Возможно, часть этих процессов проекции, атрибуции, обобщения оценок и чувств протекает подсознательно, они долго подготавливаются и могут привести к результатам, воспринимаемым как неожиданные. В этом причина того, что человек “вдруг”, как бы без причин, начинает чувствовать сильную ненависть к членам своего этноса.

Во всех случаях, чтобы ненавидеть кого-либо из своих сородичей, человек должен видеть в нем серьезные недостатки, должен терпеть из-за него какие-то неудачи, должен приписать ему дополнительные недостатки путем, например, проекции на него собственных недостатков. Он должен совершить, так сказать, негативную кристаллизацию[287].

Для того, чтобы ненавидеть представителя другой нации, проекции собственных недостатков или не нужно или же она носит другой характер: приписываются общечеловеческие недостатки, которые представляются само собой разумеющимися. Но когда мы дегуманизируем врага, то в своем представлении можем лишить его общечеловеческих положительных черт и, наоборот, “одаривать” дополнительными недостатками. Есть и другой путь: мы начинаем утверждать, что их недостатки, да, являются общечеловеческими, но даны им в значительно большей степени, чем другим, даже на уровне патологии и дегенерации. Вполне понятно, что презрение к человеку с подобными недостатками возникает без труда, а истребление такой патологии есть очищение земли с тем, чтобы для достойных людей было больше простора.

§ 9.2. Переход от межэтнической агрессии к внутриэтнической

А. Основная гипотеза

В области психологии и патопсихологии благодаря работам З. Фрейда, А. Фрейд и других психоаналитиков[288], широко известно явление переноса (трансфера) агрессии и других чувств. Из предыдущих глав настоящей книги мы уже знаем, что когда враждебность и ненависть, направленные на подлинного фрустратора, не находят прямого выхода, то связанная с этими чувствами психическая энергия ищет других путей разрядки, другие объекты приложения. Объект агрессии замещается другим и агрессия переносится на этот новый объект. Мы уже знаем также, что с помощью механизма замещения и переноса производится поиск “козлов отпущения”, на которых и происходит разрядка агрессии фрустрированной личности или группы.

Исследуя взаимосвязи межэтнической и внутриэтнической агрессии, мы обнаружили, что механизмы замещения и переноса агрессии имеют очень интересные проявления также в сфере межэтнических отношений.

Мы предлагаем следующую гипотезу: когда межэтническая агрессивность не находит выхода и не разряжается, встречая на своем пути непреодолимые преграды, тогда она меняет свое направление и нацеливается на тех людей, с которыми человек имеет непосредственные контакты. Эти новые мишени агрессии – в основном представители своего собственного этноса. Межэтническая агрессия (и агрессивность, враждебность) превращается во внутриэтническую.

Это, конечно, не означает, что в личности межэтническая агрессия совсем исчезает и она начинает переживать теплые, дружеские чувства к недавнему врагу. Эта разновидность агрессии тоже в определенной степени сохраняется в виде комплекса враждебности, презрения и ненависти и ряда других чувств. Но основной заряд первичной межэтнической агрессии, поскольку она была направлена на разрядку (иначе личность претерпела бы патологические изменения), направляется на представителей собственного этноса.

Когда это внутреннее изменение происходит не только в психике отдельных индивидов, а у значительного числа представителей этнической группы, мы уже имеем дело с качественно новым этнопсихологическим явлением, которое различным образом проявляется в различных сферах жизнедеятельности этнической общности. Мы полагаем, что в числе этих проявлений в первую очередь надо отметить следующие: а) усиление взаимного отчуждения и дегуманизации; б) усиление, активизация работы механизмов проекции и атрибуции, с помощью которых члены этноса приписывают друг другу различные отрицательные черты и качества; в) усиление тенденции эксплуатировать друг друга; г) увеличение числа насильственных преступлений. Мы полагаем, что исследование названных и целого ряда других поведенческих последствий преобразования межэтнической агрессии во внутриэтническую позволит раскрыть целую гамму социальных связей, мотиваций и чувств, которые до сих пор ускользали от внимания социальных психологов.

В частности, тенденция, отмеченная в пункте “в”, очень сильна среди мелких и средних торговцев больших многоэтнических городов, которые в основном иммигрировали в последние десятилетия из стран Латинской Америки, арабского востока, Турции, Китая, Японии и других восточных стран. Нам лично довелось наблюдать это явление в Нью-Йорке, где каждый посетитель для таких людей – потенциальный объект ограбления.

Известно, что после войны с внешними врагами, когда солдаты возвращаются домой в массовом порядке, особенно если им не удается быстро найти себе мирное занятие, наблюдается рост преступности. Имея конфликты интересов со своими соотечественниками, жизнь и честь которых они на поле боя защищали, они теперь разочаровываются в них (в чиновниках, бюрократах, мещанах), особенно в тех, кто во время войны сумел разбогатеть в основном нечестными путями. У вчерашних солдат появляется сильная ненависть к этим людям. (А что еще могли переживать те солдаты, которых в 1945 году и в последующие годы прямо с фронта или немецкого плена отправили в ГУЛАГ!). “Это и есть те люди, которых мы защищали! Но ведь они намного хуже, чем внешние враги (немцы, турки, азербайджанцы и т. п.). Эти люди тоже не имеют права жить”. А если к этому добавляются трудности, связанные с поиском работы и устройства быта, то ненависть, внешняя и внутренняя мотивация агрессивного поведения, уже готовы. Те из этих солдат, уровень морального развития которых и национальное самосознание недостаточно развиты, могут быстро пополнить ряды преступников.

Отмеченные выше явления – деперсонализация и дегуманизация своих соотечественников, отчуждение от них, приписывание им отрицательных черт и усиление взаимной эксплуатации – являются важнейшими социально-психологическими феноменами, в значительной мере определяющими психологическую атмосферу в этнической общности. Но они еще совсем не исследованы и впервые называются нами в их взаимосвязях с этнопсихологическими процессами, особенно с межэтнической и внутриэтнической агрессией.

Указанные явления появляются всегда, но процветали они в 90-е годы, во время войны в Карабахе, войны в Чечне и в других странах: за спиной сражающихся армий орудовала другая армия – армия чиновников и паразитов, которая старалась наилучшим образом воспользоваться параллельно протекающим процессом приватизации государственной собственности. В этих странах раскрыты многие крупные преступления тех лет, что свидетельствует в пользу нашей концепции. Сходные явления наблюдаются и в других странах. Были случаи ограбления той помощи, которая предназначалась самым необеспеченным слоям народа. Поскольку все такие действия создают угрозу для жизни и здоровья людей, то вполне обоснованно можно считать их агрессивными.

Таким образом, мы видели, что межэтническая агрессия действительно может преобразоваться и стать внутриэтнической. Но поскольку лежащие в их основе комплексы чувств и когнитивных (познавательных) процессов имеют различный состав (об этом мы говорили и в предыдущих главах, при рассмотрении вопроса о психологической подготовке этих двух видов агрессии), то нашу задачу мы можем переформулировать следующим образом: каким образом агрессивная установка к другому этносу преобразуется в агрессивную установку к своему этносу?

Возможно также обратное явление – преобразование агрессивной установки к своему этносу во враждебное отношение к чужому этносу, особенно к соседним народам. Об этом явлении следует говорить отдельно, поскольку оно не менее интересно и важно.

Б. Автостереотипы, гетеростереотипы и преобразования этнической агрессии

Как известно, две основные разновидности стереотипов – авто-и гетеростереотипы, имеют существенные различия. Различны не только их объекты: они имеют также структурные различия.