Полезно привести ряд примеров для того, чтобы убедиться, что механизм поиска “козлов отпущения” широко распространен в качестве одного из защитных механизмов личности. У известного датского художника-карикатуриста Х. Бидструпа есть картинка, изображающая серию следующих ситуаций; начальник делает несправедливое замечание своему подчиненному. Тот не осмеливается ответить ему агрессивными действиями и, спрятав свою злость, отступает. Придя домой, он по малейшему поводу подвергает грубой агрессии жену, а она, не осмелившись ответить агрессией на агрессию мужа, выбирает в качестве жертвы своего маленького сына. Мальчик, разозлившись, дает пинка своей собачке, а злая собака со страхом и обидой в душе выбегает на улицу. В этот момент по улице идет начальник (тот самый!). Собака нападает на него и кусает в ногу. Агрессия возвращается к инициатору первого агрессивного действия. Здесь в шутливой форме описана подлинная социально-психологическая концепция и, конечно, повседневная реальность. В повседневной жизни подобных случаев – сколько угодно. И главный моральный урок состоит в том, что нельзя быть агрессивным и думать, что сам не станешь никогда объектом насилия. И что наши агрессивные действия остаются локальными событиями: они ведь по цепной реакции могут распространяться и привести к совсем неожиданным результатам и в неожиданных местах.
Поиск “козлов отпущения” широко распространен в межэтнических отношениях и в обществе вообще и является одной из причин совершения несправедливых действий. Замечено, что преследования национальных меньшинств в многонациональных государствах усиливаются и, когда народ подвергается воздействию сильных фрустраторов и стрессоров, например таких, как экономический спад, снижение зарплаты, инфляция национальной валюты, безработица, революции и вообще состояния социальной дезорганизации и т. п. Социальные психологи в первую очередь работой механизмов перенесения агрессии, замещения ее объекта в виде поиска “козла отпущения”, объясняют преследования и геноцид евреев в ряде стран, в первую очередь в Германии в 30–40-е годы XX века. Эти явления наблюдаются и в наши дни в самых разных странах. Расизм вообще – как теория и социальная практика – в значительной степени опирается на упомянутые механизмы.
Поиск “козлов отпущения” в большинстве случаев – механизм иррациональный в том смысле, что выбираемые жертвы не являются причиной (или, во всяком случае, основной причиной) фрустрации пришедших в агрессивное состояние индивидов и социальных групп. Недаром для оправдания подобных действий, которые, конечно же, не устраняют их фрустрацию и стресс, эти люди и группы создают оправдывающие свои действия идеологии, которые в основном состоят из самооправдывающих аргументов, т. е. рационализаций. Это очень широко распространенный защитный механизм, возникающий как на уровне индивидов, так и социальных групп и этносов.
От чего зависит сила агрессии, направленной на “козлов отпущения”? Психологические исследования В. Конечного и других психологов позволили выяснить, что сила агрессии обусловлена в первую очередь двумя факторами: а) агрессия интенсивна, когда жертва (“козел отпущения”) имеет сходство с подлинным фрустратором; б) агрессия сильна и агрессивные действия повторяются, когда замещающая агрессия в определенной мере приводит человека в состояние катарсиса[260], к разрядке, к “очищению души”. Иначе говоря, когда она – замещающая агрессия против новой жертвы – играет психозащитную и компенсаторную роль.
Здесь мы не считаем лишним сказать, что поиск и нахождение “козлов отпущения” и вымещение на них накопленной агрессии, по-видимому являются общими биопсихологическими явлениями. Они встречаются и у животных. Можно было бы привести примеры из этологической литературы, но поучительным является и нижеприводимая заметка: “Дели. Свидетелями необычного зрелища стали жители индийского города Тезпур, расположенного в северо-восточном штате Ассам. Среди бела дня на центральных городских улицах появился… носорог. Он доставил немало волнений прохожим, которые поспешили уступить ему дорогу и укрыться в домах. На обочинах оставались только полицейские, перед которыми была поставлена задача обеспечить беспрепятственные прогулки “гостя”. Недовольство носорога вызвали зазевавшиеся мотоциклисты и велорикши, не успевшие вовремя свернуть с пути. Отказавшись от их безуспешного преследования, зверь выместил свой гнев на мотоциклах, оставленных хозяевами у тротуаров”[261].
§ 8.14. Этническая предубежденность, замещение агрессии и вандализм
А. Этническая предубежденность, стереотипы и замещение агрессии
Говоря о переносе агрессии, особенно о такой ее разновидности, как перенос межэтнической агрессии на внутриэтническую сферу, следует учесть также индивидуальные, типологические различия личностей. Здесь мы можем использовать представления о трех типах характеров – авторитарном, демократическом и либеральном, высказывая ряд новых идей.
Как известно, еще исследователи авторитаризма[262] показали, что для успешного замещения агрессии человек должен быть этнически предубежденным. А агрессивность и этническая предубежденность, в свою очередь, требуют, чтобы человек был как можно менее рефлексивным и интроспективным, так как самонаблюдение разрушает систему вытеснения и подавления, рационализации и перемещения. Тут, конечно, можно задать вопрос о том, почему так происходит? Но здесь не место для обсуждения этого тонкого вопроса психологии личности.
Исходя из сказанного, можно высказать ряд новых идей о внутри и межэтнической агрессии и их трансформации друг в друга. Предлагаемые ниже предложения составляют гипотезу об определенных аспектах этих процессов: а) существуют различия по формам и силе этнической агрессии между названными тремя типами личностей – авторитарными, демократами и либералами; б) трансформации агрессии у этих трех типов происходят с различным уровнем готовности и по различным механизмам; в) существуют различия также в процессах перехода от межэтнической агрессии к внутриэтнической (и обратно). Можно предположить, что авторитарные люди с легкостью преобразуют свою внутриэтническую (например, внутрисемейную) агрессию в межэтническую, а обратный переход у них, по нашему мнению, затруднен (мешают внутриэтнический конвенционализм и патриотизм). У демократов и либералов, по-видимому, преобладает обратная тенденция: не будучи этнически предубежденными людьми, они с готовностью преобразуют свою межэтническую агрессию во внутриэтническую; г) очень интересные новые пласты нашей проблемы можно найти, если учесть влияние самонаблюдения на процессы психической защиты. Согласно уже выдвинутой нами идее, в процессе преобразования межэтнической агрессии во внутриэтническую значительную роль играют механизмы атрибуции и проекции, которые закрепляются (усиливаются) другими механизмами (например, рационализацией, механизмом формирования обратной реакции и т. п.).
Поскольку авторитарные и демократические личности различаются по этим механизмам, можно сделать вывод, что наша основная гипотеза о роли атрибуции (различных ее видов) должна быть конкретизирована для различных типов людей. Атрибуции авторитарной личности не совсем такие, как атрибуции демократа или либерала. Кроме того, межэтническая агрессия у каждого из этих типов частично превращается во внутриэтническую агрессию, но конкретные разновидности этой преобразованной агрессии различны. Так, если авторитарная личность, совершая насилие, реализует типично авторитарную агрессию в процессе авторитарного подчинения или стремления к власти, то агрессивность демократа может выражаться сублимированно, в виде творческой активности, помощи пострадавшим и т. п.
Б. Этнические стереотипы и выбор “козлов отпущения”
Какова мотивация поиска “козлов отпущения” – мы уже знаем. Но нам предстоит обсудить вопрос о том, чем определяется направленность этого поиска?
Уже из предыдущего обсуждения можно сделать вывод о том, что в некоторых социальных ситуациях направляющим такой поиск фактором является предубежденность против каких-либо лиц или социальных и этнических групп. Предубеждение, как мы уже знаем из работ Гордона Олпорта, является социальным стереотипом, содержащим ряд категорических утверждений об определенных лицах или группах. Эти утверждения (в большинстве своем негативные, неблагоприятные) являются недостаточно обоснованными обобщениями об этнических группах, женщинах, представителях различных специальностей и т. п.
