто уйти, и дело не в одуряющем аромате блинов. Дело в маме, она в стареньком платье и первыми морщинками у глаз и сама сейчас чуть-чуть походила на светильник.

Я медленно подошёл.

- Прости, я не могу быть хорошим сыном. Вам с папой не повезло, у вас должен был родиться нормальный ребёнок. Прости, что не могу быть нормальным и не могу остаться! Я вас очень люблю, но что меня ждёт - это важнее.

Мать повернулась от плиты, в глазах стояла растерянность.

- Иногда кажется, - проговорила она, - что ты старше меня.

Мы обнялись изо всех сил. Она не пыталась меня остановить - кому как не ей знать, что меня не остановит даже армия.

Со всех ног я мчался к Алёне, срезая через кусты с первой зеленью, прыгая через лужи. Пришлось сделать крюк, чтобы подобрать сброшенный накануне пистолет. Теперь без оружия нельзя.

Когда подбегал к дому, ужас перехватил дыхание: "скорая помощь" и милицейский уазик крутили мигалками аккурат у подъезда Алёны.

Как раз несли тяжёлые носилки. Я прошмыгнул мимо штатских, отдёрнул простыню с трупа.

Лицо Егора стало ещё бледнее, чем в последнюю встречу. Санитары не успели возмутиться, а я уже на лестнице скакал через три ступеньки. Врубился в красную дверь и колотил нещадно. Щёлкнул замок, знакомый парень выглянул испуганно, даром что мышцы на голом торсе, словно шары, будто и вправду накачали насосом.

Я проскочил мимо.

- Э, что за хрень?.. - неслось вдогонку.

Оставляя грязные следы, я бегал по комнатам. Но блаженство накрывало - значит, Алёна здесь. Зажмурившись, доверился чутью, пошёл по ощущениям, по волнам радости и света. Открыв глаза, увидел большую кровать, Алёна смешливая и живая, причёска сбилась, тонкие плечики выглядывают из-под одеяла.

- Вот, - недоумённо пробормотал из-за моей спины качок. - Что за тип?

- Это сосед наш, спасает человечество, - весело ответила она.

Конечно, никто не злился, ведь тут Алёна. Я глубоко и счастливо вздохнул.

Как ни хотелось побыть рядом, дела звали. Я выбежал из квартиры, вдогонку несся смех этих двоих. А я спустился на улицу и стал обшаривать местность у подъезда.

Вот он, родной, валяется в кустах, будто хлам.

Крест был включён, навершие светилось грозно, но вхолостую. Я благоговейно сомкнул ладони на рукояте. Тяжелый, будто из чугуна! Поднять удалось с трудом, наконечник прочертил в воздухе багровую дугу.

Я отлично изучил управление, наблюдая за другими. Аккуратно повернул рукоять - вдруг Копьё стало лёгким, как пушинка. Остриё погасло. Так вот почему они так медленно двигаются, когда включён!

Бедный Егор. Он не тронул Алёну, принял бой. Не выдержал. Но сумел ли сразить левиафана?

После такого громадного фантома должна остаться заметная куча пепла. Я прогулялся вдоль дома туда и сюда, заглянул в подвалы и за каждый куст.

Ничего. Да и если бы он победил, звонил бы, хвастался, а не ехал в морг.

Нет, только спугнул.

Весь день я простоял у подъезда, уперев крест в землю, как подлинный средневековый страж. Иногда жевал остывшие блины, вытирая жирные пальцы о штаны. Левиафан не появлялся - я уже заметил, он куда активнее ночью. Люди косились подозрительно, но это меня мало тревожило. Алёна прошла пару раз, раздаривая веру в лучшее. Я стоял и ждал. Возвращалась домой она в одиночестве, без качка.

- Как идёт караул?

Конечно, я улыбался, окутанный счастьем.

- Враг не пройдёт! - заверил я.

Она шутливо салютовала, я ответил тем же.

Вечером народу стало больше, тащили сумки по домам, разноцветные авто выстраивались на ночёвку. Мимо проходили взрослые пары, шумно обсуждая быт, и одиночки, погруженные в себя. Я не терял бдительность.

Последние полосы солнечных лучей вытянулись до предела и погасли. Опускался вечерний сумрак. Вспыхнув, напомнили о себе уличные фонари. Последние прохожие спешили по домам, застёгивая лёгкие куртки.

Я сидел на лавке, давая ногам отдохнуть, и даже успел заскучать, когда шелест за спиной заставил вскочить и схватиться за крест.

Из подвала выползала огромная многоножка.

Он и близко не походил на рисунок, что мне показывали. Длинное, бесконечное тело свивается по-змеиному, испещрённое то ли когтями, то ли острыми ногами. Сегменты двигаются, издавая легкий треск, он меня и привлёк. Каждая нога цепляется за почву, но не оставляет следа. Свет фонаря бросает блики на серый панцирь.

Какой длинный! Тут не пятнадцать метров, а раза в два больше! Такой толстый, что едва пролезет в дверь подъезда.

Я схватился за крест, включил, тот сразу потяжелел. Я упёр его в тротуар, потому что держать на весу включённым не удавалось. Красный наконечник мерцал во тьме особенно заметно.

Чудовище замерло, заметив, и поползло в сторону, в обход, но я бросился наперерез, встал в проёме подъезда.

Ночь, тишина, только шипящие кольца. Раздумывают, прикидывают шансы.

Левиафан уже весь выполз, поднял плоскую голову повыше, как кобра. Боже мой! Каждый фасетчатый глаз - с боковое окно автомобиля, челюсти - с мою руку каждая.

Фантом остановился на расстоянии, будто уступая дорогу, предлагая выйти из подъезда. "Не за тобой я пришёл, страж" - говорили его движения.

Сколько жизней отобрано, сколько мучений человеческих! Чтобы нажрать такое туловище, понадобятся миллионы жертв. И пришло время дать потомство. Не в мою смену, людоед. Страж не покинет поста.

Я упёр нижний конец Копья Изгнания в дверной косяк. Если тварь нападёт, то наколется на него. Но как же жалко выглядит этот красный огонёк рядом с самой маткой фантомов! И Егор с его опытом не смог уничтожить чудовище.

Но задержал на день. Задержу и я. Только Копьё включено, и слабые руки от тяжести дрожат, наконечник уже дёргается, выписывая огненные восьмёрки. Левиафану подождать пару минут - и я упаду от изнурения, не смогу поднять оружие.

Сквозь алую пелену усталости я видел, что у фантома отсечено несколько передних лап и глубокая царапина поперёк брюха. Ему знаком этот крест, вот и не спешит.

Но пауза тянулась недолго. Кольца пришли в движение, тварь поползла. Голод сильнее страха.

Я стиснул зубы, чтобы не закричать. Кошмар надвигался, закрывая вид улицы. Только челюсти щёлкают всё ближе, да непослушное Копьё опускается, выскальзывает из онемевших рук.

Левиафан резко зашипел, и я последним рывком приподнял Копьё. Однако, зверь не нападал. Свиваясь кольцами, он резко дёргался, отступая. Я заметил другой крест - он торчал со спины фантома. Прежде чем я успел сообразить, резкий удар хвоста отбросил меня внутрь подъезда, а Копьё вырвало из рук - оно отлетело в темноту, позвякивая.

От удара о стену потемнело в глазах, но я быстро поднялся на четвереньки и стал шарить в пыльной темноте. Кое-как удалось нащупать оружие. За это время левиафан мог разделаться со мной десять раз, но он не нападал. Скорее по наитию я отключил крест - он стал лёгким, как полая трубка. Чтобы подняться на ноги, я опёрся на него, как на посох. Осторожно выглянул на улицу.

Зверю удалось сбросить второй крест, и теперь он валялся тут же рядом у дороги, мерцая наконечником. Из чёрной раны сочилась мгла. Но кто же ударил вторым крестом?

Мы с Ивлевым увидели друг друга одновременно. Он бегал перед левиафаном между машинами, привлекая внимание. Я и не ожидал от старика такой прыти.