С минуту Кэш смотрел на неё, не отводя глаз и не моргая, а затем хитро-хитро усмехнулся и заметил, наклоняясь к девушке поближе:
-Терпеть не могу, когда другие хвастаются, - заговорщически прошептал он, складывая руки домиком, - и хвастаться самому, но я не отношусь к числу тех, кого лупят. Я за себя постоять умею... - он неожиданно замолк, проследив за слезинкой, упавшей с ресниц на щеку Лары и утонувшей в высоком вороте черного пальто. Лицо её заострилось, маленькие чувственные губки поджались и она сделала резкий выдох, запрокинув голову к потолку. - Лала... - схватив ладошку девушки, он крепко сжал её в своих руках. - Я тебя чем-то расстроил?
-Нет, - свободной рукой она попыталась закрыть лицо. - просто ты так похож... - она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. - так похож... мимика, взгляд, даже тональность голоса... - ещё один полувздох-полувсхлип. Кэш смотрел на неё с недоумением, не зная, как ему реагировать на зарождающуюся истерику у Лары. Она отняла свою руку, пытаясь утереть влагу со щек. - не обращай на меня внимание, я сейчас успокоюсь... - закрыв руками лицо, она стала глубоко дышать.
-Что значит, не обращай? Я расстроил тебя, но не понимаю чем...
-Что значит, не обращай? Я расстроил тебя, но не понимаю, чем...
-Ты должен позаботиться не только о себе и брате, но и о Донжу, - продолжила Лала прерывающимся от переполняющих её эмоций голосом - он очень добрый, доверчивый, ему попасть в беду - раз плюнуть. Пусть даже он и выглядит старше тебя, заботься о нём, как о своем младшем брате...
-Ты знаешь Донжу? - Кэш понял, что он из монолога Лары ничего не понимает и перестал пытаться что-либо понять, а стал просто слушать её. - Знаешь, да?
-Когда-то... в прошлой жизни он умер за меня. - глухо ответила девушка.
-Лара, - спокойным голосом позвал её Кэш, - это невозможно! Он смертный. Я, как полукровка, такие вещи сразу чую. Ты, наверняка, его с кем-то путаешь...
-Ты... - она убрала руки с глаз и посмотрела на него почти умоляющим взором - ты меня совсем... ни капельки... не помнишь, да? - он почувствовал, как будто это происходило с ним, как Лара закрывается от него, отстраняется. Холодок прошелся дрожью по его позвоночнику и мужчине стало трудно дышать.
У него с самого начала их знакомства возникло ощущение, что они знают друг друга тысячу лет. И вел он себя с ней, как со своей: раскованно и нежно. То, что пятнадцать лет назад он сгоряча принял за родную кровь, обещало стать для него одной сплошной мигренью. Эта загадка начала его нервировать...
-Конечно, помню, - поспешил Кэш успокоить девушку, - я прекрасно помню все о том незабываемом лете, когда мы встретились впервые... - она моргнула, от нетерпения начав покусывать нижнюю губу.
-Ты говоришь о том времени, когда мы жили в общине Ралфа? - уточнила она.
-Ну, конечно! Мне никогда... - он осекся, ощутив, как от неё дохнуло арктическим холодом. Дыхание связало и Кэш не смог продолжить говорить. Его сковало.
-Прости, - сухо сказала Лара, поднимаясь, - мне нужно сходить в уборную...
Что-то скрутило его в такой тугой узел, что он не мог даже шевельнуться, не то, что окрикнуть её. Беспомощно глядя вслед исчезающей Ларе, он пытался ответить хотя бы себе, как он понял её вопрос: "Ты меня совсем не помнишь?"
Он понимал, что она покидает его, как тогда, пятнадцать лет назад, и он ничего не мог поделать. Разница заключалась только в том, что он понял - почему.
-Проклятье! - он стал противостоять тому воздействию, что Лара направила на него, чтоб удержать на месте, но "принуждение" не отпускало. - Черт! Черт! Черт!
Он смог подняться лишь несколько минут спустя и сразу же побежал на улицу, в надежде догнать беглянку и надрать ей задницу за обманутые надежды.
-Кого-то потерял? - услышал он мужской голос со спины. В нём таилось столько неприкрытой издевки, что ни с чем другим спутать было не возможно.
Обернувшись, Кэш увидел высокого молодого человека, отдаленно кого-то ему напоминавшего. Высокий, поджарый, темноволосый, как Сиско...
-А ты кого-то видел? - передразнил тон в тон Кэш незнакомца.
На лице, вне всяких сомнений, бессмертного появилась убийственная ухмылка:
-Альфонсо, - обманчиво дружелюбным тоном протянул хищник, простирая к Кэшу руки, - разве тебя не учили, что нельзя хамить близкому кругу семьи?
-А где ты видишь Альфонсо? - сердито поинтересовался Кэш, попутно пытаясь припомнить друзей отца. Мог ли этот быть одним из них? К черту! Он вычеркнул отца из своей жизни более двадцати лет назад, так чего теперь идти на попятную? - Не знаю, за кого ты меня принял, да мне это и не интересно... Уйди с дороги!
Хищник подошел к нему так близко, что Кэш сумел разглядеть его темно-зеленые глаза, горящие лютой ненавистью. Кэш почувствовал себя сбитым с толку: это отец Лары? Незнакомец рассмеялся и, похлопав его по плечу, тихо спросил:
-А ты все такой же ершистый, я посмотрю. Я, Цезарь, сажу тебе прямо, приятель, если у сестры духа не хватило, - он внезапно схватил Кэша за шею и стал внушать, гипнотизируя его взглядом - ещё раз увижу тебя рядом с ней, убью! Ты понял меня? Клянусь, я сделаю это... снова!
***
Лето 1483 года. Ватикан.
За очень короткое время в жизни семилетнего Цезаря случился целый ряд событий, перевернувший его жизнь с ног на голову. Сначала отец, кардинал Родриго Борха, забрал его, Крецию и Хуана из дома Ванноцы Катанея к себе, в Ватикан, объяснив их матери, что он может сделать для своих детей, если они будут на его попечении. Затем, устав от постоянного нытья крошки Креции о том, как сильно она скучает по Хоффи, Родриго принял непростое для себя решение отнять у Ванноцы младшего годовалого ребенка, который даже не был ему сыном. Сестренка тогда вся светилась от счастья...
...Первое, что сделал кардинал Борха в оправдание разлуки детей с матерью, он официально признал Хуана, Цезаря и Лукрецию. В то время, как дети других кардиналов выдавались за их племянников (та же судьба ждала и старших бастардов Родриго - Джеронимо, Изабеллу и Пьетро Луиса). Цезарь на всю жизнь запомнил ту мессу в Базилике Святого Петра. Сначала он с братом и сестрой ждал, когда отец отслужит воскресную мессу и пригласит их, праздно одетых, к столу, разделить с ним трапезу. Креция устала стоять и, заворчав, попыталась сесть на пол во время литургии, тогда, Цезарь, не подумав о том, что его любимая сестренка весит едва ли с половину его веса, взял её на руки и держал так до самого конца молений, почти час...
Он и не думал, что это станет для него сущей пыткой: сначала Кеси возбужденно крутилась, прося спустить её на пол. Конечно, ей было не удобно и она совсем не думала, как трудно ему, ведь она уже большая и тяжелая девочка.
-Сиди тихо. - Шепнул он на ухо Креции, молясь о том, чтобы она послушалась.
-Ты меня улонишь... - муркнула она недовольно, снова начав вертеться угрем.
-Не уроню, если не будешь крутиться. Ты понимаешь, как это важно для тебя? Давай хотя бы попытаемся не подвести отца, когда он так старается для нас?
Когда отец подал им знак усаживаться за стол, Цезарь уже не чувствовал ни рук, ни ног... Он осторожно опустил Крецию на выдвинутый отцом стул и благодарно выдохнул, когда Родриго едва ли не силой усадил его на соседний стул.
-Ты молодец, парень. - шепнул отец, заговорщически подмигнув среднему сыну.
Когда все расселись и поблагодарили Всевышнего за еду и питье, кардинал и Хуан принялись с аппетитом есть. Цезарь с тоской посмотрел на еду, на угрюмую Крецию. Он был так истощен, что не мог пошевелиться, не говоря уже о том, чтоб попытаться покормить её с ложки. Кажется, что она вот-вот захнычет.
-А посему здесь нет Хоффи? - Креция повернулась к отцу. - Посему, папи?!?
-Тише, Кеси, - Цезарь из последних сил протянул к сестре руку и попытался утихомирить её, - я потом тебе все объясню, пожалуйста, начинай есть...
