Итак, агрессивность, меняя свое направление, переносится от одного объекта (этноса) на другой, более слабый. Поэтому наблюдается рост количества конфликтов на одном статусном уровне (“горизонтальные” конфликты). Но нередко агрессия направляется “вниз” – на этнические группы с более низким статусом. Тут, конечно, возникает целый ряд новых вопросов. Вот некоторые из них. а) Вся ли агрессивность фрустрированной этнической группы разряжается таким путем? б) Что же происходит тогда, когда в обществе больше нет другой этнической группы с равным или более низким статусом? Что же происходит с агрессивностью? – ведь группа фрустрирована и имеет остаточную агрессивность!

Можно предложить ряд предположений: а) часть этой агрессивности сублимируется в различных формах деятельности; б) часть ее выражается в таких формах поведения, которые мы назвали антисублимационными; в) часть же превращается во внутриэтническую агрессивность, вследствие чего наблюдается рост числа внутриэтнических конфликтов.

§ 9.14. Месть: этнические различия

Проблема этнокультурных различий по интенсивности, формам и длительности мести (отмщения, мстительной деструктивности) имеет важное значение для этнической психологии вообще, а в частности – для нашей проблемы превращения межэтнической агрессии во внутриэтническую и обратно.

Когда во время межэтнического конфликта возникает агрессия, она принимает формы мстительной разрушительности. Таков импульс человека и группы, которые вовлечены в конфликт. Но во многих случаях человек не имеет возможности удовлетворить свою потребность в мести, так как враг неприступен, нет средств для достижения цели и т. п. Акты мщения откладываются на будущее, иногда – неопределенно долго. Но ведь агрессивность у человека не исчезает совсем! Его психика перенапряжена и требует разрядки.

Одним из путей разрядки межэтнической агрессии, согласно нашей гипотезе, является ее трансформация во внутриэтническую. Но это общая идея. В реальной жизни мы имеем дело с разными видами агрессивности и агрессии. Поэтому дальнейшее более конкретное исследование следует осуществить уже дифференцированно, так как мы должны проследить за трансформациями каждого отдельного вида агрессии, возникшего в межэтническом контексте, во внутриэтническую свою разновидность (или противоположность).

Так, можно задать себе вопрос: во что превращается межэтническая мстительная разрушительность, когда она направляется на представителей своего этноса? Кого выбирает человек в качестве объектов своей агрессии? Как действуют механизмы проекции, атрибуции и другие, участие которых в этих процессах мы уже доказали?

Зависть является разновидностью разрушительной агрессивности. Она очень часто возникает между этносами. Каким образом межэтническая зависть превращается во внутриэтническую? Кого выбирает завидующий в качестве мишеней своей агрессии? Как используются механизмы проекции, атрибуции, рационализации и другие в данном конкретном случае? Чем отличается зависть от мстительности? Как они сочетаются и когда сочетаются? Ведь одно дело, когда другой человек нанес нам вред и мы хотим отомстить обидчику, и в значительной мере ситуация иная, когда другой человек добивается успехов без нанесения мне вреда, но я ему завидую и решаю мстить. За что мстят люди в подобных случаях? Как тут обстоит дело с проблемой справедливости: с принципом справедливости, с “чувством” ее наличия или отсутствия? Сохраняется ли зависть человека к другой нации за ее успехи после того, как эта разновидность агрессии преобразовалась во внутриэтническую? Трансформируется ли она полностью или частично? Может ли зависть после своих преобразований вернуться полностью в свое прежнее состояние и опять стать межэтнической агрессивностью? Если это возможно, то какие условия для ее реализации нужны? Все эти вопросы требуют (и достойны) тщательного исследования, если, конечно, мы хотим развития целого ряда аспектов этнопсихологии и теории человеческой агрессивности.

Приведем конкретный и весьма актуальный пример: в настоящее время (1997–2000 гг.) западные страны и Россия приступили к транспортировке нефти из Азербайджана. Есть планы построения новых магистралей нефтепроводов и т. п. Идет соперничество между разными странами и компаниями. Речь идет о миллиардных прибылях, которые может получить эта прикаспийская страна. Автор этих строк, как гражданин Армении, страны, которая не располагает такими богатствами, завидует этой ветви турецкого этноса и считает, что она недостойна такой судьбы, и т. п. Но я четко осознаю, что пока об этих моих мыслях и чувствах я могу только писать, а этого недостаточно: это не является для меня полнокровным мщением, которое приносило бы мне удовлетворение. Моя агрессивность не уменьшается и все время беспокоит меня. Я мысленно ищу способы компенсации бедности почвы той части родины, которую мы сумели отстоять. Одновременно не исчезает желание мести. Но за что? За их более счастливую судьбу, но также за все те преступления, которые они совершили против моего народа. Здесь положение вещей, как мы видим, сложное: другой этнос вызывает зависть своими успехами, но одновременно я переживаю агрессивность к нему как к фрустратору.

Но если мы возьмем тот случай, когда этнос Б не делал ничего плохого этносу А, но представители А завидуют представителям Б, то возникает вопрос: за что А собирается отомстить? Здесь надо использовать идеи о социальном сравнении и относительной депривации: А, сравнивая себя с Б, переживает чувство относительной депривации, т. е. разновидность фрустрации, вследствие чего у него возникает агрессивность. Как правило, эта агрессивность принимает комплексную форму зависти и мстительности. Если есть психологическая основа для мести – одно дело, если же нет – ситуация иная. В этих двух случаях, как мы полагаем, трансформированные формы агрессивности личности и групп будут различными. Общим итогом является ухудшение внутриэтнических отношений, возникновение конфликтов и агрессии, поиск “козлов отпущения” и т. п. Но в указанных двух случаях должны наблюдаться также дифференцированные результаты. Именно они и подлежат специальному исследованию.

§ 9.15. Социальные нормы и этническая агрессия

А. Социальные нормы

Норм социального поведения человека много. Но к агрессивному поведению непосредственное отношение имеют три нормы: норма взаимности, норма ответственности и норма справедливости[321].

Норма взаимности имеет в виду, что если социальный субъект А (индивид, группа) совершает определенное действие по отношению к объекту Б (индивиду, группе), то их отношения взаимны, если Б может и отвечает равноценным действием. Их действия могут быть обменом ценностями.

Норма ответственности имеет тот смысл, что каждый должен отвечать за последствия своих действий. Если, например, руководитель учреждения принимает ошибочное решение, вследствие чего учреждение теряет много времени и денег, но начинает обвинять в этом своих подчиненных, он тем самым нарушает норму ответственности.

Норма справедливости устанавливает, что в процессе социального взаимодействия каждый получает вознаграждение или наказание в соответствии с его вкладом. Когда происходит нарушение этой нормы (например, человек получает государственную награду, которую не заслужил), имеет место несправедливость. Несправедливость, т. е., нарушение норм справедливости, может иметь место при применении как положительных, так и отрицательных социальных санкций. Например, если человек нечаянно испортил дорогую вещь другого человека, то чересчур строгое наказание (например, 10 лет тюрьмы) будет несправедливым наказанием.

Эти нормы оказывают влияние на агрессию и другие формы социального поведения человека, регулируют их. Если они навязываюся человеку извне, со стороны авторитетных или власть имущих людей, имеет место внешняя социальная регуляция его поведения под угрозой наказания. Если же он усвоил эти нормы в процессе своей социализации и добровольно руководствуется ими, тогда следует говорить о саморегуляции человека. Последняя – более высокий уровень регуляции социального повеления.