Механизм идентификации, как способ этнической самозащиты, действует как на индивидуальном уровне (этнофорами), так и на уровне различных подгрупп этноса и, наконец, на общеэтническом уровне. Функционирование на всех этих уровнях, по-видимому, свойственно всем этнозащитным механизмам и хотя бы некоторым комплексам и стратегиям.

На уровне индивидов идентификация может действовать, например, следующим образом: молодые люди отождествляют себя с национальными героями и стараются действовать как они. Идентификация приводит к подражанию, которое является мощным средством сохранения целостности этноса. Расширив эту проблему мы можем сказать, что идентификация членов этноса со своими национальными символами, в числе которых – национальные герои прошлого и настоящего – является эффективным механизмом защиты этноса и одним из условий его развития и самоутверждения в мире. Психологическое отождествление членов этноса друг с другом и со всем этносом приводит к единству образа мышления и действий, к их взаимной эмпатии, готовности взаимовыручки.

Роль идентификации, как этнозащитного механизма, можно продемонстрировать как историческими и повседневными примерами, так и результатами специальных психологических исследований.

Б. Идентификация, когнитивный диссонанс и отчуждение

По итогам значительной части социально-психологических экспериментов, проведенных Эллиотом Аронсоном и другими, мы знаем, что чем с большими трудностями связано членство индивида в группе (ритуалы инициации и другие преграды), тем выше оценивает индивид значимость для себя группы и ее деятельности. А когда мы без труда становимся членами социальной группы, то наши оценки бывают невысокими. Эта закономерность считается установленной[161].

Эту закономерность, а также наши знания о когнитивном диссонансе, можно использовать для исследования ряда проблем этнопсихологии. Дело в том, что каждый индивид (с немногими исключениями) становится членом своего этноса независимо от своей воли, по рождению, без приложения усилий и преодоления трудностей. А поскольку это так, то в случае этнического членства упомянутая закономерность здесь действовать не будет. Наоборот, может иметь место тенденция недооценки своего этноса и его значения в своей жизнедеятельности. Правда, есть целый ряд конъюнктивных механизмов: связь с предками и родителями, первые импринтинги на образы родины и т. п., но мы не должны недооценивать тот факт, что каждый из нас становится членом своего этноса без приложения каких-либо усилий. Усилия нередко требуются для того, чтобы остаться членом этноса, но это уже другой вопрос.

Если это так, то этническая социализация индивидов и обеспечение их психологической идентификации с этносом – не такие уж легкие задачи, как может показаться с первого взгляда. Для достижения этой цели как индивид, так и агенты этнической социализации (индивиды и группы) должны преодолеть тенденцию недооценки того, что легко приобретается. Эта тенденция – центробежная сила и в определенных условиях может дать о себе знать с отрицательными для этноса последствиями. Два таких случая мы можем отметить сразу же: а) когда данная этническая группа завоевана со стороны более мощных врагов, подавлена и дискредитирована; б) когда она еще не достигла заметных успехов в области культуры, науки и технологий.

Доказать эти утверждения нетрудно. Как только нация попадает в зависимость от завоевателя и условия жизни становятся трудными и унизительными, начинается исход населения, эмиграция. XX век богат такими событиями и исторических фактов очень много. Достаточно ознакомиться только с данными о перемещении народов бывшего СССР начиная с конца 80-х годов, чтобы убедиться в этом.

И когда кто-либо, покинувший свою родину, с большими трудностями получает гражданство другой страны, то его идентификация с этой страной и ее народом может стать более глубокой, чем его психологические и иные связи с прежней родиной. Это явление неофитов: такие люди значительно более преданы новой группе, чем ее старые члены.

Проблема эта не только познавательная, но и практическая и весьма актуальна для Армении и армянской диаспоры, поскольку в течение почти 10 лет из Армении в страны Европы, США, Россию и другие регионы мира уехало, по официальным данным, около 800 тысяч человек. Они потеряли то, что ими было приобретено без приложения усилий. Часть этих людей утверждает, что вернется, но приводимые ими аргументы показывают, что они плохо представляют себе те психологические изменения, которые произойдут в них в новой этносоциальной среде.

Знание механизмов идентификации, когнитивного диссонанса и тех адаптивных процессов, которые следуют за ними, позволяет нам понять ряд процессов, которые имеют место до ухода индивида из своего этноса и родины, непосредственно перед уходом, сразу после появления в новой среде, а также в последующие месяцы и годы. Это процессы ассимиляции в новой этоносоциальной среде, сопровождающиеся углублением отчуждения от своего этноса. Закономерности и этапы ассимиляции нами подробно рассмотрены в отдельной книге[162], материал которой полностью следует иметь в виду и при обсуждении проблем этнической самозащиты. Ряд вопросов, связанных с этнической самозащитой маргинальных людей и этнических групп мы исследуем в следующем параграфе.

В. Этноцентризм и психологическая самозащита

Этноцентризм, как сложная система представлений, оценок и чувств, является сильным и эффективным защитным комплексом. Этноцентризм позволяет этносам долгое время оставаться психологически четко разграниченными даже при активном экономическом взаимодействии. Но тогда возникает вопрос: каким образом ассимилируются такие этнические группы, которые в начале отличаются сильно выраженным этноцентризмом?

Оказывается, когда между этническими группами устанавливаются взаимоотношения, их этноцентризм постепенно идет на убыль и между их членами со временем возникает чувство общности. Речь идет о том случае, когда этносы взаимодействуют в пределах одного многоэтнического общества. При этом, по-видимому, играют роль общечеловеческие ценности, моральные принципы и нормы, случаи личной дружбы между членами разных этносов и другие факторы.

Но поскольку вначале все были этноцентричными и считали чужаков неприятными существами, то казалось более вероятным, что они постараются держаться подальше друг от друга или же начнут конфликтовать. Конечно, есть и немало таких случаев, но, по-видимому, преобладающими являются противоположные тенденции: стремление к сближению, как будто люди идут против собственных желаний. Почему так происходит? Почему этноцентризм не обеспечивает психологическую самозащиту и надежную взаимную изоляцию этносов? Здесь пока не все ясно. Но ясно также, что тут перед нами один из самых интересных случаев провала этнической самозащиты, чреватого серьезными, иногда катастрофическими последствиями для одной или обоих взаимодействующих этнических групп. В следующих главах мы рассмотрим и другие случаи провала этнической самозащиты.

Г. Сверх-я, беспризорность и этническая психика

Из психоанализа, а затем и из других исследований социализации стало известно, что когда ребенок растет без родителей, его Сверх-я, т. е. внутренняя моральная система, не формируется полностью. У него не развивается моральный самоконтроль, наблюдаются различные личностные недостатки[163]. Это явление можно назвать моральной беспризорностью личности.

Но мы полагаем, что сходное явление имеет место и на уровне этносов. Считаем уместным предложить следующую гипотезу: когда у индивида отсутствует психологическая идентификация с каким-либо этносом, у него не формируется более или менее четкая этническая я-концепция, а в ее составе – этническое Сверх-я. Вследствие этого развитие личности сильно страдает. Такого человека можно назвать этническим беспризорным. Поэтому для здоровья и целостности личности лучше, когда она ассимилируется, чем то состояние “подвешенности”, когда она не является членом ни одного этноса. Именно в таком психологически опасном состоянии находятся маргинальные личности.