— О, привет, — весело поприветствовал Сашка девушку, довольный тем, что пассажирка ему знакома, значит, дорога будет веселее. — А ты как на окраине оказалась? Вроде ты же где-то в центре жила.
— Да я и сейчас там живу, — ответила недовольно Ксения, увидев знакомое лицо. Разговаривать сейчас ей совсем не хотелось. Чтобы не вызвать подозрения она старалась вести себя естественно. — Приехала проповедовать отца, а у него там весёлая кампания. Ну я и побыла у Юльки Кобылиной немного, она здесь рядом живёт, а потом, решила не дожидаясь утра, вернуться в санаторий, — постаралась как можно уверенней соврать девушка.
— Так вы вроде в школе с Юлькой в контрах были, — вспомнив школьные годы, не унимаясь, ухмыльнулся Сашка.
— В детстве всякое случается, — тихо рассмеялась Ксения. А про себя подумала: «Угораздило же меня на него наткнуться, сейчас привяжется как банный лист, не оторвёшь».
Но Сашка с расспросами больше не лез, рассказывал в основном о себе: как служил в армии, как женился, и очень гордился, что год назад у него родился сын.
После обеда Ксению посетил районный следователь и сообщил о смерти отца. Девушка была шокирована, она не предполагала, что нанесённый ею удар мог привести к гибели мужчины. Девушка искренне расплакалась — оборвалась последняя ниточка, связывавшая её со счастливым детством.
На вопрос следователя: «Где вы были вчера вечером и не отлучались ли вы из санатория?» — Ксения твёрдо и уверенно ответила:
— Я была весь вечер у себя в комнате, читала книгу, правда, рано легла спать и, конечно, никуда не отлучалась.
Девушке просто повезло, что её отсутствия никто не заметил. Правда, пришлось остаток ночи провести на скамеечке в парке, прилегающем к санаторию, так как лечебное учреждение на ночь закрывалось. Утром, когда народ начал сновать туда-сюда, она сняла куртку, положила её в сумку, сумку спрятала в укромном местечке в глубине парка, чтобы её забрать попозже, и уверенно вошла в санаторий.
Девушка, находившаяся на ресепшене, удивилась:
— А я и не заметила, Ксения, когда вы вышли.
— Да? — искренне удивилась девушка и звонко рассмеялась. — Я такая большая, что меня трудно не заметить. Когда я выходила, вы увлечённо разговаривали по телефону.
— Ну, может быть, — неуверенно ответила девушка.
Слова отца накрепко засели в голове у Ксении, она решила, во что бы то ни стало, узнать тайну своего рождения. Прервав свой отдых в санатории, девушка поприсутствовала на похоронах отца, изображая любящую и безутешную дочь, потерявшую в такой короткий срок обоих родителей. Она искренне и благодарно принимала соболезнования соседей, которые жалели её и относились к бедной девушке с сочувствием.
Её нисколько не мучила совесть. Мысль о том, что она убила хоть и не биологического, но воспитавшего её отца, Ксения спрятала далеко и воспоминаниями старалась не возвращаться в тот вечер. Мысль же о том, что её неминуемо может ждать наказание, девушка даже не рассматривала. Все соседи знали, какой он вёл беспорядочный образ жизни, поэтому убийцу, скорее всего, будут искать среди его собутыльников.
На следующий день после похорон своего отца, Ксения наведалась в роддом, благо, что он был единственным в районном посёлке. Всё, что ей удалось выяснить полезного для себя, что работавшая в год её рождения акушерка уже на пенсии, но, слава богу, жива. Кроме того, она сумела раздобыть адрес пенсионерки.
Ксения зашла в магазин, побродила между прилавками, набрала пакет продуктов и отправилась к акушерке. Пожилая женщина с трудом передвигалась по квартире, запах давно не проветриваемого помещения был спёртым. Чувствительное обоняние девушки уловило смешанный запах кислой капусты, лекарств и мочи. Ксения осторожно переступила порог квартиры с незапертой дверью, находившейся на первом этаже, и подавила подступившую тошноту. Она доброжелательно поздоровалась с бывшей акушеркой, которая вышла ей навстречу, опираясь на костыль, и, объяснив, что разговор будет конфиденциальным, прошла в комнату.
Ксения, освободив заваленный тряпьём стул, села на него и, поставив рядом пакет, прислонив его к ножке стула, скромно произнесла:
— Я тут вам небольшой гостинец принесла.
Пожилая женщина небольшого росточка, в замызганном, застиранном байковом цветном халате, с коротко стриженными седыми волосами, села в старенькое кресло с протёртыми подлокотниками, быстро бросила взгляд на пакет и промолчала, пристально разглядывая незнакомку.
Девушка не стала ходить вокруг да около и сразу обратилась к акушерке с волнующим её вопросом:
— Баба Люба, — именно так представилась ей пожилая женщина. — Не помните ли вы роженицу, которая в 19.. году оставила в роддоме девочку?
Баба Люба, доселе не понимавшая интерес к ней молодой особы, встрепенулась:
— Уж не ты ли эта девочка?
— Я, — коротко ответила Ксения, и на глаза её невольно навернулись слёзы от жалости к себе.
— Ну, уж и не знаю, чем я могу тебе помочь, — заёрзала в кресле щупленькая женщина. — По закону тайну удочерения нельзя раскрывать никому.
— Да, какая тут уж теперь тайна, — спокойно произнесла Ксения, соображая, что придётся, наверное, доплатит этой старухе за информацию. — Родители мои оба умерли, осталась я одна, может, сумею родную мать разыскать, всё же родная кровь.
— Да-а-а-а, грехи наши тяжкие, — произнесла баба Люба и замолчала? уставившись в одну точку, словно увидела что-то только ей ведомое в противоположной стене.
Небольшое денежное вознаграждение, перекочевавшее из кошелька Ксении на стол, развязало акушерке язык.
— Раньше-то Светлана с Алексеем жили в квартире напротив моей. Это уж потом они в центр перебрались. Светлана как-то посетовала, что у неё больное сердце и ей врачи запретили иметь детей. А ей, бедняжке так хочется иметь ребёночка. А тут к Машке Сидоровой, что жила в соседнем доме, приехала из Новообска подруга в положении, Анька Танеева. Приехала она отдохнуть на выходные, а тут случились роды, как раз в мою смену. Девочка родилась абсолютно здоровая, без каких-либо отклонений, но молодая мать наотрез отказалась забирать ребёнка. Мы её всей сменой уговаривали не отказываться от родного дитя, — сообщила баба Люба, повязывая на голову светлый платочек и вытирая уголком этого платка свой сморщенный рот. — Но она ничего слушать, не хотела, девочку ни разу на руки не взяла и ни разу к груди не приложила, хотя молока у неё было в избытке. Так и пролежала молодая мать все дни в палате, отвернувшись к стенке. А как только её выписали, сразу укатила в свой Новообск. Про девочку-то, это я Светлане рассказала. А она сделалась как одержимая: заберу её из роддома и всё тут. И ведь добилась своего. Вот так-то.
Ксения и предположить не могла, что рассказ бабы Любы так её расстроит. Она вышла из обшарпанного подъезда, села на пустую скамейку и тихо заплакала.
«За что? Почему? Какие такие сверхсложные у родной матери были обстоятельства, что она не захотела забрать меня из роддома?» — думала Ксения, не в силах подняться со скамейки.
Очистив немного слезами душу от обиды, она решила во что бы то ни стало разыскать родную мать.
Рядом с Ксенией на скамейку сели молодые люди, они громко что-то стали обсуждать и весело смеяться. Девушка неторопливо поднялась и пошла прочь, боясь потерять свою мысль.
«Если у матери другая семья, я не буду лезть в неё, — рассуждала Ксения. — Если у неё есть ещё дети, так это вообще будет здорово, у меня появится брат или сестра».
Отыскать след матери не составило труда, тем более, что она почему-то не сменила фамилию. Пока Ксения оканчивала университет, она пристально следила за судьбой матери и практически знала о ней всё.
По окончании университета она вслед за Танеевой приехала в село Боровиково. Благо, что в сельские школы педагоги требуются всегда, поэтому директор школы была рада принять на работу дипломированного специалиста.
Ксения два месяца присматривалась к Танеевой Анне Андреевне и почти даже сдружилась за этот период с библиотекарем школы.
