- Пока меня есть кому вынуть из петли, - говаривал он, - я не буду знать, что такое грусть.

Ничего этого наглухоубитый, конечно, не знал, но догадывался о многом, поэтому отгул дал Юле сразу, тем более, что она его загипнотизировала на всякий случай.

Кляня на чем свет стоит и маму, и Юлю за то, что разбудили его посреди ночи своими звонками, он шлепнулся на кухне в районе стула и путем нехитрых, на первый взгляд, манипуляций руками заварил себе чашку пуэра. Нормальная дудука кончилась еще во время разговора с мамой - сейчас наглухоубитому осталось лишь наскрести смолы по девайсам и, смешав ее с табаком, слепить небольшого, но потенциально прущего колобка. Не успел колобок встретить ни Мамлеева, ни Полумихаила, как его тут же скурил Ярослов, даже наглухоубитому ничего не досталось. Столкнувшись с такой хамской демонстрацией силы со стороны автора этой истории, наглухоубитый вздохнул, снова поковырялся в горлышке у бульбика, слепил колобка поменьше и подумал: "В конце концов, на все твоя воля, Ярослов, как напишешь - так и будет, и даже эту мысль ты зачем-то вкладываешь мне в голову" - затем он замер на мгновенье, чтоб определить характер очередного волеизъявления автора, определил и дунул. И сказал:

- Спасибо.

- Пожалуйста. - ответил Ярослов тетрадке, удовлетворенно закрыл её и тоже обратился к бульбику, намереваясь взорвать с его помощью только что спизженного колобка.

Когда Юлию Павловичу удавалось вырваться в лес, он превращался в змею. Сбросив человеческую кожу где-нибудь под кустиком, где ее обычно съедали муравьи, он полз в листве бесцельно до тех пор, пока не натыкался на что-нибудь, например, на заячью лапу.

- Здравствуй, заячья лапа, - шипел Юлий Павлович, - что нового в лесу?

- Главным образом, ни... - говорила лапа и исчезала вслед за зайцем. Юлий Павлович имел представление, где живет Мамлеев, поэтому полз туда, чтобы завершить беседу с мамлеевской ногой.

В доме у зайца он встретил не только его лапу, но и лисий хвост.

- Здравствуй, лисий хвост, - прошипел он. - Ты тоже решил проведать заячью лапу?

- Да, пришлось даже хозяину внушить мысль о том, что неплохо было бы покурить с Мамлеевым, - отвечал лисий хвост.

- Сын твоего хозяина к дочке моей подкатывает, - шипел Юлий Павлович. - Того и гляди, породнимся.

- А почему ты только со мной дружишь, - спрашивал хвост, - а к хозяину в гости не приходишь?

- Я люблю только конечности, - признавался Юлий Палыч, - ноги, руки и хвосты.

- А я туловище тоже люблю, говорила заячья лапа.- У меня с ним синхрония по многим вопросам.

- В деньгах нет ничего плохого, - втирал, между тем, Ярослов зайцу, - если они нужны для того, чтобы кормить детей. Поэтому даже менты - хорошие дядьки в основном, они занимаются бандитизмом, чтоб кормить своих детей, просто они тупые, если не в состоянии придумать честный бизнес. Ты, Мамлеев, такой же - увидел морковку, половину съел, половину детям отнес, а то что морковка в лесу не растет, это тебе в голову не приходит.

- А тебе как такая хуйня в голову приходит, любимый? - спросила у Шивы пораженная увиденным Парвати.

Это был ее нормальный прием - показать ему кино, а потом сделать вид, что это он его снял. Но Шива ее не слышал - перекурив гашиша, он понял, что не стошнит его только в том случае, если он сядет в падмасану* и проведет в ней хотя бы пару миллионов кальп.

_________________________________________

(* - желательно - повыше, на вершине Кайласа)

Конец 1й части.

Partwo

Слава яйцам

Когда Гера наслала на Диониса безумие, он отправился путешествовать по миру и распространять наркотики. Если кто-то не хотел угощаться, Дионис все скуривал, снюхивал и запивал сам, вследствие чего каждый, кто попадал в его ауру, тем самым покидал границы какого-либо приличия. Бродя по миру туда-сюда, Дионис заглянул в Москву, после чего она была переименована таджиками в Свадхистан. Прикинувшись мертвой девочкой Юлей, Дионис перетрахался со всеми таджиками, а превратившись в наглухоубитого, которого, как известно, секс вообще никогда не интересовал, даже гипотетически, выебал всех таджичек. Вот такие парадоксы случаются в современном мифологическом пространстве, и слава яйцам, что случаются!

Перешагнув через ебущихся, наглухоубитый задумчиво взглянул на часы. Время было два часа после конца света, поэтому на улице творилось черт знает что - люди с облегчением отрабатывали свои вакханальные комплексы друг на друге. Кто-то, в ком наглухоубитый с трудом опознал официантку из Макдональдса, стал сосать ему хуй, что основательно затруднило передвижение по городу.

Проявив солдатскую смекалку, наглухоубитый посадил девушку в тележку, которая сбежала из супермаркета, и они втроем направились в сторону Китай-города. Наглухоубитому было все равно куда идти - дядя Марик прислал СМСку, что сегодня выходной в связи с концом света, к тому же клиенты, естественно, забыли про свои заказы, так как утратили все желания.

Дядя Марик встретил наглухоубитого возле белых облаков. В руке у него была бутылка рома, из которой он курил свои фиолетовый шишки. В ноге у него дремала поистине лошадиная сила, он мог развивать скорость до шестидесяти парсеков в час, потому что скорость света оказалась упразднена в связи с его концом.

Дядя Марик, как обычно, жонглировал словами, и наглухоубитый даже не пытался его понять. Он молча пересадил официантку со своего хуя на хуй дяди Марика, и продолжил путь в компании этой тележки. А дядя Марик обреченно накукрил свою знакомую и перестал ее узнавать. Истомившаяся по концу, Света (именно так её именовали впоследствии, когда она оказалась у предков под следствием) егозила на его коленях, словно не могла там удобно устроиться. "И не лень ей!" - подумал дядя Марик, глядя на Луну, которая появилась на небе, демонстративно игнорируя как конец света, так и то обстоятельство, что был день самый заурядный - у многих на работе конец света по три-четыре раза за смену происходит.

Сейчас, конечно, всё было глобальней - половина обитателей Свадхистана воочию убедилась в том, что сознание таки первично, другая половина - в том, что вторично. Неприкрытая правда выглядела неприлично, созерцающие ее наготу ебанулись на отлично. Хорошисты растворялись в свете; троечники увязли в саттвичной диете; двоечники разбились по парам и стали ебаться по барам и супермаркетам, и на китай-городе в парке - там практиковали такое и ранее; обладателям же единицы и вовсе нечем было гордиться - отбившиеся от остальной компании, они в своих квартирах дрочили (впоследствии из школы их исключили), словно за миллион лет их вообще ничему не научили, кроме как превратить свой перец в чили.

Огибая какое-то здание, наглухоубитый встретил пару девиц, которые его замучили, высасывая по капле белую плазму, и он всецело отдался затопившему его маразму, лизал то у одной, то у другой, засовывая пальцы в мякоть плоти, кончая непрерывно в женский ротик, в пизду и в попу, на животик и на лицо - обмазанные спермой самки обильно истекали смазкой, реальность покидала свои рамки и становилась сказкой.

В конце концов, мне стало интересно, что же происходит на правой стороне, однако и своего апокалиптического существования наглухоубитому прерывать не хотелось, поэтому левым глазом я продолжил наблюдать оргию, а правым - тут наглухоубитый поперхнулся - двух монголоидного вида теток, которым он, оказывается, в этот момент вызывал скорую. Одна из них наебнулась на льду - на правой половине была зима - и ее скрючило от боли в ноге. Вторая не могла совладать с мобильником, и наглухоубитый стал беседовать с чередой автоответчиков, чтобы вызвать скорую. Слева Москва давно захлебнулась под толщей солоноватой и теплой, как околоплодная жидкость, воды вселенского океана. Жидкое солнце тускло мерцало где-то внизу, вокруг была тьма, рыбы и оргазмирующие русалки. Справа Свадхистан заметало снегом, когда наглухоубитый вернулся, то сразу доебался до убирающего снег "таджика", чтобы тот поведал ему развязку с его незадачливой землячкой - приехала ли скорая.