- Не все сразу, - сказал полупроводник Миша. Когда-то он потерял голову от любви и почти всю верхнюю часть тела, пришлось найти работу, где обладать ими не требуется.

- У вас какое гражданство - телепатически спросил он Чудогорохова., и Герман перевернулся на другой бок.

- Как я тут очутился? - зевнул он, впервые столкнувшись с силой спонтанных мутаций Юлия Павловича, но ему не ответили - на столике одиноко лежал бланк миграционной карты для заполнения и сухая куриная косточка. Окно в купе было открыто - полупроводник Миша, пытаясь разбудить Германа, вдруг проникся таким отвращением к своему полусуществованию, что решил свести счеты с жизнью и выпрыгнуть из окна, но в этот момент его позвали из соседнего купе, где не было одеял, он заговорился там с какой-то теткой и о самоубийстве не вспоминал до самого вечера. А вечером он сделал из бельевой веревки петлю, но ему нечем было оплакать тот факт, что ему нечего туда засунуть. Тогда он решил растворить себя в кислоте. Пошел на кухню, порылся в холожильнике, кислоты нашел не больше трехсот микрограмм и решил решить этот вопрос в другой раз.

На выходные Полумихаил возжелал съездить в лес, проведать болото. А на болоте как всегда - Мамлеев.

Косой задул паровоз Полумихаилу прямо в легкие, потому что Полумихаил был полупроводником паровоза.

- Хорош выебываться, - попросил Мамлеев, а Полумихаил материализовался в Михаила совершенно случайно, не потому что Мамлеев попросил, а потому что точно такая же мысль ему самому пришла в голову, а Мамлеев ее просто озвучил. А если мысль пришла в голову, значит голова есть и не надо делать вид, что ее нет.

Медведь почесал затылок.

- Хуево это, кролик, когда в твоей голове одни опилки.

- Не беда, Пых, - Мамлеев начертал лапой в воздухе нечто по его мнению ВДОХНОВЛЯЮЩЕЕ и ПОЗИТИВНОЕ..- Главное, что у тебя есть друзья. А вон и братец Лис с шишками идет.

- Привет, братцы-кролики, - сказал Ярослов. - А почему вы в столь суровую погоду торчите здесь среди сугробов в лесу вместо того, чтоб греть свои изнеженные телеса в московских квартирах?

- Потому что сегодня особенная ночь. Если сегодня устроить гомосексуальную оргию, то есть шанс вспомнить, кто мы такие, и выйти из астральной наёбки, потому что перемена подходит к концу.

- Астральная наёбка, точно!

- Прикиньте, я себя взаправду зайцем почувствовал.

- А ты в первый раз за Мамлеева играл, что ли?

- Нет, конечно, просто уже забыл, как это- ты сам если речкой первую пару тысяч лет пробудешь, как я, тоже не сразу все эти мамлеевские темы вспомнишь.

- Так, дети, тихо! Давайте забудем о своих играх до следующей перемены и займемся действительно важными вещами. Следующая перемена, давайте откроем И-Изин, будет определена гексограммой 61, "Срединное доверие", что это значит, вам придется узнать на своей шкуре, а сейчас, я вас умоляю, ну давайте уже займемся наукой...

Виртуальная игра, где есть место всему - это и квест, и бродилка, и стрелялка, и шахматы, и домино в одном флаконе, тут и религия, и карты Таро, и наука, и порноиндустрия - столько ловушек, иллюзий и тайн, однако как ты сможешь получить удовольствие от игры, если знаешь все ее секреты, потому что сам писал код реальности? Поэтому перед игрой следует все забыть.

Однажды Нагарджуна ради прикола запретил ученикам есть лук - хотел посмотреть на реакцию своих головорезов. Большинство действительно исключили лук из рациона, меньшинство ело лук в тайне, и все доносили друг на друга учителю.

- Говорят, ты ешь лук? - бесстрастно осведомлялся Нагарджуна у провинившегося. - Как ты мог ослушаться?

- Ну я хуй его знает, - пожимала плечами жертва аборта.

- А почему ты сейчас испытываешь чувство вины? Вы же, бля, не первый год у меня в учениках, должны же понимать, что мне похуй на лук, это во-первых, а вам должно быть похуй на то, что говорю я, это во-вторых, понятно?

- Да, учитель, ты говоришь, что мне должно быть похуй на всё, что ты говоришь, но мне похуй на то, что ты это сказал, поэтому мне и не похуй на то, что ты говоришь.

- Логично. Ладно, свободен. Позови следующего.

- Я действительно свободен?

- И всегда был, так что пиздуй на все четыре стороны.

- Да мне похуй на то, что вы говорите, никуда я не пойду.

- Ладно, оставайся.

- Вот и останусь.

- Оставайся, оставайся. Проведи всю свою жизнь у меня в учениках, скоро я тебе хуй сосать доверю.

- Я согласен.

- Ты педик, что ли?

- Нет, просто я знала, что вы не берете девочек в ученицы, вот и притворялась мальчиком все эти три года, но сейчас стали расти сиськи, настало время разоблачаться.

- Ну, разоблачайся.

- Юлий Павлович! Юлий Павлович! Просыпайтесь!

- Что?

- Юлий Павлович!

- А, это ты, Саша?

- Нет, я не Саша и вы не Юлий Павлович, просыпайтесь, перемена подходит к концу. На урок!

- Это и была гексограмма 61?

- А ты как думаешь?

Иногда наглухоубитому звонили родители.

- Ты уже определился, кем хотел бы стать в этой жизни? - спрашивала мама.

- Я прожил тысячу жизней, и определенно знаю только одно - у меня в руке телефонная трубка, из нее и дуну.

-Тысячу жизней... Слишком много вы на переменах курите.

- Мы и на уроках курим. Давай я подожгу на этом конце трубки, а ты дунешь на том. Затягивайся, мама!

- Блин, там сальвия, что ли?

- Там.. Долго перечислять, это неважно.

- В таком мире невозможно жить.

- Это мир, который живет в нас.

- Слушай, а про бабушку ты ничего не знаешь еще?

- Про бабушку?

- Роботом оказалась! У нее конечности стали отваливаться, тут мы все и узнали.

- Погоди, это же бред какой-то.

- Прикинь!

- Но... если бабушка была роботом, каковы шансы, что и мы...

- Я себе конечности отламывать не собираюсь, инстинкт самосохранения, извини.

- Может, сходить на рентген, провериться.

- Сходи, проветрись.

- Ладно, мама , хватит болтать, в сущности мы чужие люди друг другу, не имеющие ничего общего, втайне пестующие взаимную ненависть и пасующие перед инцестуальным выбором, поэтому чета меня не прет с тобой откровенничать, да и деньги на телефоне кончаются...

- Пока, умник.

- Пока.

- Да, и еще одно, напоследок.

- Что?

- Встретимся в аду.

- Конечно, мама. Конечно.

Но телефон на этом не успокоился и зазвонил снова, соединяя наглухоубитого с Юлей, курьером, которая попросила назавтра отгул. Юля не стала говорить наглухоубитому, что у нее завтра съемки в очередном порноролике, за которые она получит месячную зарплату курьера точно так же, как не скажет завтра режиссеру, что в действительности она работает на американскую разведку. Американцы платили Юле за то, что она вживляла микрочипы в анус партнерам по съемке, в результате чего стало возможно не только следить за их передвижениями, но также делать молекулярный анализ кала и контролировать психику жертвы с помощью слабых электромагнитных сигналов во время пограничных состояний, в частности во время секса. Юлина работа была частью секретной американской программы по контролю рождаемости в России, поэтому юлино начальство сквозь пальцы смотрело на то, что на самом деле Юля была русской разведчицей, которая внедрилась в агентурную сеть американцев, чтобы шпионить на благо родины - работу она свою выполняла хорошо, да и кто бы ее тронул - она давно загипнотизировала как русских своих начальников, так и американских.

Когда Юле было девять лет, ее похитили инопланетяне. Сперва поигрались, как они любят - анальный зонд, все дела, а потом таки предложили серьезную работу - собирать сведения о разведках различных государств земли для одного захолустного НИИ в созвездии Лебедя. Научили Юлю гипнозу, джиу-джитсу, Камасутре и послали тренироваться на Луну, где живет подземная цивилизация газов разной степени летучести. Пять лет провела Юля среди своих бесформенных друзей и учителей. Газы многому научили ее, но по возвращению на Землю она все забыла, так как процесс транспортировки был проведен некорректно. Пришлось Юле провести на Луне еще пять лет - заново познакомиться со старыми знакомыми и научиться тому, что она уже когда-то знала. По иронии судьбы, эффект от второго возвращения Юли на Землю ничем не отличался от первого - не сохранив ни микрограмма воспоминаний о лунных подземельях, Юля впустую потратила десять лет своей молодой жизни. Иногда, правда, ей снились странные сны, но и они никоим образом не касались ее стажировки на Луне - как правило, это были различные вариации одного и того же сна, в котором Юлю выгоняли из всех трех разведок сразу. Потому что все всё наконец узнали друг о друге, т.к. в результате конца света для того чтобы что-нибудь узнать стало достаточно лишь захотеть этого. "На кой черт мы кормим такую большую и запутанную агентурную сеть, - решили юлины начальники, - если обо всем и так можно узнать из Гугла, причем качество информации будет выше, чем у агентов на пособии!" - в результате такого сокращения кадров Юля неизменно просыпалась и шла на кухню хлебнуть воды. Папу, который обычно в это время прятался под столом, она не замечала. Зато он всё замечал. И про сношения ее с инопланетянами был в курсе, и про анальные микрочипы. Юлий Павлович был, втайне от дочки, ее непосредственным начальником в штабе русских, но она не могла знать об этом, т.к. общались они исключительно через скайп. На стороне американцев Юлий Павлович был связан с Юлей теснее - она знала его как своего тренера по графологическому анализу, но он всегда был загримирован до неузнаваемости и акцентом своим мог запудрить голову даже газообразным существам с Луны, у которых за всю историю цивилизации была только одна голова - и та Юлина. На русскую разведку Юлий Павлович работал с детства, как только его выходили после облучения на военной базе, научили разговаривать и убедили не менять состав воздуха, ему сразу предложили остаться, и он согласился тоже сразу, стоило лишь ему объяснить, что значит : "иначе мы убьем твоих папу и маму!" - похожими принципами он руководствовался позже и в Юлином воспитании. Если Юля не хотела есть кашу, в столовой висела специальная петля, на которой Юлий Павлович тут же вешался взаправду, вываливал пенящийся язык, начинал хрипеть и синеть, и Юле приходилось быстро-быстро доедать кашку. Ведь она знала, что мама вытащит папу из петли только после того, как тарелка будет сначала вылизана, потом помыта, вытерта полотенцем и помещена в сервант, а для папы такие испытания даром не проходят. От гипоксии Юлий Павлович переживал мощный эндофориновый взрыв, и с каждым разом все больше привязывался к своим полушутливым зависаниям на кухне.