Сходное усиление преступности наблюдается и в других случаях, в различных странах, в те периоды, когда начинается урегулирование межэтнических конфликтов путем мирных переговоров. Подобные факты показывают справедливость еще одного психологического вывода исследователей: наличие оружия в руках людей усиливает их агрессивность и толкает на незаконные действия.
В. Чрезмерность агрессивной этнической самозащиты
Исследование межэтнических конфликтов в Закавказье и на Северном Кавказе, а также в Югославии, показывает, что в этих и других случаях очень часто используется чрезмерная агрессия, которая уже не только не выполняет нормальную защитно-адаптивную функцию, но и принимает дезадаптивный и патологический характер. Отметим несколько признаков патологических агрессивных межэтнических реакций: а) перенос агрессии на мирных, беззащитных людей. События в Сумгаите и Баку и в целом ряде других населенных пунктов Азербайджана с 1988 по 1990 гг., чеченский рейд на г. Буденновск в июне 1995 года, террор косовских албанцев против мирного сербского населения, террористические акты в России в 1999 году – доказательства того, что межэтническая агрессия в этих случаях принимала иррациональный и патологический характер; б) дезадаптивная межэтническая агрессия принимает форму садистических действий, нередко – массового характера, как это имело место в указанных выше случаях. В целом самое иррациональное проявление межэтнической агрессии – геноцид; в) дезадаптивными являются также случаи вандализма, под которым здесь мы понимаем уничтожение конфликтующими сторонами культурных и материальных ценностей друг друга; г) еще одним очень серьезным проявлением патологической межэтнической агрессии является то, что она не только частично превращается во внутриэтническую форму, как мы показали выше, но и принимает вид внутриэтнического террора, последовательного поиска шпионов и предателей, в ходе которого погибает много невинных людей. При иррациональной этнической агрессивной защите поиск “козлов отпущения” производится не только в среде враждебного этноса (в лице его незащищенных членов – детей, женщин, стариков), но и внутри своего этноса.
Межэтнические конфликты и порождаемая ими агрессия принимают особенно крайние и разрушительные формы тогда, когда к этническим различиям присоединяются расовые и религиозные различия, а также соответствующие идеологии и нормы регулирования поведения людей. Сколько бы политики ни говорили о том, что этнические конфликты не являются религиозными, конфессиональные элементы в них всегда присутствуют, иногда становясь главными факторами, порождающими конфликт. Более того, в ходе конфликтов происходят процессы религиозного возрождения и регрессии: этносы как бы нарочно воспроизводят и практикуют те аспекты своей культуры, которые способны еще больше усиливать этноцентризм и религиозные различия и обострить конфликт. Вследствие религиозной и этнической регрессии в прошлое психологические основы противостояния этносов еще больше укрепляются.
§ 8.10. МА и ВА и техника разрешения конфликтов
Наши представления о механизмах превращения межэтнической агрессии во внутриэтническую можно использовать в практических целях – для смягчения или разрешения межэтнических конфликтов. Такая уверенность вызвана тем, что, независимо от мнения ряда специалистов в области конфликтологии, наряду с другими методами предлагается следующий: для разрешения межэтнического конфликта следует создать внутриэтнический конфликт. Когда внутренний конфликт усиливается, для межэтнического конфликта не остается ни времени, ни сил[252].
К сожалению, описание этого “механизма” остается на таком макроуровне. Между тем дело не столько в силах и времени, сколько в следующем: а) межэтнический конфликт на личностном и групповом (этническом) уровнях вызывает действие ряда защитных и других психологических механизмов; б) когда одновременно с внешним возникает и внутренний конфликт, то часть этих механизмов преобразовывается для того, чтобы обеспечить защиту на новом, внутреннем фронте; в) вот здесь и происходит преобразование межэтнической агрессивности во внутриэтническую.
Происходит, на наш взгляд, не просто изменение направления действия защитных механизмов, а их значительное преобразование по крайней мере по следующим причинам: а) поскольку объект агрессии уже другой; б) так как мотивация психологической самозащиты не может быть в точности такой же, как при защите против другого этноса.
Доказательством этих утверждений может служить, например, следующее: если агрессивность во время войны с другим народом проявляется на поле боя и в дискредитирующих врага разговорах и выступлениях, в пропагандистских материалах, то при внутриэтническом конфликте – уже в различных видах ссор, преступлений и т. п. Здесь уже этнические символы противника – члена своего этноса – редко становятся объектами дискредитации, так как они большей частью – и свои символы. Психологическая разница между этими двумя случаями очень велика.
Точно так же можно было бы проследить за преобразованием механизмов проекции, атрибуции, рационализации, регрессии и других в процессе перехода из межэтнической сферы отношений во внутриэтническую. Это очень интересная область исследований. (См. следующую главу настоящей книги).
§ 8.11. Когнитивный диссонанс и этническая агрессия
Представленные в наших гипотезах и их обоснованиях идеи можно еще больше расширить и в других направлениях. Для этого здесь предварительно сформулируем ряд новых задач.
Какую роль играет уже известный нам феномен когнитивного диссонанса[253] в процессах преобразования межэтнической агрессии во внутриэтническую (и обратно)? Мы имеем в виду, в частности, такие внутренние противоречия и диссонансы, которые возникают между следующими типами когнитивных единиц (“когниций”): а) “Я-немец”; б) “Я ненавижу немцев”. Очевидно, что эти два суждения диссонансны. Если у человека на уровне сознания актуализированы подобные пары утверждений, то он будет переживать психофизиологическое напряжение, неприятные чувства, недовольство собой, стремление освободиться от такого состояния.
Такой диссонанс переживал к концу Второй мировой войны и своей карьеры немецкий диктатор Адольф Гитлер. Считая себя Мессией, родившимся для спасения немцев от евреев и западной демократии и обеспечения для них мирового господства, Гитлер пришел к выводу, что немцы недостойны такого лидера, как он. Об этом он говорил открыто[254].
В зависимости от того, удается ли человеку освободиться от такого диссонанса (если да, то каким из возможных путей), последствия для него и для его этноса будут различными.
Согласно теории Л. Фестингера, как мы помним, подобный диссонанс можно смягчить или устранить одним из следующих путей: 1) путем ослабления ненависти и усилением другого полюса амбивалентной установки – любви или симпатии. Тогда возникнет новая пара: “Я-немец”, “Я люблю немцев”. Это уже консоннантные когниции; 2) или меняется первый элемент пары диссонантных утверждений и человек отказывается от своей национальной принадлежности. Хотя и редко, но такое тоже бывает: об этом мы уже говорили в главах, посвященных маргинальности и ассимиляции.
§ 8.12. Этническая агрессия, прочность и развал ранжированных полиэтнических обществ
Мы уже видели, что между ранжированными и неранжированными полиэтническими обществами существуют определенные различия. Одно из них следующее: в ранжированных обществах этнические группы знают свое место в иерархии этносов и своими действиями адаптируются к своему статусу. Между этносами с различными статусами существует определенное взаимопонимание относительно того, какое место каждая группа занимает, как должны вести себя их представители в различных ситуациях взаимодействия и т. п. Существует также определенное согласие о способностях, нравах и обязанностях этносов и не все вопросы решаются путем конфликтов и насилия. Во многих обществах эти ролевые ожидания регулируются не только гражданскими институтами, но и религиозными. Церковь может требовать подчинения своему положению и, в ответ на лояльность, получают определенные блага и гарантии безопасности. Адаптация этнических групп к своему низкому положению в обществе формирует у их представителей определенные черты характера, которые, в свою очередь, закрепляют их статус: бунты становятся исключениями.
