Этноцентризм – одна из основ межэтнической агрессии. Как этнопсихологическое и социально-психологическое явление, этноцентризм имеет свои корни в психологии индивида. Г. Тэджфил показал, что эти корни сводятся к стремлению индивида иметь положительную я-концепцию и самоуважение. Другой известный социальный психолог, Роджер Браун, отметил, что данная человеческая потребность исходит из таких глубин, что трудно вообразить ее отсутствие у кого-либо, кем бы он ни был[247].
Конкретизируя данный подход, мы можем сказать, что человек, отличающийся крайним этноцентризмом, должен отличаться также нарциссизмом, а нарциссизм всегда сочетается с агрессивностью и нетолерантностью к критике, к попыткам людей как-то влиять на поведение и взгляды такого человека. Итак, здесь нами предлагается концепция (в виде гипотезы), которая сводится к следующим утверждениям: 1) существует не только индивидуальный, но и групповой нарциссизм, и эта разновидность нарциссизма занимает заметное место в этноцентризме. Можно сказать, что отличающаяся значительным этноцентризмом группа очень любит и высоко ценит себя, считает, что другие народы должны служить ей и что она пришла в мир для осуществления особой миссии; 2) индивид-нарцисс всегда сверхагрессивен, нетерпим к фрустрациям, особенно к тем, которые затрагивают его положительную я-концепцию. Он не терпит критику в свой адрес. Это утверждение доказано, например, в области политической психологии на примере политических деятелей-нарциссов[248]; 3) отсюда – очень важный вывод для этнопсихологии: существуют этносы-нарциссы, и такие этносы сверхагрессивны. Сверхагрессивными в определенные периоды своей жизни бывают различные этносы, но между этносами по нарцистической агрессивности, по-видимому, существуют устойчивые различия. Так, идеология национал-социализма, представленная в книге А. Гитлера “Моя борьба”, является нарцистической на двух уровнях: а) на уровне индивида – самого Гитлера, который считал себя “Мессией; б) на уровне всего немецкого зтноса. Доказательством этих утверждений является то, что идеи Гитлера об избранности и особой миссии немецкого народа, о его особых правах порабощать и эксплуатировать другие народы, были быстро восприняты большинством немцев и стали для них руководством к действию. Народная психика была готова и нацистская идеология стала общенародной[249]: 4) нарциссизм этноса может быть реактивным, т. е. следствием его дискриминации и других фрустраций, ответом на эти факторы. В таком случае этнос, усиливая свой нарциссизм, компенсирует свои потери и оскорбления и тем самым, особенно с помощью сцепленной с нарциссизмом агрессией, осуществляет психологическую самозащиту. Но это не единственный путь развития этнического нарциссизма. Доминирующее положение этноса в обществе или на международной арене тоже может порождать черты нарциссизма, выражениями которого можно считать чувство вседозволенности, стремление унижать другие народы и поучать их тому, как надо жить и т. п. Подобные черты этнического или национального поведения в настоящее время заметны у американцев, англичан, немцев и некоторых других народов. Подобное поведение чревато новыми конфликтами.
Групповой и этнический, а также семейный и клановый, нарциссизм, особенно его этнозащитные аспекты, требуют новых исследований. Можно предположить, что этнический нарциссизм как на индивидуальном, так и на групповом уровнях связан с авторитаризмом. Этот наш “намек” указывает на один из возможных путей дальнейшего исследования этнического нарциссизма.
§ 8.9. Превращения межэтнической агрессии и адаптация
Является ли превращение межэтнической агрессии (МА) во внутриэтническую (ВА) адаптивным процессом? К каким последствиям приводит такое преобразование? Рассмотрим несколько новых аспектов этой проблемы уже с позиций развиваемой в данной главе теории этнической психологической самозащиты.
А. Усиление внутриэтнической агрессии и опасность дегенерации
Начнем наше обсуждение с одного утверждения К. Лоренца, касающегося межвидовой агрессии. Этот исследователь утверждает, что когда у определенного вида животных нет сильных соперников, вся его агрессия направляется во внутрь, вследствие чего вид приобретает отрицательные черты[250].
Мы считаем, что данное утверждение верно не только для видов животных, но и для различных отрядов человечества – этносов. Например, поскольку в Америке существовали этносы с высокоразвитой культурой (например, племенной союз инков), которые пришли к упадку еще до завоевания материка европейцами, то можно предложить следующую гипотезу: одной из важнейших причин их упадка – отсутствие более или менее сильных внешних врагов, вследствие чего инки использовали всю свою агрессивность во внутриэтнической сфере. Они стали такими сильными, что уже не оставили вокруг себя достойных по военной мощи противников. Их агрессивность уже не находила для себя внешних объектов приложения и повернулась своим вектором во внутрь их общества и государства. Мы полагаем, что перед сходной опасностью могут оказаться и современные сверхдержавы, моральная деградация которых уже началась (увеличение числа насильственных преступлений и антисублимационных форм поведения – тому убедительное доказательство).
Еще одна гипотеза, предлагаемая нами, сводится к следующему: сходные результаты (насилие, моральная деградация т. п.) получаются и в тех случаях, когда нация фрустрирована, агрессивна, но из-за военно-политической слабости лишена возможности разрядить свою межэтническую агрессивность в конфликтах с другими народами. И в этом случае неизжитая межэтническая агрессия частично превращается во внутриэтническую, которая в ходе различных трансформаций и поведенческого выражения приводит к целому ряду отрицательных явлений и формированию соответствующих черт этноса.
Длительное существование в таких условиях приводит к закреплению в структуре этнического характера целого ряда отрицательных черт: повышенной агрессивности, тревожности, трусости, подозрительности, ослабления способности сплачиваться перед лицом внешних врагов, нравственной относительности и т. п. Могут появляться также устойчивые психосоматические нарушения и болезни общеэтнического характера, особенно у тех этносов, у которых традиционная мораль и религия запрещают когнитивные выражения внутриэтнической агрессии, требуя ее вытеснения и подавления. В подобных случаях в этом обществе получают распространение такие формы саморазрушения, как алкоголизм, наркомания, садомазохизм и другие. Это иррациональное отношение к себе, самоагрессия, таящая в себе опасность гибели этноса и его государственности.
Б. Превращение межэтнической агрессии в уголовщину
Превращение межэтнической агрессии (МА) во внутриэтническую (ВА) приводит, как мы сказали, к ряду отрицательных последствий внутри этноса, из которых специальный интерес представляет усиление уголовной преступности, в частности – роста тех видов преступлений, которые совершаются с применением насилия.
Много примеров, подтверждающих эту точку зрения, предоставляют нам события, развернувшиеся в первые годы так называемой “горбачевской перестройки” в СССР, и особенно те, которые имели место и до сих пор продолжаются на этом пространстве, как внутри России, так и между новыми независимыми государствами в 90-е годы XX века. Приводимые ниже отрывки из одной публикации[251] предоставляют нам убедительные доказательства правильности развиваемых здесь идей.
“Сводки МВД Чеченской республики подтверждают, что дестабилизация обстановки в республике вызвана не политическими причинами – просто нарастает преступный беспредел. “Резкий всплеск преступлений, в том числе тяжких, произошел после начала переговорного процесса”,– заявил “Известиям” начальник штаба МВД ЧР Ахмед Дакаев”. Здесь очень интересно то, что рост числа преступлений начинается сразу же после начала переговоров, т. е. тогда, когда стало нецелесообразно и невозможно использовать межэтническую агрессию по прямому назначению.
Внутриэтническая агрессия получает простор для свободного выражения в обстановке страха. “Сложилась ситуация, – пишет тот же автор, – когда люди боятся обращаться в милицию – заявления о разбойных нападениях, если и поступают в органы МВД, то только на вторые или третьи сутки. Сегодня из 94 разбойных нападений в Грозном раскрыты только два”. Затем приводится долгий список ограблений, часто совершаемых с применением оружия и взятием заложников.
