Мы уже упоминали прежде о талантах и способностях регента Шотландии, графа Мюррея. Он отлично видел, какое могло бы создаться положение, если бы раздуть дело Марии Стюарт в том направлении, в каком желало английское правительство. Однако такого конца он совершенно не желал, а потому с радостью готов был найти какой-нибудь выход из создавшегося положения; он не особенно доверял Елизавете и хотел только мира для своего измученного отечества. Он с самого начала догадался о симпатии герцога Норфолка к Марии и принялся осторожно зондировать его, чтобы узнать, разумно ли будет сделать ему определенные предложения относительно судьбы шотландской королевы.

В этом отношении регента поддерживал секретарь Летингтон. Этот человек был соучастником в убийстве Дарнлея, но, будучи более искусным и ловким, чем остальные заговорщики, сумел добыть копии переписки Босуэла с Марией, вследствие чего, имея их в руках, представлял собою очень влиятельную величину; его боялся сам регент и напрасно старалась подкупить Елизавета.

Норфолк скоро разгадал этого человека и сумел перетянуть его на свою сторону. Посвященный в планы и скрытые намерения Мюррея, Летингтон устроил свидание обоих важных для него людей.

Разговор между Норфолком и Мюрреем начался с того, что первый пытался представить Шотландию ленным владением Англии. Но Мюррей доказал ему, что Шотландия никогда еще не была ничьим леном.

Затем Норфолк стал соболезновать о судьбе Марии Стюарт, и Мюррей выказал готовность содействовать улучшению ее, если бы для него самого и для Шотландии из этого могла получиться какая-нибудь выгода.

Оба отлично столковались по поводу этого вопроса, и Мюррей, прежний обвинитель Марии, теперь стал выказывать абсолютно пассивное отношение в представлении улик и доказательств обвинения, так что казалось, что Елизавете придется попасть в невыносимо дурацкое положение.

Но недаром говорил Берлей о существовании у Елизаветы каких-то незримых ушей; это пришлось испытать на себе и герцогу Норфолку. Елизавета вызвала его к себе и высказала ему прямо в лицо, что знает о его намерении освободить Марию и жениться на ней.

Из осторожности Норфолку пришлось самыми страшными клятвами отрицать предъявленное ему обвинение. Но Елизавета не поверила ему. Она перенесла заседания комиссии в Вестминстер и назначила в нее еще новых членов, а именно: Бэкона, Арунделя, Лестера и секретаря Сесиля. Таким образом Норфолк был связан по рукам и ногам, а Мюррей, убедившись, что Норфолк не может ничего сделать для него, выступил теперь снова под другой личиной.

Норфолк и Мюррей стали смертельными врагами. Видя, что все пропало, Норфолк решил поднять знамя восстания против своей государыни, стал вербовать приверженцев, и на первых порах это увенчалось успехом. Первыми к нему примкнули графы Арундель и Пемброк, Вестмидленд, Нортумберленд и лорд Ламлей. Графы Кумберленд, Бедфорд, Суссекс, Дерби и даже Лестер ответили, что они тоже не прочь поддержать заговорщиков, и это доказывало, насколько Елизавета оттолкнула от себя своим обращением всех пэров государства и какую опасную соперницу она приобрела себе в лице Марии Стюарт. Нечего и говорить, что это еще более раздуло ненависть Елизаветы.

Но если недовольных было так много, что их трудно было счесть, если посланники большинства государств намекнули на то, что на их правительства можно вполне рассчитывать, то такая голова, как Берлей, стоила всех их, вместе взятых, и основанное им учреждение, а именно «Звездная палата», быстро раскрыла все это дело.

О том, что против Елизаветы составляется заговор, распространившийся не только в Англии и Шотландии, но и почти по всей Европе, отлично знали как сама Елизавета, так и Берлей. Но в первое время в их руках не было никаких данных; и вот для того, чтобы получить их, Берлей учредил свою «Звездную палату». В те времена уже во всех государствах существовала тайная полиция, но не везде она работала так энергично, как в Англии.

По требованию Берлея к нему был командирован один из самых смелых и ловких агентов. Министр окинул агента с ног до головы взглядом и спросил:

– Как вас зовут?

– Пельдрам!

– Пельдрам? – пробормотал Берлей. – Я уже где-то слышал это имя… Почему вы поступили на службу «Звездной палаты»?

– Мне нужно свести свои счеты с одним субъектом.

– В данном случае у нас есть дело поважнее. До меня дошли слухи, что затевается заговор, к которому примкнуло много высокопоставленных лиц. Я желаю узнать имена заговорщиков.

– Мы знаем их, милорд!

– Как? – даже вскочил с места Берлей. – Вы знаете? Так почему же до сих пор против этих лиц не возбуждено преследование?

– Нам не хватало улик.

– Тогда их надо добыть.

– Вы приказываете, и это будет сделано!

С этими словами наш старый знакомый Пельдрам оставил министра и немедленно отправился исполнять возложенное на него поручение.

Его план добыть улики отличался большой простотой. Он поскакал в город Линн, где помещался замок Норфолка, явился туда и, вызвав управляющего, заявил, будто до властей дошли слухи, что в замке незаконно томится в плену узник. В этот же момент к замку подскакал еще человек, назвавшийся тоже уполномоченным расследовать дело о незаконном задержании неизвестного узника в замке. Управляющему ничего не оставалось, как допустить их к обыску, и тут-то агентам удалось найти целую кипу компрометирующих Норфолка бумаг. Захватив их, они бешеным галопом понеслись обратно в Лондон. Но и управляющий тоже не зевал; он дал знать заговорщикам о происшедшем, и еще ранее того, как Берлей получил улики, заговорщики успели бежать на север.

Восстание разразилось, но благодаря тому, что весь план попал в руки властей, его удалось подавить в самом начале. Норфолк и некоторые другие заговорщики были под страхом смертной казни вытребованы на суд тайного совета и, как только явились в Лондон; были схвачены и немедленно посажены в Тауэр. Только графы Суссекс и Нортумберленд остались на местах и вступили в активную борьбу с английским правительством. Но эта борьба окончилась для них поражением; им пришлось бежать в Шотландию, где они и были арестованы вместе со многими своими приверженцами.

Таким образом, грозное восстание свелось к пустякам и дало только Елизавете большие выгоды; она не удовольствовалась своей победой, а приказала назначить строгий суд над мятежниками, благодаря чему ей удалось избавиться от многих нежелательных лиц; в одном только Дургэме было казнено более трехсот человек.

Во время этой гражданской войны в Англии и в Шотландии продолжалась борьба приверженцев королевы Марии против регента; однако в этой борьбе погиб самый жестокий враг и преследователь Марии – ее брат Джеймс Стюарт, лэрд Мюррей; он был убит 23 января 1570 года лордом Джеймсом Хепберном, лордом Босуэлом.

Смерть регента настолько ослабила его партию, или – как она называла себя – партию короля Иакова Шестого, что на некоторое время приверженцы Марии одержали верх.

Но тогда Елизавета приказала своим войскам, стоявшим на северной границе, двинуться в Шотландию, и тут они выступили в защиту партии Иакова Шестого. Возгорелся короткий, но ожесточенный бой, партия Марии была окончательно побеждена, мир был заключен, а… Елизавета осталась победительницей…

А в то самое время, как партия Марии была разгромлена, заговор графов подавлен, помощь от иностранных держав парализована, Мария Стюарт томилась в нежилом замке, как настоящая узница, как узница, которую Елизавета считала преступницей и преступления которой она считала себя вправе судить.

Но именно эта строгость, несчастье Марии, ропот остальных держав, смелость приверженцев Марии и деятельность самой Марии, проявленная ею в стенах своей тюрьмы, вызвали новый эпизод, которому мы и посвятим дальнейшие страницы.

Энтузиазм, вызванный сочувствием к страданиям Марии Стюарт, все разгорался и разгорался, и целых шестнадцать лет Елизавета не знала ни минуты покоя или отдыха.

В 1570 году Марию Стюарт перевезли из Тетбюри в Четсуорт в графстве Дерби. Весь этот год прошел в переговорах; их вела Елизавета с лицемерной целью вернуть Марии Стюарт шотландский трон. Но из этих переговоров ничего не вышло, да сверх того казалось, что и Франция окончательно отступилась от Марии Стюарт.