Девон бросил вопросительный взгляд на Кэтлин.

– Я уже объяснила лорду Трени, что, так как мы находимся в глубоком трауре, то нам следует обедать раздельно, – сказала она близнецам.

Это заявление вызвало шквал протестов.

– Но Кэтлин, без посетителей было так скучно…

– Мы будем вести себя идеально. Обещаю...

– Они же наши кузены.

– Какой от этого вред?

Кэтлин почувствовала приступ сожаления, зная, что девочки страстно желают хоть каких-то развлечений. Однако этот мужчина намеревался выгнать их из единственного дома, который они знали. А его брат Уэстон, судя по всему, был уже наполовину пьян. Пара повес – неподходящая компания для невинных девушек, особенно, если девушки сами не образец сдержанности. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Боюсь, что нет, – твёрдо проговорила она. – Мы позволим милорду и его брату пообедать в спокойствии.

– Но Кэтлин, – взмолилась Кассандра, – мы так давно никак не развлекались.

– Естественно, – сказала Кэтлин, пытаясь подавить чувство вины. – Потому что людям не пристало веселиться, пребывая в трауре.

Близнецы замолчали, сердито глядя на неё.

Девон развеял напряжение, беспечно спросив у Кассандры:

– Разрешите сойти на берег, капитан?

– Есть! – поступил угрюмый ответ. – Вы с девкой можете сойти по планке.

Кэтлин нахмурилась.

– Будь любезна, не называть меня девкой, Кассандра.

– Это лучше, чем «корабельная крыса», – проворчала Пандора. – Я бы воспользовалась этим обращением.

Бросив на неё укоризненный взгляд, Кэтлин вместе с Девоном вернулась на усыпанную гравием дорожку.

– Ну? – спросила она через какое-то время. – Разве вы не собираетесь тоже меня раскритиковать?

– Мне больше нечего добавить к «корабельной крысе».

Кэтлин не смогла сдержать печальную улыбку.

– Я признаю, что несправедливо требовать от пары энергичных молодых девушек провести ещё один год в уединении, когда уже прошло четыре. Не знаю, как мне с ними справиться. Никто не знает.

– У них никогда не было гувернантки?

– Насколько я поняла, была и не одна, но они не продержались и нескольких месяцев.

– Неужели так сложно найти подходящую?

– Подозреваю, что гувернантки были вполне квалифицированы. Но проблема в том, что обучение манерам девушек, у которых нет стремления, бесполезно.

– Как насчёт леди Хелен? Ей тоже нужны подобные наставления?

– Нет, она занималась с преподавателями отдельно от близнецов. И её характер гораздо мягче.

Они подошли к четырём, стоящим в ряд, теплицам, которые поблёскивали в свете послеобеденного солнца.

– Если девочки хотят порезвиться на улице вместо того, чтобы сидеть в мрачном доме, – сказал Девон, – я не вижу в этом никакого вреда. Зачем, собственно, завешивать окна чёрной тканью? Почему её не снять и не впустить внутрь солнечный свет?

Кэтлин покачала головой.

– Было бы крайне возмутительно снять траурные занавеси так рано.

– Даже здесь?

– Гэмпшир вряд ли можно назвать краем цивилизации, милорд.

– И всё же, кто будет возражать?

– Я буду. Я бы не смогла оскорбить память Тео таким образом.

– Ради бога, он же об этом не узнает. Никому, включая моего бывшего кузена, не станет легче, если весь дом погрузится во мрак. Не могу представить, чтобы ему хотелось именно этого.

– Вы не слишком хорошо его знали, чтобы судить о его желаниях, – возразила Кэтлин. – В любом случае, правила нельзя игнорировать.

– А если правила не работают? Если они приносят больше вреда, чем пользы?

– Просто потому, что вы не понимаете или не согласны с чем-то, не означает, что в этом нет пользы.

– Верно. Но, согласитесь, некоторые традиции придумали дураки.

– Я не желаю больше это обсуждать, – сказала Кэтлин, ускоряя шаг.

– Дуэли, например, – продолжил Девон, легко поспевая за ней. – Человеческое жертвоприношение. Многожёнство. Я уверен, что о потери последней традиции вы сожалеете больше всего.

– Полагаю, вы бы имели десять жён, если бы могли.

– Сделать меня несчастным смогла бы и одна. Остальные девять были бы лишними.

Она недоверчиво на него посмотрела.

– Милорд, я – вдова. Неужели у вас нет ни малейшего понимания, какого рода разговоры стоит вести с женщиной в моём положении?

Судя по его выражению лица, очевидно, нет.

– Что же не следует обсуждать с вдовами?

– Ничего грустного, шокирующего или неуместно смешного.

– Тогда, мне больше нечего сказать.

– Слава Богу, – сказала она с жаром. А он ухмыльнулся.

Засунув руки в карманы брюк, Девон окинул пристальным взглядом окружающие земли.

– Сколько акров занимают сады?

– Примерно двадцать.

– А теплицы? Что в них выращивают?

– Апельсины, виноград, персики, пальмы, папоротники, цветы… А в этой – орхидеи.

Она открыла дверь первой теплицы, и Девон проследовал за ней внутрь.

Их окутали ароматы ванили и цитруса. Мать Тео, Джейн, имела склонность к экзотическим растениям, и выращивала редкие виды орхидей со всего мира. Круглый год в оранжерее с орхидеями поддерживалась летняя температура при помощи расположенной рядом бойлерной.

Как только они вошли, Кэтлин заметила стройную фигурку Хелен между параллельными рядами столов с растениями. С тех пор как её мать, графиня, скончалась, девушка взяла на себя заботу о двух сотнях орхидеях в горшках. Было очень сложно понять, какого ухода требовало к себе каждое из прихотливых растений, поэтому лишь нескольким избранным садовникам дозволялось ей помогать.

Заметив посетителей, Хелен потянулась к откинутой назад вуали, и стала прикрывать ею лицо.

– Не беспокойся об этом, – сухо сказала Кэтлин. – Лорд Трени выступает против траурных вуалей.

Чуткая к предпочтениям других Хелен сразу же оставила вуаль в покое. Она отставила в сторону небольшой чайник с водой, и подошла к посетителям. Хотя Хелен не обладала лучезарным очарованием своих младших сестёр, она была по-своему привлекательна, её красота напоминала прохладный свет луны. Кожа выглядела по-аристократически бледной, а белокурые волосы были очень светлого оттенка.

Кэтлин находила крайне интересным тот факт, что хотя лорд и леди Трени дали всем своим четырём детям имена персонажей из греческой мифологии, Хелен единственной досталось имя смертной.

– Простите, что прерываю ваше занятие, – извинился Девон, после того как их представили друг другу.

На её губах появилась нерешительная улыбка.

– Ничуть, милорд. Я только осматривала орхидеи, чтобы убедиться, что им ничего не нужно.

– Как же вы определяете, чего им не хватает? – спросил Девон.

– Я вижу это по цвету их листьев или состоянию лепестков. Ищу признаки присутствия тли или трипса. Стараюсь запомнить, каким разновидностям требуется влажная почва, а каким нравится более сухая.

– Покажете мне орхидеи? – попросил Девон.

Хелен кивнула и повела его вдоль рядов, указывая на определённые образцы.

– Эта коллекция раньше вся принадлежала моей матери. Одной из её любимых орхидей была Перистерия высокая, – она показала ему растение с мраморно-белым цветком. – Центральная часть цветка похожа на миниатюрного голубя, видите? А это Дендробиум Аэмулюм. Её называют перистой орхидеей из-за формы лепестков. – Застенчивая Хелен вдруг озорно оглянулась на Кэтлин и добавила: – Моя невестка не в восторге от орхидей.

– Я их не выношу, – призналась Кэтлин, сморщив нос. – Прежде чем эти жадные, привередливые цветы расцветут, должна пройти целая вечность. А некоторые из них воняют, как старые ботинки или протухшее мясо.

– Они тоже не входят в число моих любимых, – согласилась Хелен. – Но я надеюсь однажды проникнуться к ним симпатией. Некоторых стоит полюбить ещё до того, как они станут привлекательными.

– Я не согласна, – сказала Кэтлин. – Не важно, как сильно ты стараешься полюбить эту вздутую белую… ту которая в углу…

– Дресслерию, – подсказала Хелен.