Вагнер (и Гитлер тоже) считал, что хотя евреи – трусливые люди и дегенеративны, они представляют большую опасность для Германии, что немецкой душе грозит большая опасность со стороны евреев, которые уже, по существу, правят Германией. Вагнер считал евреев “врагами человечества” и полагал, что если они не будут ассимилироваться, их надо будет истребить. Он мечтал о таком времени, когда евреев уже не будет. Вагнер по существу призвал истреблять евреев. Правда, он полагал, что евреи должны сами освободиться от своего “еврейства” и только тогда они могут, вместе с немцами, участвовать в спасении культуры.
Гитлер упростил идеи Вагнера и пришел к убеждению, что еврейский вопрос можно решить лишь путем полного уничтожения этого народа. И в этом он очень схож с турецкими фашистами, организовавшими геноцид армян в начале XX века. Наконец, как и Вагнер, Гитлер считал арийцев выше всех остальных рас и был убежден, что вся подлинная культура создана арийцами.
Итак, как и в случае с Р. Вагнером, и у Гитлера (и, вероятно, у многих маргинальных людей) мы наблюдаем общую закономерность: неуверенность в своем происхождении, фустрацию вследствие постоянных внутренних конфликтов и рожденную этими переживаниями сильную этнозащитную мотивацию. Они сознательно считали себя немцами, но в их этнических я-концепциях содержались противоречивые элементы. Поэтому возникшая у них этнозащитная мотивация нашла выход в защите всего этноса, с которым у этих индивидов была идентификация. Этот процесс осуществлялся с помощью механизмов вытеснения, проективной атрибуции и агрессии. Через психическую защиту всего своего этноса они, по существу, стремились решать свои личные и мучительные психологические проблемы.
Конечно, остается немало вопросов, требующих ответа. Так, в какой мере инфантилизм этих людей способствовал их развитию в качестве агрессивных расистов? Возникают ли такие же проблемы у других расовых и этнических метисов? Мы можем назвать Вагнера и Гитлера психологическими маргиналами и метисами (поскольку их биологическая метисация лишь предполагается). Но тогда возникает новый вопрос: кто агрессивнее – психологические (и сомневающиеся) метисы (гибриды) вроде Вагнера и Гитлера, или же те, кто твердо знает, что является метисом? Последний вопрос следует, конечно, исследовать специально, но мы думаем, что психологические (сомневающиеся и подозрительные) метисы более тревожны и агрессивны.
Д. Жестокость маргинала и идеология
Маргиналы вообще, находясь на пути к полной ассимиляции, отчуждены от своего этноса и не любят его. Более того, мы полагаем, что они особенно агрессивны и жестоки к тем представителям своего этноса, которые верны своему народу и не желают ассимилироваться в другой этнической или расовой среде. Отчуждение всегда вызывает презрение и/или ненависть, в лучшем случае – безразличие к судьбе “своего” этноса. Агрессивность маргиналов усиливается тогда, когда происхождение препятствует их карьере в новой среде доминирующего народа, когда соперники время от времени напоминают им об их происхождении и, дискриминируя, эксплуатируют эти сведения. Когда к этому присоединяется еще и определенная идеология, то агрессивность таких людей становится весьма активной и разрушительной.
Психологические маргиналы вроде Вагнера и Гитлера опасны тем именно, что они все время сомневаются и раздражительны, ненавидят другой этнос даже телесно и инстинктивно, “органически”; имеют расовую идеологию (ищут ее, перенимают или сами создают ее). Создавая или воспринимая идеологию авторитаризма, “объясняющую” им “суть дела”, они могут перейти к уничтожению того, что причиняет им сильное беспокойство и страдания. А если в руках таких людей оказывается большая власть, тогда они становятся крайне опасными даже для собственного народа, с которым у них, казалось бы, есть сильная положительная идентификация. Известно, например, что Гитлер и Сталин ненавидели не только чужие народы, но и свои собственные. Они охотно пожертвовали жизнью миллионов своих сородичей ради осуществления своей “исторической миссии”.
§ 8.16. Идеологическая конверсия и этнозащита
Этнозащита на уровне личности, по-видимому, становится потребностью для развивающейся личности в конце подросткового возраста и в начале периода юношества, когда, как показал Эрик Эриксон, появляется потребность в глобальной идеологии[284]. Такая идеология нужна юноше для получения ответов на все животрепещущие вопросы, которые перед ним возникают в связи с формированием его “Я” (идентичности, самосознания). Потребность в идеологии возникает под влиянием тех типичных конфликтов, которые переживаются личностями в данный период своего развития.
Но уже на данной стадии развития личности ее сложная я-концепция включает также ее этническую я-концепцию, и в связи с этим, как мы считаем, появляется потребность и в этнической (национальной) идеологии. Человеку этого возраста уже нужна вера, нужны убеждения. Поэтому возраст от 14 до 18 лет – лучшее время для “индоктринации” личности. Активные юноши сами ищут и находят себе убеждения, но большинство нуждается в помощи референтных людей.
Исследование жизни известных людей методом психоистории показывает, что изложенные подходы, опирающиеся на труды Э. Эриксона, в основном верны. Так, национальную расистскую идеологию Гитлер приобрел именно в годы юношества, отчасти путем чтения расистских публикаций, отчасти же путем переработки собственного личного опыта[285]. Этому способствовало, в частности, то, что ему было отказано в приеме в Венскую Академию искусств, а в жюри большинство составляли евреи. Развитию у молодого Гитлера агрессивного антисемитизма способствовало также его представление о том, что в смерти его матери Клары от рака груди виноват лечащий врач еврейской национальности по фамилии Блох. Сам Гитлер писал, что именно в это время в нем произошло самое большое изменение, когда-либо им пережитое: из космополита он превратился в фанатика антисемита[286]. Это было в 1908 году, когда Адольфу было 18 лет. И по другим случаям он говорил, что названное большое изменение в нем произошло тогда, когда ему шел 19-й год жизни. Последующие впечатления от войны, идеи рабочего движения 20-х годов и т. п. лишь усилили и закрепили расистские взгляды Гитлера. Именно с 1908 года, в ходе своей политико-психологической конверсии и в последующем, он начинает активно читать литературу, в том числе сочинения Рихарда Вагнера.
Как мы видели, у Гитлера было подозрение о том, что его отец был наполовину евреем, и это вызвало у него сильнейшую потребность в индивидуальной этнозащите против евреев. Защита эта принимала характер агрессивного нападения. Личными его врагами были: а) собственный отец, к которому его отношение было амбивалентным в результате неуверенности Адольфа в его расовой чистоте. У него было скрытое агрессивное отношение к отцу еще и потому, что он был крайне строгим с мальчиком и, вдобавок, у Адольфа образовался сильный Эдипов комплекс. Он даже помнил, что в трехлетнем возрасте стал свидетелем полового акта родителей, считал отца агрессором в отношении к любимой матери, но был также удивлен, что агрессия отца, по-видимому, была приятна для матери. Гитлер считал отца своим соперником в любви к матери и он, по всей видимости, не мог освободиться от Эдипова комплекса и в годы зрелости; б) личным врагом Гитлера был также доктор Блох, врач, оперировавший его мать, после чего она умерла; в) врагами были члены комиссии Венской Академии искусств, которые отвергли Гитлера и которым он клялся отомстить.
Впечатления, связанные с этими событиями и людьми, произвели в нем конверсию идеологического порядка. Но чтобы его установки к определенным индивидам еврейской национальности обобщились и стали национальной идеологией, в психике Гитлера должны были произойти дополнительные процессы: а) замещение образа матери образом матери-родины, Германии, которую “отравляют евреи” (как врач еврей, по предположению Гитлера, отравил его мать); б) замещение отдельных еврейских персонажей их этносом, еврейством вообще. В результате этих замещений (субституций) произошла замена объектов его ненависти и “свободно плавающей” агрессивности. На эти объекты были спроецированы такие черты, которые оправдали бы его чувства. Происходила проективная атрибуция мотивов, качеств и установок.
