Не менее важным стало его заключение, что линии не связаны ни с оптическим материалом, ни с земной атмосферой, а являются природной характеристикой солнечного света. Аналогичные линии он обнаружил у искусственных источников света, а также в спектрах Венеры и Сириуса.

Вскоре выяснилось, что одна из самых отчётливых линий всегда появляется в присутствии натрия. В 1859 году Г. Кирхгоф и Р. Бунзен после серии экспериментов заключили: каждый химический элемент имеет свой неповторимый линейчатый спектр, и по спектру небесных светил можно сделать выводы о составе их вещества. С этого момента в науке и появился спектральный анализ – мощный метод дистанционного определения химического состава.

Кстати, замечу, что звёздный час данного метода ещё не наступил. Он настанет тогда, когда с его помощью Человек научится спектральной локации не только живых биологических структур, но и распознанию среди них разумной жизни, в том числе на просторах Вселенной. Верю, это может произойти в самые ближайшие годы. И вздохнёт тогда Человечество, ибо с одиночеством его в Космосе будет покончено навсегда.

Вот такая Теория, ставшая своеобразным «ключом» к тайнам Христа, но, которая, на первый взгляд, выглядит весьма примитивной, даже наивной. Но это не так. Она рассказывает о Вселенной так, как та устроена на самом деле – так же просто и примитивно, так же изящно и забавно, как всякая другая детская игрушка. Ведь это мы, взрослые, усложнили устройство своего Мира до неузнаваемости. И привнесли в него то, чего в нём, быть может, никогда не было и никогда не будет – длинных, замысловатых, а порой и нудных рассуждений о тех его тайностях, которые только и возможно открыть с помощью толстых диссертаций. А когда эти сложные тайности вдруг становятся простыми, примитивной явью, велико удивляемся тому, зачем было лезть вглубь, если ответ – на поверхности? Именно поэтому я самым серьёзным образом отношу к себе вот эти слова Спасителя: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное» (Матфей, 18, 3). Потому и рассуждаю как ребёнок, играя в «песочнице», где вместо песка – Звёзды Вселенной, источающие Свет Вечности.

А что из этого вышло, давай возьмём этот «ключик» и начнём делать то, о чём просил нас сам Спаситель: «ИССЛЕДУЙТЕ ПИСАНИЯ!» (Иоанн, 5, 39).

Наука и Религия совместимы

Даже беглое знакомство с Новым Заветом Христа говорит о том, что это зашифрованное Послание земной цивилизации будущего, и многое из его положений – это проблемные загадки для наук современного Естествознания. А их так много, что только одно это должно было подвигнуть Человека к размышлению, к сопоставлению сказанного в Завете с тем, что уже открыто Человечеством в области научного познания устройства Мира. Особенно ныне, когда мир Интеллекта как бы «раздвоился»: одни ушли в прагматическое использование сил Природы, другие – в мистическое поклонение мироустройству, а третьи – в конъюнктурный «баланс» между теми и другими, ибо только и стараются завлечь всех без разбору, лишь бы «блеснуть» Знаниями, которые и назвать-то иначе невозможно, как только «осколочными», оторванными друг от друга и лишёнными общей, глобальной системности.

Отсюда – вывод: если мысль не материализуется, она так и остаётся тем, чем была, то есть виртуальностью. Так и с духовностью, которая, по большому счёту, полностью отвечает за это разделение: если она не переходит в состояние живых сил, то такая духовность – «голая» виртуальность. Стало быть, ведя речь о духовности, очень важно не отделять такие понятия, как Наука и Религия, ибо они выполняют одну и ту же историческую функцию – подвести человеческий Разум к опознанию Устройства Мира в его конкретных, а не виртуальных величинах.

«Наше поколение и два предшествующих только и слышали, что о конфликте между религиозной верой и наукой, – говорил Пьер Тейяр де Шарден, французский католический философ и теолог, один из создателей теории ноосферы (наряду с Владимиром Вернадским). – После почти двухвековой страстной борьбы… становится очевидным, что они не могут развиваться одна без другой по той причине, что обе одушевлены одной и той же жизнью».

Вот так: «одушевлены одной и той же жизнью»! И тут не надо искать, у кого больше правды о сотворении мира – и Наука, и Религия должны отвечать на этот вопрос основательно, фундаментально, в высшей степени аргументировано. И Наука с этой задачей справляется блестяще. Что же касается Религии, то к ней ныне начинают уже возникать и «деловые» претензии. Существуя в реальном мире, она по-прежнему отдаёт предпочтение виртуальности, сказочности, словно на дворе не 21-й век с его техническими атрибутами, а век сохи и страха пред силами неизвестных законов Природы. Если так будет продолжаться и далее, то роль Религии как Института Мировоззрения может оказаться весьма агрессивной по отношению к эволюции Интеллекта Человека. При этом данная агрессивность будет направлена не против того, чтобы Человек познавал Законы Природы, а против того, каким образом эти Законы будут трактовать НАУЧНОЕ обоснование Божественного Устройства Мира. Такой трактовки современная церковь, конечно же, не признает. Здесь она будет сопротивляться до последнего. Если, конечно, на смену старшему поколению высших иерархов Церкви не придут молодые, более искушенные в научном подходек сущности вещей, нежели в их образном восприятии. Поэтому, полагаю, первой откажется от своей «канонической натуры» не Религия, а Наука. И такое решение уже зреет в недрах научной мысли, чему свидетельство – великое множество публикаций в СМИ на тему поиска и доказательства существования Бога, совместимости Науки и Религии.

Впрочем, имеются подвижки данного процесса и в области Религиозного мировоззрения. Совсем недавно Глава римско-католической церкви Франциск признал правомерность теории Большого взрыва, а так же уточнил, что «Бог – не волшебник с волшебной палочкой, который в состоянии сделать все. Но это не так». Об этом он заявил на выступлении в Понтификальной академии наук – одной из старейших внеконфессиональных академий наук Европы. «Большой взрыв, который сегодня считается началом мира, – говорил он, – не противоречит вмешательству божественного создателя, а, скорее, нуждается в нем. Эволюция в природе не противоречит понятию сотворения, потому что эволюция требует создания существ, которые развиваются».

Что и говорить, весьма обнадёживающее высказывание понтифика! Однако если проследить, сколько подобных слов было высказано до него, то станет ясно, чтоон в этом ряду не тольконе первый, но может быть и не последним. Ещё Пий XII, который возглавлял католическую церковь с 1939 по 1958 год, официально признавал эволюционную теорию, и его духовенство соглашалось с ним. Вместе с тем он называл данную теорию гипотезой, которая способна объяснить происхождение только тела человека, а не его души.

Спустя почти полвека, в 1996 году, папа Иоанн Павел II в послании к Папской академии наук заметил, что теория эволюции – это нечто более чем гипотеза.

Теперь вот такое заявление Франциска – очередное в данном ряду настроения Церкви в оценке реальной действительности. И показатель того кризиса доверия к ней людей, который возрастает по мере того, как идёт наращивание Знаний Человеком устройства Материи. Если так будет продолжаться и далее, то уже скоро мы станем свидетелями необычного, интеллектуального взрыва, который прогремит не только на всю Землю, но и на всю Вселенную вопросом:

КТО МЫ? И как эхо данного вопроса – другие вопросы: ОТКУДА пришли на эту Планету? КАК ДОЛГО будет продолжаться это неведение?

К сожалению, на эти вопросы может дать подлинные ответы только та Теория, которая сможет совместить Науку и Религию, сотворив из этих двух мировоззрений новую науку – НАУЧНЫЙ ТЕИЗМ.