Все эти механизмы и процессы продолжают действовать и в дальнейшем – как в ходе “справедливого наказания” жертвы, так и после этого; агрессор получает все новые факты и “свидетельства” о “подлости” жертвы, которая еще осмеливается оказать сопротивление “справедливым действиям” господствующей “благородной” нации.
Существование устойчивого отрицательного образа угнетенного этноса представляет большую опасность для него по нескольким причинам: 1) этот образ может стать психологической основой для будущих агрессивных действий против него; 2) он может частично приниматься членами самого угнетенного этноса, стать частью их самосознания, порождая комплекс неполноценности. Вследствие этого угнетенные народы могут считать, что заслуживают то оскорбительное положение, в котором находятся. Это их “доля”, “бог так предрешил” и т. п. Такой фатализм губителен для народа.
Фактически обвинение жертвы как механизм, используемый господствующей нацией, и его последствия в виде комплекса неполноценности и фатализма угнетенных народов, являются психологическими предпосылками их геноцида.
Идея существования механизма обвинения жертвы в общественных науках и в психологии явно или неявно бытует уже несколько десятилетий. Так, еще в 1944 году известный шведский экономист Гуннар Мюрдаль опубликовал книгу под заголовком “Американская дилемма”[97], в которой высказал мысль, что плачевное состояние угнетенной группы – это ответственность доминирующего большинства. Это проблема не столько черных, сколько белых. И вообще, за возникающие социальные проблемы в конце концов ответственны те этнические группы общества, которые пользуются властью и экономическими ресурсами. Поскольку в США, среди белых американцев англосаксонского происхождения, широко распространена точка зрения, согласно которой негры сами виноваты в своих трудностях, ибо они, мол, ленивы, не могут получить образование (не любят учиться), агрессивны, гиперсексуальны и т. п., то мысль Г. Мюрдаля ясна: не обвиняйте жертву, виноваты вы – господствующие. За созданные ими же проблемы доминирующие группы обычно обвиняют своих же жертв, угнетенных. “Обвинение жертвы” – широко распространенное явление во всех человеческих отношениях, в том числе и во взаимоотношениях этносов. В настоящее время это явление уже привлекает к себе внимание многих психологов, а У. Райан даже написал об этом целую книгу[98]. Мы же предложили ряд новых идей о том, каким образом это явление выступает у господствующих этносов в качестве их этнозащитного механизма. Выскажем еще ряд соображений, которые помогут дальше развивать научные представления об этом интересном явлении.
Во-первых, исходя из того, что уже сказано о механизме обвинения жертвы как средства этнической самозащиты господствующих и агрессивных этносов, можно развить частную теорию о самозащите таких этносов и о том, каким образом систематическое использование этого и связанных с ним механизмов влияет на структуру этнического характера. Это чрезвычайно интересный вопрос. Поскольку механизм обвинения жертвы фактически является патологизированной формой самооправдания, оно может приостановить моральное созревание нации, ее эмпатических способностей. Народы метрополий, как мы предполагаем, должны страдать определенными чертами морально-психической незрелости, если судить о них по шкале Л. Кольберга. Эти народы плохо понимают тех, кто страдает, но зато неплохо понимают себе подобных. Они становятся чрезмерно жестокими к тем, кто отличается от них, кто слаб и страдает, кто с ними не согласен в более или менее важных вопросах.
Вообще парадокс: защищать демократию, убивая мирных жителей. Но ведь это же арабы и сербы, а не белые американцы!
Вернувшись к психологическим аспектам проблемы, можно предложить также следующее: явление “обвинения жертвы” следует рассмотреть в контексте более широкой проблематики виктимологии, комплексной науки о жертвах, и в связи также с проблемами этнопсихологии. Здесь открываются большие возможности междисциплинарных исследований.
§ 3.10. Этническая специфичность атрибутивиых процессов
Хотя атрибуция – общечеловеческое явление, можно предположить, что она имеет этническую специфичность. Речь идет о том, что, по-видимому, русский, француз, немец и представители других национальностей осуществляют атрибуции неодинаково; предпочитают различные виды атрибуций; склонны по-разному сочетать различные виды этого психологического механизма (например, внутренние и внешние, каузальные и атрибуции черт и другие); склонны по-разному сочетать атрибуции с другими адаптивными механизмами и т. п.
Эти этнические различия зависят: 1) от различий культур этносов; 2) от различий их истории развития; 3) от различий их теперешнего статуса в межэтнических отношениях.
Например, вряд ли можно сомневаться в том, что атрибуции господствующих и подчиненных этносов не могут быть одинаковыми. Поскольку здесь мы говорим об этнозащитной функции атрибуции, то ясно, что поскольку различны их фрустрации, должны наблюдаться различия и в их атрибуциях (а также в остальных защитных механизмах). Мы знаем, например, что агрессивность преследуемых этносов выражается не так, как агрессивность господствующих этносов. Если, скажем, подчиненный этнос создает агрессивные анекдоты о господствующем этносе, то господствующий этнос может применять физическую агрессию. Агрессивные действия могут сочетаться с агрессивными атрибуциями.
Очевидно, что эти идеи можно конкретизировать на основе сравнительных этнопсихологических исследований. Следует выяснить, каким образом используются атрибуции при одинаковых фрустрациях. Или когда два этноса, конфликтуя, фрустрируют друг друга, каким образом они осуществляют психологическую самозащиту? При обсуждении данного вопроса следует иметь в виду, что ситуация конфликта актуально (здесь и сейчас) неодинакова для каждой из сторон. Она другая и для незаинтересованного “объективного” наблюдателя. Поэтому стороны конфликта и посредник видят различные проблемные ситуации.
§ 3.11. Атрибуция и дегуманизация
Что такое дегуманизация? Это то явление, когда другого (чаще всего – представителя другого этноса): 1) считают лишенным положительных человеческих черт; 2) приписывают отрицательные черты; 3) когда на него проецируют собственные отрицательные черты; 4) приписывают “нечеловеческие”, животные и преступные мотивы и действия; 5) и когда создают о нем систему отрицательных стереотипов. Как мы видим, дегуманизация осуществляется в основном с помощью процессов атрибуции и проекции.
Проблема, которая здесь занимает нас, следующая: в каких условиях дегуманизация одним этносом другого бывает более полной, глубокой и устойчивой. Хотя история дает нам много свидетельств того, что и этносы, живущие долгое время по соседству, могут враждовать между собой и даже уничтожать друг друга, тем не менее мы считаем возможным выдвинуть гипотезу, сводящуюся к следующим утверждениям: 1) дегуманизация тем полнее и успешнее, чем меньше непосредственных контактов между этносами; 2) увеличение пространственной удаленности тоже увеличивает вероятность взаимной дегуманизации этносов; 3) следовательно, конфликты, возникающие между этносами, до этого жившими очень далеко друг от друга, бывают более острыми и разрушительными, чем конфликты непосредственных соседей; 4) Чем полнее дегуманизация, тем сильнее взаимные ненависть и агрессия этносов.
Можно найти целый ряд исторических фактов, доказывающих справедливость этой гипотезы: 1) отношение руководства Германии к армянам и оказание помощи Турции в организации и осуществлении геноцида армян 1915–1923 годов[99]; 2) планы и распоряжения руководства гитлеровской Германии об уничтожении евреев, славян и других народов, осуществление геноцида этих народов силами гестаповцев и предателей из числа народов-жертв, при поддержке немецкого народа[100].
А теперь приведем интересный пример из истории этногенеза русского народа. Согласно источникам[101], русские (россы) были этнической группой, живущей на южных прибрежных районах Балтийского моря. Неизвестно, к какой языковой группе или суперэтносу принадлежали россы. Есть несколько предположений, одно из которых утверждает, будто они были германским этносом, но враждовали с кельтами и часто вели войны против них. В IХ веке по неизвестным причинам они покидают свою этническую родину и переселяются в равнинные места, простирающиеся севернее Понта Эвксинского (Черного моря). Они завоевывают Киев, даже идут походом на Византию. В 852 году они овладевают принадлежащим славянам городом Киевом, здесь создают свое государство и начинают ассимилироваться со славянами.
